Истории, рассказанные вчера
Шрифт:
Светлана замерла, недоуменно глядя на меня; потом вдруг расплакалась и, повернувшись, побежала вверх по улице.
— Светлана, погоди! Давай поговорим! — закричала я. Но Светлана не остановилась.
Зайдя в дом, я поблагодарила Ольгу Ивановну за заботу о Славике и занялась ужином. Усталость отсутствовала; я не понимала, откуда взялось у меня умение противостоять колдунье, и старалась в это не вникать.
Прошло несколько дней. Светлана не показывалась; я пыталась узнать, где она квартирует, но ничего не выяснила: возможно, не добившись цели, Светлана уехала. Головные боли
И лишь мысль омрачала, что человек родственной крови врагом оказался. Всем пренебречь можно, кроме обязанностей перед родом — это мама Лиза в меня крепко вбила.
О Светлане решила забыть, — и напрасно: поняла это в следующую субботу, когда после работы пришла в детский сад за сыном и услышала от воспитательницы, что час назад по моей записке Славика забрала черноволосая девушка.
Я оцепенела от ужаса, потом, спохватившись, сказала: «Ах, да, извините, забыла», и пошла прочь. В милицию обращаться нельзя, — война шла между мной и Светланой. Вряд ли в планы Светланы входило причинение вреда Славику: его использовали как приманку, чтобы заставить меня что-то сделать или куда-то прийти. Убедилась в этом, увидев бегущую навстречу Машу Прохоренко.
— Хорошо, что тебя отыскала! Позвонила какая-то нахалка, — задыхаясь, сообщила Маша. — Требует, чтобы ты шла в долину Идолов. И угрожает, представляешь!?
— Спасибо, Маша! — поблагодарила подругу. — Иди домой, я во всем разберусь.
Свернув в переулок, поспешила в долину Идолов. Предстоял поединок: но почему в этом месте? Или Светлана сумела разбудить и привлечь на свою сторону таврских богов?
Перейдя по мостику Карасевку, я прошла лугом мимо сливового сада и по тропинке, огибающей заросли терновника, углубилась в малохоженную местность, утыканную соснами и камнями. Когда-то меня водил сюда Гриша: брат любил историю и часто рассказывал о таврских племенах, чьих набегов боялся Херсонес, и богах, среди которых выделялась грозная Дева.
Солнце падало за горизонт, когда показалась долина Идолов. Меня, в который раз, поразила неподвижность этого места: даже воздух словно застыл, опасаясь потревожить тень минувшего. Я никогда не видела здесь живность: птицы — и те облетали долину стороной.
Идолы были вытесаны в скале, нависающей над долиной. Вероятно, раньше их было больше, но остались два: мужчина-Воин, выставивший перед собой щит, и главная таврская богиня Дева, опирающаяся руками на меч. У подножья лежал каменный алтарь, на котором в незапамятные времена приносились в жертву пленные и рабы.
Держа Славика за шиворот, Светлана стояла на противоположной стороне долины, рядом с идолами.
— Мама! — увидев меня, рванулся Славик.
Сдержав его усилия, Светлана нагнулась, что-то шепнула сыну на ухо — и он попятился. Я побежала к ним, пересекая долину; поравнявшись с алтарем, увидела, как Светлана вычерчивает рукой, обращенной ко мне, причудливый знак, и почувствовала, что не могу сдвинуться с места. Колдунья, отпустив ворот Славиной рубашки, вынула из сумочки флакон с зеленоватой жидкостью, открыла его и, произнося заклятье, плеснула зельем на контур Воина.
В долине потемнело, словно
Зашевелились губы, открылись глаза, и воздух сотрясся от рокота: «Зачем разбудила меня, смертная?»
— Прими жертвой женскую жизнь, могучий Бог! — выкрикнула колдунья.
— Женщина… в ней мало силы, — недовольно проворчал Воин. — Дай в придачу ребенка!
— Нет!
Воин удивлен был не меньше, чем я.
— Почему? — спросил он.
— Я мщу тем, кто, отняв у меня отца, привел его к гибели — только им!
Мальчик должен жить.
— Так думаешь ты, а не я, — зло усмехнулся идол. — Сюда, щенок!
Рванулась я к сыну, бредущему к алтарю, — и заплакала, поняв, что и полшага не могу сделать.
— Много я слез видел, много! — довольным голосом произнес Воин. — Не так полезны, как кровь, но развлекают.
Светлана начала лихорадочно рыться в сумочке; заметив это, Воин расхохотался:
— Собираешься противиться? Нож разрешаю взять: когда пленникам горло перережешь, старайся, чтобы кровь на алтаре осталась, — тогда живой отпущу.
Побледнела Светлана. Вижу: пытается знак сотворить, — а руки вниз опускаются и нож из сумочки вытаскивают. Закричала она, меня по имени называя: ощутив исчезновение пут, побежала я к Славику, — и будто ледяной волной накрыло, в сосульку превращая.
— Хотите не только казни, но и мучений?! — прогремел Воин. — Идите все к алтарю!
— Вот и пришел последний час, — думаю, к алтарю приближаясь. — Что ж вы, предки мои и Хранители, отдали меня и сына варварскому идолу?! И ты, Дева, почему молчишь: ты не только грозной была, но и справедливой!
И тут словно молния в долину упала: засверкали глаза пробудившейся богини.
— Что происходит? — спросила Дева.
— Помоги нам, богиня, — взмолилась я. — Без вины погибаем!
— Вина всегда есть — вмешался Воин. — Даже в том, что ты по чужой земле ходишь!
— Помолчи! — осадила его Дева. — Эта земля давно не наша.
Бросив взгляд на Славика, Дева перевела его на Светлану, потом на меня, — и точно клинком душу раскроила.
— Понятно, — проговорила богиня. И, обращаясь к Светлане, спросила:
— За какую провинность ты ребенка и женщину своего рода привела на погибель?
— Я не хотела смерти ребенка, — негодующе произнесла Светлана. — По вине ее матери меня лишили отца и дома, а когда моя мать погибла, я, оказавшись в детдоме, поклялась отомстить за свое сиротство.
— Ты не там искала причину, — гневно сказала Дева. — Ты предала свой род, обрекая на гибель его представителей. И властью, дарованной мне землей и небом, я приговариваю тебя к смерти.
Светлана встрепенулась, вызывающе взглянула на богиню — и поникла головой. Я посмотрела на нее, свою несостоявшуюся младшую сестричку, и поняла, что не смирюсь с приговором богини.