Истории драматургии театра кукол

Голдовский Борис Павлович

В период Великой Отечественной войны, наряду с агитпьесами, скетчами для взрослых, появлялись и пьесы для детей. По содержанию это были те же агитпьесы, но по форме они представляли собой обработку героических легенд и сказок. Среди лучших были: «Армейские сказки» А. Бычкова и Л. Браусевича, «Очарованная сабля» Л. Браусевича. В них было значительно больше, чем в скетчах для взрослых, зрелищных эффектов, чудес, превращений.

Леонид Тимофеевич Браусевич (1907–1955) был из плеяды тех драматургов, кто в первой половине XX в. создавал советскую драматургию театра кукол. Среди его многочисленных драматургических произведений для театра кукол: «Дорога веков» (1935), «Приключения барона Мюнхгаузена» (1935), «Конек-горбунок» (по сказке

П. Ершова, 1936), «Сказки у Лукоморья» (по сказкам А. Пушкина, 1936), «Кот в сапогах» (по сказкам Ш. Перро, 1937), «Сад великой дружбы» (1937), «Витязь в тигровой шкуре» (по поэме Шота Руставели, 1938), «Голый король» (по мотивам сказок Г. Х. Андерсена, 1938), «Жив Чапай» (по мотивам народных сказок о Чапаеве, 1939), «Лисья книга» (по армянским народным миниатюрам, 1939), «Как самураи в тайгу ходили» («Тихие тропинки», 1939) «Девушка и Смерть» (по поэме М. Горького, 1939), «Яшка в раю» (по сказке М. Горького, 1939), «Как четырнадцать держав Москву воевали» (1940), «Утэген Батыр» (героический сказ по мотивам произведений Джамбула, 1940), «Бей врага!» (1943), «Мальчик из Княж-озера» (1944), «Одна испанская ночь» (по мотивам повести П. Аларкона «Треуголка», 1944), «Роман о Шише Тверском» (по мотивам сказок Б. Шергина, 1944), «Медвежий домик» (по сказке Л. Толстого, 1944), «Аленький цветочек» (написана совместно с И. В. Карнауховой, 1901–1959), «Сказание о Лебединце-городе» (1947), «Семь Симеонов» (1948), «Сокровища Гимолы» (1948), «Таинственный остров» (1948), «Голубая Онега» (1950), «Горящие паруса» (1950), «Дети Парижа» (по мотивам романа В. Гюго «Отверженные», 1952), «Звезда Тимура» (по повести А. Гайдара «Тимур и его команда», 1952), «Путешествие в страну Наоборот» (1954) [340] и другие. Во многих из этих пьес, написанных уже по окончании войны, ясно просматривается эстетика агитационного театра кукол.

Рассматривая агитационно-сатирическую драматургию театра кукол времен Великой Отечественной войны, мы еще раз убеждаемся в том, что этот вид драматургии – один из традиционных. Подобные агитационные пьесы разыгрывались и в период Столетней, и во время Северной войны, и в годы военных походов Наполеона, и в Первую, и во Вторую мировую войны. Так, в период «великих походов» Наполеон Бонапарт, перечисляя первостепенные требования по снабжению армии, создал и такой список: «1. Труппу комедиантов. 2. Труппу балерин. 3. Марионеточников для народа (три или четыре). 4. Сотню французских женщин» [341] .

Историк театра кукол Н. И. Смирнова справедливо писала о том, что театр кукол практически не расстается ни с одной из плодотворных традиций, какую бы давность эта традиция не имела. Особая способность сохранять традиции – давнее, многовековое качество театра кукол – со всей наглядностью проявилось именно в годы войны, когда необходимо было напряжение всех сил. Театр кукол с легкостью «вспомнил» все те творческие методы, системы работы, которым отдавали кукольники свое сердце в этот исторически небольшой, но наполненный бурными исканиями период. Эта «консервация» традиций означала и их сохранность в «первозданном виде», и их развитие, и их подспудное, сложное, смежно-контактное сосуществование – взаимовлияния и взаимоотталкивания, взаимоотрицание и взаимопроникновение [342] .

Агитационные кукольные пьесы периода Великой Отечественной войны мало чем отличались от кукольных агитпьес более раннего периода истории. Эта драматургическая форма выкристаллизовывалась столетиями; она не уходит в историю, а возникает именно тогда, когда приходит ее время – время войны – и уходит вместе с ним.

Глава III. Драматургия театра кукол второй половины XX в.

Имитация драмы

Конец 40-х–50-е гг. XX в. – один из сложных периодов развития русской драматургии театра кукол. Это было время «теории бесконфликтности», жесткой административной и политической цензуры, «борьбы с космополитизмом». От драматургии театра кукол требовали невозможного –

следования методу социалистического реализма. Будучи своей искусством гротеска, метафоры, фантасмагории, пародии, искусством, выявляющим «суть вещи», профессиональный театр кукол и его драматургия оказались обязаны «правдиво, исторически конкретно, художественно изображать действительность» [343] . Причем управлением, контролем и идеологическим руководством творческими процессами занимались, как правило, люди, от искусства далекие.

Е. Сперанский, автор пьесы «Под шорох твоих ресниц» (1948), вспоминал, как 11 апреля 1949 г. на общественном просмотре спектакля неожиданно появились три чиновника из Комитета по делам искусств. «Это были сравнительно молодые люди, но уже с ног до головы закованные в латы “холодной войны”. Они нашли спектакль “беззубым” и предъявили ряд исправлений, добавлений, которые искажали самый жанр спектакля: острую, но легкую пародию на стандартную, пошлую продукцию Голливуда тянули на оголтелую пропаганду, ненависть к стране, к народу. Помнится, ни у меня, автора, ни у постановщика и режиссера Образцова, ни у композитора Цфасмана не нашлось слов, чтобы отразить налет этих трех разбойников от искусства, так он был внезапен.

– Кто у вас был литературным консультантом? – спросил один из разбойников.

– Сергей Юткевич, – ответил я.

– Ну ясно: известный космополит. (Надо думать, что и А. Цфасман, страстный поклонник американского джаза, был у них на особом счету. А Сергей Юткевич уж давно “ходил в космополитах” и покинул нас, чтобы не испортить своим присутствием будущий спектакль. И его фамилия уже не упоминалась ни в афишах, ни в программках театра).

– Завтра утром приходите, поговорим, – сказали разбойники.

– Но ведь завтрашний спектакль уж продан…

– Завтра утром, – повторили разбойники и ушли.

– За одну ночь? – спросил я в отчаянье, когда они удалились.

– Еще день не кончился, – сказал, помнится, Цфасман.

Все мы тогда что-нибудь и кого-нибудь спасали. Да и как знать: может быть, и та тройка гангстеров не столько пеклась об “идейной чистоте” в искусстве, сколько спасала свои шкуры […]. И всю ночь просидел ваш покорный слуга в табачном дыму, без устали крутя кофемолку и уродуя свое новорожденное детище.

– Все это паллиатив, – сказали на следующее утро разбойники из Комитета искусств, – ну да ладно, играйте, а там посмотрим…

И вот тут они были правы. Все это был паллиатив, словесная пена, легко снимаемая и не затрагивающая всерьез сердцевину. Впоследствии мы потихоньку, раз от разу снимали эту пену, раз от разу спектакль набирал силу и, в конце концов, стал, как говорится, сенсацией: во всяком случае, во время наших гастролей в Ленинграде на Невском, в “Эрмитаже”, дело не обходилось без конной милиции» [344] .

Громкий успех такой пьесы, как «Под шорох твоих ресниц», в конце 40-х гг. легко объясним. Драматический театр переживал острейший кризис. К тому же в это время на советский экран вышли трофейные фильмы, голливудские вестерны, боевики, мелодрамы. Среди персонажей сатирической комедии Е. Сперанского – директор фирмы «Вулф энд компании» Джейкл, кинопродюсер Фокс, ассистент Фокса Маус, «королева патефона», певица Эдна Стэрва и др. Веселая, беззаботная пародия на американское кино, написанная специально для кукол и сыгранная куклами, стала сенсацией и на какое-то время затмила даже «Обыкновенный концерт»:

«ДЖЕЙКЛ. Хелло! Директор фирмы “Вулф” у телефона.

ГОЛОС ПО ТЕЛЕФОНУ. Хелло, мистер Джейкл! Говорит представитель кинопроката: срочный заказ. […]

ДЖЕЙКЛ. Какой товар вас больше устраивает? Эротическое ревю? Комедия с мордобоем? Картина душевной депрессии? Или, может быть, легкая мелодрама? Скажем… сын убивает отца и женится на матери? Впрочем, это у нас уже было.

ГОЛОС. О, нет. На этот раз фильм должен быть на очень популярный сюжет европейского происхождения… Так сказать, наш подарок Старому Свету. Идея ясна?