Истоки человеческого общения
Шрифт:
Выращенный людьми шимпанзе понимает разницу между добровольными и вынужденными, т. е. произведенными под давлением обстоятельств, действиями экспериментатора, которые он наблюдает. Это выражается в том, что обезьяна избирательно имитирует только добровольные действия человека, но не те, которые были произведены под давлением обстоятельств (если, конечно, самого шимпанзе не принуждают те же самые обстоятельства). Таким образом, шимпанзе демонстрирует понимание не только целенаправленности, но и рациональности действия (Buttelmann et al. 2007; основано на исследовании с младенцами Gergely, Bekkering, Kiraly 2002).
Из всего вышесказанного следует вывод, что обезьяны и маленькие дети обладают похожими базовыми способностями к пониманию (в простых ситуациях) того, что кто-то другой настойчиво добивается достижения своей цели. Они также понимают, что цель — это не результат действия в окружающем мире, а скорее отображение желаемого состояния окружающего мира во внутреннем
Во-вторых, человекообразные обезьяны (большинство исследований, опять же, проведено на шимпанзе) понимают еще и то, что другие тоже способны к восприятию. Доказательство этого заключаются в следующем (для обзора см. Tomasello, Call 2006):
Когда человек заглядывает за препятствие, обезьяна перемещается, чтобы найти оптимальный угол зрения и тоже заглянуть туда (Tomasello, Hare, Agnetta 1999; Brauer et al. 2006; похожее исследование с младенцами смотри у Moll, Tomasello 2004).
Если взгляд человека упирается в заслонку, а за ней в том же направлении находится какой-нибудь предмет, обезьяны глядят только на заслонку, а не на предмет — за исключением тех случаев, когда в заслонке проделано окошко, и тогда обезьяны смотрят на предмет (Okamoto-Barth, Call, Tomasello 2007; похожие наблюдения над человеческими младенцами смотри у Caron et al. 2002).
Когда обезьяны выпрашивают у человека пищу, они учитывают, может ли человек видеть их жесты (Kaminski, Call, Tomasello 2004; Liebal, Pika, Call, Tomasello 2004).
Когда шимпанзе соперничают друг с другом из-за пищи, они принимают во внимание, может ли соперник ее видеть (Hare et al. 2000; Hare, Call, Tomasello 2001), и даже время от времени пытаются спрятать еду от конкурента (Hare, Call, Tomasello 2006; Melis, Call, Tomasello 2006).
Итак, в простых ситуациях обезьяны и маленькие дети примерно в одинаковой степени понимают, что живые создания воспринимают явления окружающего мира и реагируют на них — и они понимают, что содержание восприятия другого человека (или другой обезьяны) как-то отличается от их собственного.
Последние из приведенных экспериментов (с соперничеством) особенно важны, поскольку они показывают, что шимпанзе не просто по отдельности понимают цели других и способность других к восприятию, а скорее понимают, как эти две вещи соотносятся в рамках фундаментальной логики целенаправленного действия: действующий субъект хочет добиться определенных изменений в окружающем мире (у него есть цели); действующий субъект видит мир и поэтому может сравнить, насколько текущая ситуация соответствует желаемому целевому состоянию; действующий субъект что-то делает, когда видит, что состояние окружающего мира отличается от желаемого. На таком понимании целенаправленных действий основана элементарная житейская логика, которая позволяет понять и предсказать, что окружающие делают или будут делать, даже в новой обстановке. Таким образом, в экспериментах с соперничеством, проведенных-Хэйром и коллегами, испытуемые понимают, что их конкурент будет пытаться добыть свою цель (пищу), если видит ее, и не будет, если он не может ее увидеть. И наоборот, если соперник видит какой-то предмет, не являющийся его целью (например, камень), то он не будет пытаться его получить. Также у шимпанзе есть еще элементарное понимание того, с какими препятствиями или возможностями другой может столкнуться в непривычной ситуации — например, может ли он беспрепятственно добраться до пищи, или же его доступ к пище ограничен — и каким образом все это может повлиять на его собственное поведение. Такой вид практического мышления об окружающих — в терминах психологических предикатов «хотеть», «видеть» и «делать» — является основополагающим для всех социальных взаимодействий приматов и людей, в том числе для целенаправленной коммуникации, которую можно рассматривать как социальную деятельность, где одни индивиды пытаются заставить других делать то, что им нужно.
Общий вывод заключается в том, что человекообразные обезьяны понимают окружающих: они понимают цели других, что именно эти другие воспринимают и как на основе всего этого строят свое поведение. Иными словами, обезьяны воспринимают окружающих как мотивированных, и, возможно, даже разумных действующих субъектов. Основываясь на этом понимании, они оказываются способны к практическому мышлению, лежащему в основе гибкого, стратегического взаимодействия и коммуникации. Например, они могут определить, чего хочет другой, причину, по которой ему это нужно, и что он, скорее всего, будет делать дальше. Важно отметить, что поскольку жесты человекообразных обезьян вырастают из осмысленных социальных взаимодействий, разворачивающихся в плане внешнего поведения (тогда как их голосовые реакции служат для индивидуального выражения эмоций, меньше проявляющихся во внешнем поведении), то навыки
2.4.2. Механизмы жестикуляции человекообразных обезьян
Вполне возможно, что человекообразные обезьяны во время жестовой коммуникации на самом деле не проявляют никакого понимания целенаправленности в поведении других, а просто полагаются на результаты ассоциативного научения или чего-то похожего. Но это предположение выглядит очень неправдоподобно. Если в описанных выше экспериментах обезьяны знали, на что другие смотрят, чего хотят и что делают, то, скорее всего, они также должны понимать все это и когда жестикулируют или воспринимают жесты окружающих. Но все же мы должны быть осмотрительными и не давать явлениям антропоморфного объяснения без достаточных оснований. Этот теоретический принцип «третьего способа» (когнитивисткий, а не антропоцентрический; Call, Tomasello 2005) приводит нас к следующему способу анализа интенциональных движений и жестов привлечения внимания у человекообразных обезьян: анализ можно провести в терминах элементарных психологических предикатов «хотеть», «видеть» и «делать», которые были обоснованы в приведенных выше экспериментах.
Интенциональные движения человекообразных обезьян возникают из социального намерения коммуниканта, чтобы реципиент что-нибудь сделал, например, поиграл бы с ним, пригнул спину или почистил бы ему шерсть. Коммуникант ожидает, что, если реципиент увидит его жест, то он сделает то, чего от него хотят, потому что именно так он поступал раньше (и это лежит в основе процесса ритуализации). В свою очередь, при виде интенционального движения реципиент понимает (основываясь на своей способности понимать намерения окружающих и на своем прошлом опыте подобных ситуаций), что коммуникант хочет, чтобы он сделал что-то конкретное. Напротив, жесты привлечения внимания у человекообразных обезьян основываются на социальном намерении коммуниканта, чтобы реципиент увидел что-то, что, как он ожидает, основываясь на своей способности понимать намерения другого (в сочетании с прошлым опытом), скорее всего, вынудит реципиента сделать то, чего от него хотят. Таким образом, образуется двухуровневая структура, состоящая из социального намерения коммуниканта как его главной цели и его «референциального» намерения как средства достижения этой цели. В свою очередь, увидев жест привлечения внимания, реципиент понимает, что коммуникант хочет, чтобы он что-то увидел, и, возможно, что действия коммуниканта — это способ заставить его сделать что-нибудь. Таким образом, реципиент обычно смотрит куда-то в ответ на жест привлечения внимания и естественным образом реагирует на то, что видит. Вероятно, он делает при этом как раз то, чего хочет коммуникант, если только это не идет вразрез с его собственными желаниями.
Итак, на данный момент результаты нашего анализа двух типов жестов человекообразных обезьян с точки зрения их роли в коммуникации можно схематически представить, как это сделано на рис. 2.1.
Рис. 2.1
Ключевой момент заключается в следующем. Из-за того, что интенциональные движения представляют собой просто ритуализацию (сокращение) первых шагов целенаправленного действия, их «значение» уже встроено в них. Это всего-навсего то, что коммуниканту нужно от партнера, и это «значение» уже существовало в рамках социального взаимодействия, даже когда сигнал еще не был ритуализован. Напротив, жесты привлечения внимания привносят в процесс коммуникации элемент косвенности. Двухкомпонентная структура стоящего за ними намерения создает «разрыв» между явными средствами коммуникации (действием «референции») и скрытыми коммуникативными целями (социальным намерением). Из этого следует, что реципиент, опираясь на то, что он видит, возможно, способен, делать выводы о том, чего хочет коммуникант (хотя существует вероятность того, что он просто непосредственно реагирует на то, что видит, не делая никаких умозаключений).
Каким удивительным ни кажется этот процесс на фоне типичной коммуникации животных, он все же принципиально отличается от общения людей. Более подробно эти отличия будут описаны в следующей главе, а на данный момент мы можем сконцентрироваться на одном ключевом моменте с точки зрения реципиента. Когда один человек указывает другому на что-либо, реципиент задает себе внутренний вопрос «почему» — почему коммуникант думает, что, если я погляжу в том направлении, это будет мне полезно или интересно?