Исторические портреты
Шрифт:
Пожар Москвы продолжался несколько дней. Ратники земского ополчения, приблизившегося к столице, в бессильной ярости смотрели, как погибает великий русский город.
Перевернулась ещё одна трагическая страница истории «Смутного времени».
3
Несколько месяцев раненый Дмитрий Пожарский провёл в родовом селе Мугрееве. Рана заживала плохо. Постоянно кружилась голова, ночами мучили кошмары. Да и вести приходили одна хуже другой. Погиб Прокопий Ляпунов, в которого Пожарский крепко верил как в вождя земского ополчения. Под Москвой остались только воевода Дмитрий Трубецкой и атаман Иван Заруцкий. Они вели тяжёлую войну с подошедшими к столице отрядами Яна Сапеги. Блокада Москвы ополчению не
Знал Дмитрий Пожарский и о призыве земского старосты Кузьмы Минина всем миром подняться на интервентов и «воров». Святое это было дело, но непривычное — «чёрные люди» сами начали воеводствовать...
Может, потому Дмитрий Пожарский так осторожно и встретил нижегородское посольство, своего согласия не дал, посоветовав избрать на воеводство кого-нибудь из «столпов», всеми уважаемых и почитаемых, с кем бы местничать никто не мог, например боярина Василия Голицына. Но таких «столпов» не оказалось, они или сидели с поляками в Москве, или договаривались с королём Сигизмундом III в польском лагере, или давно попали в плен, как боярин Голицын. Беспокоило Пожарского и то, что, начиная святое дело, нижегородские посадские люди проявили непослушание воеводам, законно назначенным прежним царём. Такого дисциплинированный Пожарский не понимал и не принимал, это было нарушение порядка.
Нижегородские послы приезжали в Мугреево «многажды», благо родовая вотчина Пожарских находилась неподалёку от Нижнего Новгорода. Наконец, в Мугреево отправился сам земский староста Кузьма Минин. Неизвестно, как и о чём говорили будущие соратники в освободительной войне, но, видимо, принципиальное согласие Дмитрия Пожарского было получено.
Вскоре к воеводе из Нижнего Новгорода прибыло официальное посольство: «добрый дворянин» Ждан Болтин, печерский архимандрит Феодосий и выборные из посадских людей. Князь Дмитрий Пожарский согласился стать во главе ополчения, но потребовал, чтобы у него «в товарищах» был Кузьма Минин. Это было необычно, противоречило всем местническим правилам, но народные массы горячо поддерживали такое предложение, и послы согласились.
По призыву Дмитрия Пожарского к нему собрались вяземские и дорогобужские служилые люди, стоявшие в то время в дворцовой Ярополческой волости, смоленские помещики. К Нижнему Новгороду князь подъехал уже во главе большого конного отряда — настоящим воеводой.
Встреча была радостной и торжественной — с иконами, с хлебом и солью. К отряду воеводы присоединилось сто пятьдесят местных стрельцов. Начало ополчению было положено.
С этого момента открывалась новая страница военной биографии князя Дмитрия Пожарского — организация войска. Здесь Пожарский показал себя дальновидным и осторожным военным деятелем. Он отлично понимал, что для успешной борьбы с интервентами необходимо хорошо вооружённое и обученное войско, состоящее из профессиональных воинов, для которых «заобычно ратное дело». Такими профессиональными воинами всегда считались стрельцы и дворяне. Из них-то и формировалось ядро ополчения.
Однако дворян нужно было собрать, вооружить, обеспечить всем необходимым для службы. С этого и начал Дмитрий Пожарский. Кипучая деятельность земского старосты Кузьмы Минина обеспечивала необходимые средства для создания ополчения.
Воевода устроил смотр дворянских отрядов. Грустная то была картина... Только немногие имели хороших лошадей. Оружие было неоднородным и недостаточного количества, одеты кое-как. По требованию воеводы земская изба тут же раздала дворянам и «детям боярским» деньги на покупку коней, доспехов и оружия. Им было определено постоянное жалованье —
В ополчение принимались также добровольцы из посадских людей, «даточные люди» из крестьян, отряды казаков, которые сами приходили на службу. Принципиально важным стало решение вообще отказаться от иноземных наёмников. Ненадёжность наёмников в боях была отлично известна Дмитрию Пожарскому, и тому же их содержание требовало непомерных средств, которых, несмотря на добровольные пожертвования и «пятую деньгу» с посадов и монастырских вотчин, руководители ополчения не имели. Да и не Укладывались алчные, расчётливые, равнодушные наёмники в рамки всеобщего воодушевления, свойственного освободительной войне. В ответе наёмникам, пожелавшим поступить на службу, говорилось следующее: «Наёмные люди из иных государств нам теперь не надобны. Теперь всё Российское государство избрало за разум, правду, дородство и храбрость к ратным и земским делам стольника и воеводу князя Димитрия Михайловича Пожарского-Стародубского. Где соберётся доходов — отдаём нашим ратным людям, а сами мы, бояре и воеводы, дворяне и дети боярские, служим и бьёмся за святые божии церкви, за православную веру и своё отечество без жалованья. Так, уповая на милость божию, оборонимся и сами, без наёмных людей...»
Тем не менее нижегородских дворян и «детей боярских» насчитывалось немного. Дмитрию Пожарскому пришлось обращаться с призывом к служилым людям других городов и уездов. Боярин Дмитрий Трубецкой, атаман Иван Заруцкий и их сторонники, объявившие себя земским правительством, всячески противодействовали этому. Вносила смуту и рассылка Мариной Мнишек «смутных грамот» от имени «царевича Ивана Дмитриевича», слухи о третьем самозванце. Сами нижегородцы занимали вполне определённую позицию: не признавать ни «псковского вора», ни «коломенского ворёнка». Однако обстановка в стране продолжала оставаться очень сложной.
Какими были стратегические планы воеводы Дмитрия Пожарского?
Первоначально он склонялся к прямому наступлению на Москву. 6 января 1612 года из Нижнего Новгорода в разные города были разосланы грамоты о том, что ополчение выступает к Суздалю, осаждённому «литовскими людьми». Суздаль был объявлен местом сбора ополчений из замосковных, рязанских и северных городов. Здесь предполагалось созвать Земский собор, который должен избрать нового царя. «Как будем все понизовские и верховые города в сходе вместе, — писали нижегородцы, — мы всею землёю выберем на Московское государство государя, кого нам бог даст».
План сорвал атаман Иван Заруцкий, который продолжал ориентироваться на «коломенского ворёнка». Суздаль заняли верные Заруцкому казацкие отряды. Начинать братоубийственную войну, которая только ослабила бы русские силы, Дмитрий Пожарский не хотел и принял решение идти на Ярославль, который должен был стать центром освободительной войны.
Выступление из Нижнего Новгорода ускорили слухи, что казаки атамана Заруцкого двигаются на Ярославль. Передовой отряд ополчения под командованием князя Дмитрия Петровича Лопаты-Пожарского, брата Дмитрия Пожарского, быстро пошёл к Ярославлю, не задерживаясь в волжских городах. Он занял город раньше, чем к Ярославлю подоспели казаки атамана За Руцкого. Это был большой успех.
23 февраля 1612 года выступили в поход главные силы нижегородского ополчения. Они пошли вверх по Волге, присоединяя отряды из попутных городов и собирая средства для освободительной войны.
В Балахне к ополчению присоединился Матвей Плещеев, известный воевода, соратник Прокопия Ляпунова по Первому ополчению.
В Юрьевце Дмитрию Пожарскому привёл отряд служилых татар некий «мурза».
В Кинешме горожане сами предложили воеводе «подмогу».
В Костроме воевода Иван Шереметев попытался оказать нижегородцам сопротивление. Но ополчению даже не пришлось штурмовать город. Посадские люди осадили воеводу в его собственном дворе, и в результате Пожарскому пришлось спасать Шереметева от народного гнева.