История Авиации 2004 04
Шрифт:
15*К моменту гибели 24 февраля 1943 г. на счету обер-лейтенанта Пауля Гилднера, который к этому времени уже будет командиром 3/NJG1, будут числиться 48 побед, 44 из которых одержаны ночью. 26 февраля 1943 г. был посмертно награждён — Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями».
16*Действительно, Do217E развивал у земли 437 км/ч, FW20 °C — 305 км/ч, He111Н — 350–360 км/ч, Не177А — 395 км/ч, a Ju88A — 363–375 км/ч.
Весной 1942 г. в штабе Бомбардировочного Командования помимо изменения приоритетов, а также тактики проведения налётов, решили разобраться и с камуфляжной
«Харрикейн Mk.II» сержанта И.У.Берьера из состава 43-й эскадрильи, летом 1942 г. базировавшейся на аэродроме Тангмер.
Наиболее тяжёлая квота майских потерь пришлась на долю 418-й эскадрильи, потерявшей в течение месяца три самолёта и экипажа. Кроме того, по одному «Харрикейну», «Бленхейму» и «Бостону» не досчитались 1, 18, 23-я и 114-й эскадрилии. Последняя потеряла самолёт в ходе обеспечения знаменитой операции «Миллениум».
Надо сказать, что организованная штабом Бомбардировочного Командования отработка методов нанесения массированных ночных бомбардировочных ударов к маю начала приносить ощутимые результаты, позволив существенно сжать по времени налёт. Это позволило добиться высокой степени концентрации бомбардировщиков над целью, которая уже в ночь на 4 марта 1942 г. при налёте на Биланкур составила свыше 121 самолёт в час и в дальнейшем продолжала увеличиваться. Расчёты маршала Харриса строились на том, что германская ПВО, вынужденная прикрывать значительное пространство, просто не обладает достаточными силами для эффективного противодействия короткому, но мощному налёту, предпринятому значительными силами в конкретном месте. По мысли Харриса, такой налёт был подобен удару боевого топора, перед которым был не способен устоять ни один щит, легко державший удары стрел и мечей. Это, в свою очередь, теоретически, должно было сократить потери эскадрилий атакующих бомбардировщиков и одновременно повысить наносимый противнику урон.
Правда к этому времени выяснилось, что радионавигационная система «G» не обеспечивает необходимой точности бомбометания, а лишь позволяет вывести самолёт в зону, где до цели останется расстояние в 6–8 км (или привести к своему аэродрому), но это не исключает необходимости визуального опознания объекта удара. Ситуацию серьёзно ухудшал тот факт, что для планируемой операции по нанесению удара 1000 бомбардировщиков, который начал разрабатываться под обозначением «Миллениум» (Тысячелетие) предполагалось задействовать наряду с примерно 600 экипажами Бомбардировочного и Берегового Командований ещё и почти 500 самолётов из состава Тренировочного Командования. Поскольку большая их часть должна была пилотироваться экипажами курсантов, не обладавших необходимым опытом, то в качестве цели были выбраны находящиеся на сравнительно небольшом удалении от английских аэродромов немецкие города Гамбург и Кёльн. Налёт был назначен на 28 мая, а окончательный выбор цели должен был определиться состоянием погоды. Двое суток облачность закрывала обе цели, но в ночь на 31 мая по прогнозам синоптиков над Кёльном небо должно было расчисться, и вечером 30- го подготовка к проведению операции «Миллениум» вступила в завершающую фазу.
Всего было задействовано 1046 бомбардировщиков, однако из-за значительного числа участвовавших в рейде экипажей из числа курсантов до цели дошли 898 самолётов. Обеспечивая действия этих сил, ко всем известным немецким авиабазам в радиусе 300 миль (483 км) от объекта удара были направлены «интрудеры», экипажи которых смогли создать
Едва под крылом мелькнули меловые скалы и прибой, как нас обстреляли английские боевые корабли, сопровождавшие караван каботажных судов. Это было не удивительно, так как немецкие истребители-бомбардировщики часто атаковали наши суда со стороны английского побережья, и потому любой приближающийся к конвою самолёт зенитчики на судах считали вражеским. И всё-таки при виде рядом рвущихся наших снарядов и приближающихся к самолётам жёлто-оранжевых трассеров, мне стало страшно. К счастью, никого не зацепило, и вскоре мы растворились в густеющем на юго-востоке сумраке.
На подходе к голландскому побережью мы начали набирать высоту 4000 м. Почти сразу же вспыхнули прожектора и рядом ударили разрывы немецких снарядов. Отворачивая и пикируя, мы атаковали зенитные батареи, одновременно пытаясь уйти из-под огня немецких артиллеристов. Это была рискованная игра, и я всё время ждал, что нас в следующую секунду накроют. Мы выписывали «змейки», пытаясь не попасть в светящие ся клинки, а если становилось совсем туго, то уходили к самой земле. Это было тоже опасно, так как запросто можно было зацепить телеграфные столбы или строения, а самое главное — огромные ветряные мельницы. Но нам повезло. Где-то позади периодически рвались наши бомбы, но с каким эффектом, я не знал. Лишь пару-тройку раз мне удалось от души насладиться местью, нажимая гашетку пулемётов и всаживая трассы пуль в слепящие зеркала, которые тут же гасли…
Наконец с командного пункта передали, чтобы мы убирались оттуда ко всем чертям, так как немецкие истребители с авиабаз Сент-Тронда, Майнца, и Венло уже были на подходе. И всё же, описав огромную дугу на малой высоте, мы рискнули приблизиться к Кёльну на несколько десятков миль. На горизонте было видно огромное зарево, и только теперь я успокоился, поняв, что мы не зря рисковали…
На базу я решил лететь через Северо- Восточную Францию, чтобы избежать встречи с возвращающимся потоком наших бомбардировщиков. Как выяснилось, это было вполне обоснованное решение, поскольку уже на подходе к нашим берегам мы, увидели, как над Бардвелл Беем почти над нами начал разваливаться горящий «Ланкастер», который шёл чуть впереди. Приблизившись, мы могли наблюдать и его экипаж, покинувший свой обречённый самолёт с парашютами…».
В ходе обеспечения операции «Тысячелетие» в районе Дилена был потерян один «Бостон Мк. III» из состава 23-й эскадрильи, а сержант Д.Дж. Скотт из состава 3-й эскадрильи смог на своём «Харрикейне МкIIC» в районе Соистребурга сбить один Ju88 и повредить другой самолёт этого типа. Как выяснилось позже, на Кёльн за 98 минут (с 00:47 до 02:25), в течение которых длился удар, было сброшено 1455 тонн бомб, 2/3 из которых были зажигательными. Концентрация самолётов над целью достигла невероятно высокой величины — 550 самолётов в час, что привело к чудовищным разрушениям. По данным группы фотоконтроля, на площади свыше 240 гектаров, составлявшей центральную часть города, были полностью уничтожены все строения. Общее же количество уничтоженных зданий составило 18 тыс. и ещё около 40 тыс. строений повреждены 17* . Налёт нанёс серьёзный урон примерно 250 промышленным предприятиям города. Вместе с тем надо признать, что количество убитых и раненых для такого удара оказалось очень небольшим: первых было 486 человек, а вторых — 5027. Без крова остались 59.100 чел. Нападавшие потеряли 52 бомбардировщика, что составило 5,79 % от общего числа задействованных в налёте сил. Таким образом, расчет на снижение потерь не оправдался и они возросли почти на 1 %. Но нанесённый противнику ущерб, по всей видимости, в глазах руководства Бомбардировочного Командования стоил того. Лозунг Черчилля «Мы должны уничтожить как можно больше бошей ещё до того как выиграем эту войну» был практически буквально воспринят Харрисом, и он продолжал подготовку к полному уничтожению Германии с воздуха. Роль «интрудеров» в этой стратегии переоценить было просто невозможно.