Истории для кино
Шрифт:
Потом она переодевается за кулисами. На ее обнаженное плечо ложится рука Лёди. Итальянка оборачивается и заявляет совсем не по-итальянски:
– Та вы шо? Уходите, зараз мой муж придет!
Рука Лёди перемещается с ее плеча на талию:
– Уйду только через ваш поцелуй.
– Бесстыдник! – Красавица быстро целует Лёдю.
– Не-ет! Через такой поцелуй я даже шага не сделаю…
Красавица целует Ледю самозабвенно. Слышатся тяжелые шаги. Лёдя отпрыгивает в бархатные занавеси. Входит могучий пристав,
– Рыбонька моя, ты сегодня блистала! Весь бомонд был в аффектации!
Пристав тянется поцеловать красавицу. Она уворачивается:
– Ой, я куда-то шальку задевала!
Красотка подбегает в занавесям и шепчет притаившемуся там Лёде:
– Приходьте завтра в два, его не будет! – И снова в полный голос: – Куда же ж я подевала шальку? Ах, вот же ж она! Зайчик, поедем в ресторацию!
Лёдя – слегка навеселе, в костюме с цветком в петличке, напевая песенку о модах, возвращается домой, разбрасывет по прихожей начищенные штиблеты.
Из комнаты выглядывает папа Иосиф со скорбным лицом. Но излить свою скорбь не успевает – Лёдя опережает его, сообщив, что он и так все знает: у всех дети как дети, а этот Лёдька… Однако папа только машет рукой – на этот раз дело совсем в другом. Сегодня папа скорбит о том, что действительно у всех дети как дети, а у него – бедного лепетутника Иосифа – дети крамольщики. Ну, не все и не сами – это их испортила Клавдия. Откуда, ну скажите, пожалуйста, откуда девочка из приличной еврейской семьи нахваталась со-ци-я-ли-стических мыслей против существующих устоев и даже, страшно сказать, против самого государя императора!
Окончив свой горестный монолог, папа Иосиф обличающим перстом указывает на кухню и со вздохом возвращается в комнату. А Лёдя недоуменно отправляется на звук разговоров.
За кухонным столом сидят полтора десятка молодых людей, среди которых – брат Михаил и сестры Полина и Прасковья. Все слушают старшую сестру Клавдию, взмахивающую кулачком.
– Товарищи! Судьба России в наших руках! Нужно разъяснять, что именно каждый из нас может сделать для революции. И тогда ваши имена будут вписаны золотыми буквами в историю освобождения народа от тиранов!
Лёдя появляется за спиной Клавдии, и один из сидящих лицом к входу парней делает ей предупреждающий знак. Клавдия резко оборачивается, но улыбается с облегчением:
– Это наш брат Лазарь! Проходи, Лёдя, садись… Я думаю, тебе, как мыслящему человеку, близки идеи революции?
– Это бомбы кидать? – уточняет Лёдя.
– Какая же путаница у тебя в голове! Бомбы бросают террористы из боевой организации эсеров.
– Кто-кто?
– Эсеры. А мы – эсдеки.
– Чего?
– Мне стыдно, что у меня такой брат! Эсеры – это социал-революционеры, а эсдеки – это социал-демократы! Понятно?
Лёдя неопределенно пожимает плечами:
–
– Не увиливай! Скажи прямо: что ты готов сделать для революции?
Лёдя честно задумывается. Потом излагает:
– Знаете, один еврей говорит другому: слушай, я знаю, как нам разбогатеть – давай вместе откроем ювелирный магазин на Дерибасовской. А второй отвечает: нет, лучше ты будешь открывать, а я постою на шухере.
– Лёдя! – вскипает брат Михаил. – Кончай свои хохмы, говори по теме!
– Так я ж по теме. Я – простой артист, и в вашем деле могу только постоять на шухере.
– Но, Лёдя, – огорчается Клавдия, – если так будет рассуждать каждый …
– … то кто же будет открывать ювелирный? – заканчивает за нее Лёдя.
– Да! То есть нет! Вот я согласна, что ты – артист, значит, ты умеешь воздействовать на массы…
– Нет, я только пою, танцую, а гипноз еще не пробовал.
– Опять хохмочки! – возмущается Михаил.
Клавдия придерживает старшего брата:
– А что, юмор – тоже неплохо. Только вместо шуточек про тещу ты можешь давать беспощадную сатиру на самодержавие и его прислужников.
– И газеты напишут обо мне на первых полосах? – интересуется Лёдя.
– Конечно! – обещает Клавдия. – А пойдем завтра с нами на демонстрацию?
– Пойдем… А, нет, завтра у меня спектакль.
– Ладно, тогда пойдем в четверг к рабочим на Канатку.
– А в четверг у меня концерт. Я уже аванс получил. И деньги потратил…
– А расклеивать прокламации в субботу можешь?
Лёдя не успевает ответить, так как опять вмешивается Михаил:
– Как можно что-то делать в субботу?
– Но, Миша… – теряется Клавдия.
А Лёдя страшно веселится:
– Да, как можно – в субботу? Революция – революцией, а шабес – шабесом!
Клавдия вновь берет инициативу в свои руки:
– Прекрати, Лёдя! Да, товарищи, сложен и тернист путь революционера. Но борьба наша интернациональна, ибо наш лозунг: пролетарии всех стран, соединяйтесь!
И тут дверь распахивается, в ее проеме возникает гневный папа Иосиф и произносит свою историческую фразу:
– Уважаемые пролетарии всех стран! Пожалуйста, на здоровье, соединяйтесь! Но только не у меня на кухне!
В 1913 году Россия ликовала по случаю трехсотлетия династии Романовых. Празднества по этому поводу в Санкт-Петербурге и в Москве, прибытие иностранных гостей, кавалькады выездов царской семьи – все было пышно, торжественно, надежно. И еще не брезжило никакого предощущения грядущей революционной бури.
А наш Лёдя и вовсе находится бесконечно далеко от всяких бурь – в спальне итальянской красавицы, жены пристава. Оба в неглиже, и Лёдя развлекает подругу анекдотами: