История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)
Шрифт:
Балашеве? И на какой-же конец? Чтоб сделать переворота в Правительстве? Но в чью пользу? Где способы? Где связи? В делахъ
20-ти летней службы, во всех бумагах, в двугодичном мсем удаленіи, во всех надзорах и изысканіях, тогда как сердца и уши от крыты слушать обо мне всякую клевету и нелепость, отрыл-ли кто один след, одпу тень какой-либо связи подозрительной?
Здесь одна горестная мысль раздирает мое сердце; непріятели мои могли сомневаться в политических моих правилах, могли думать о привязанности моей к французской систем; но Ваше Величество, зная мои по сей части работы, не могли колебаться. Поведете мое столь было ясно, что еслиб бумаги и дела мои можно было напечатать, тогда сами непріятели мои устыдились бы своих предположеній. Не. я ли был один из первых, который обращал внимапіе Вашего Величества на предстоявшую войну и на все козни, ей предшествовавшія? Ссылаюсь на подробныя записки, многократно, в разных эпохах и за долгое время поднесенныя. Оне все находятся в моих бумагах.
Между тем однакоже сіе жестокое предубежденіе о связях моих с Франціею, быв поддержано эпохою моего удаленія 50), составляем теперь самое важное и, могу сказать, единственное пятно моего в пароде обвиненія.
Вам единственно, Всемилостивейшій Государь, Вашей справедливости принадлежит его изгладить. Смею утвердительно сказать : в вечной ііравд~е пред Богом, Вы обязаны, Государь, сіе сделать. Вы не можете тут иметь во мне ни малейшаго сомненія; Вашею тайною, а не своею я связан; следовательно Вам-же и развязать все должно. Финансы, налоги, новыя установленія, все дела публичныя, в коих я имел счастіе быть Вашим исполнителем, все оправдается временем; по здесь, чем я оправдаюсь, когда все покрыто и должно быть покрыто тайною?
Обращаясь еще раз к личным отзывам, от чего, спросят, доходили от разных лиц одне вести? От того, что сіи разныя лица составляли одно тело, а дута сего тела был тот самый, кто всему казался и теперь кажется постороннпмъ.
Еслибы в правоте моей совести и дел нужно мне было низпускаться к сим потаенным сплетням, на коих основаны мои обвиненія, я легко мог бы показать и начало их, и ироисхожденіе, открыть и воздутныя их финансовыя системы и личные корыстолюбивые их разсчеты; указать все лица, запечатлеть каждаго из нпх своею печатью; обличить ложь в самом ея средоточіи и представить на все ясные доводы, что они сами-бы, может быть, онемели. Но к чему все сіи улики? Оне будут теперь иметь видь рекриминацій всегда ненавистных. И, сверх того, враги мои может быть и в сію минуту стоят пред Вашим Величеством, а я за 2,000 верст и весь почти совершенно в их власти 51).
Мне остается пояснить одно обстоятельство, которое, быв обвиненію посторонним, чрезмерно однакоже обрадовало моих непріятелей, дав им случай всю громаду их лжи прикрыть некоторою истиною.
Ваше Величество припомнить без сомненія изволите, как в одно время я докладывал, что Бек приходил ко мне и просил исходатайствовать ему у вас минуту внпманія. «На что?» изволили Вы спросить. «Он что-то нашел в перлюстраціи, чего пе хочет сказать Канцлеру, не представив прежде Вамъ». Ваше Величество сказали мне, что позовете его чрез Геслера, что действитсльно и исполнили, и, дав ему Ваши наставленія, дозволили и впредь в подобных случаях также к Себе относиться. Бек, благодаря мепя за сей случай, предложил, что, когда встретится в деле его чтолибо достойное вниманія особеннаго, он будет меня извещать. Он мог сіе сделать в чистоте совестп, не считая себя чуждым Правительству и его тайнам. С ведома-ли его или нет, но чрез третье лице, в самом деле изредка и без связи, получал я нескодько сих листов. Что они в себе содержали? Пустыя вести о войне, сведенія и разсужденія, кои, стоя в средоточіи дел, имея всегда и по сим предметам достул к Вашему Величеству—я в тысячу раз лучше и подробнее всегда знал, нежели они. Что могли мне новаго сказать какой нибудь г. Буш и ему подобные жалкіе дипломаты? Следовательно, допустив входить к себе сіи бумаги даже в видах любопытства, пе мог я назначать им высокой важности. Один взгляд на содержаніе их 52) удостоверит Вас, Всемилостивейшій Государь, в маловажности их; числа их докажут, что оші вошли ко мне без связи, a сіе вместе может уверпть, что тут могло быть легкомысліе, но никто никогда не в силах превратить сего в государственное преступлепіе.
Со всем тем, и прежде, и
Нужно-ли, Всемилостивейшій Государь, чтоб я оправдывал себя и против тех обвиненій, кон разсееваемы были моими врагами о нравственных моих правилах, и о связях моих с Мартинистами, Иллюминатами, и проч.
Бумаги мои ясно доказывают, что никогда и никаких связей я не имел; вообще о всех вещах я старался иметь собственныя мои мненія и никогда не верил слепо чужимъ.
Когда Ваше Величество пожелали о предметах сего рода, и в особенности о мистической их части, иметь сведенія, я с удовольствіем готов был посвятить Вам все плоды моих собственных изысканій и размышленій. Беседы сіи были мне тем пріятнее, чем более я видел, что предмет их сообразен с сердечными Вашими чувствами. Не из книг, не из сект и партіи, иочерпал я сіи истины, оне были пзліяніем души моей, смею сказать, ими преисполненной. Обстоятельства и многоделіе прервали слишком рано сіи лестныя для меня сношенія, и хотя не имел я еще времени открыть Вам во всем пространстве истинное их знаменованіе, но, судя по самому их началу, — смею сослаться на собственное Ваше сердце и на самыя бумаги у Вас оставшіяся,—что другое в сих истинах Вы слышали от меня, кроме указаній на достоинство человеческой природы, на высокое ея предназначеніе, на знак всеобщей любви, я ко единый источник бытія, порядка, счастія, всего изящнаго и высокаго? Да и когда, при каком случае, слышали Вы, Всемилостивейшій Государь, от меня другія правила? Во все время как я пользовался Вашим доверіем, кого и чем я очернил, помрачшгь, или кому старался повредить в глазах Ваших? На кого навел я какую либо тень подозренія? Напротив, я всегда желал и при всех случаях старался питать и возвышать в душе Вашей ту любовь к человекам, ту кротость и снисхожденіе, коею Бог и природа в благости своей Вас одарили.
Всемилостивейшій Государь! В невидимом присутствіи Бога сердцеведца, смею здесь вопросить: так-лп иоступает, советует, действует и говорить мрачный честолюбец, ненавидящій своего Государя и желающіи привесть Его в ненависть?
Простите, Всемилостивеншш Государь, пространство сих изъясненін. В теченіи двух почти лет враги мои говорили одни. Мне оставалось страдать и молчать.
В награду всех горестей, мною лретерпенных, в возмездіе всех тяжких трудов в угожденіе Вам, к славе Вашей и к благу Государства подъятых, в признаніе чистоты и непорочности всего поведенія моего в службе^ и наконец в воспомпнаніе тех милостивых и лестных мне частных сношеній, в коих один Бог был и будет свидетелем между Вами и мною, — прошу единой милости: дозволить мпе с семейством моим в маленькой моей деревне провести остаток жизни, по истине одними трудами и горестями преизобильной-
Если в семь уединеніи угодно будет поручить мне—окончить
какую либо часть публичных законов, разумея гражданскую, уголовную или судебную, я приму сіе личное от Вашего Величества порученіе с радостію и исполню его без всякой помощи с усердіем, не ища другой награды как только: свободы и забвенія.
Бог, общій Отец и Судія Государей и их подданных, да благословит благія намеренія Вашего Величества в пользу Государства; да низпоіплет Вам исполнителей, кротких без малодушія и усердных без властолюбія* Сіе будет навсегда предметом желаній человека, коего многіе в службе могут быть счастливее, но никто не может быть лично Вам преданнее.
Пермь.
В феврале 1813 года.
Составленное генерал-ипспектором всей пехоты и артиллеріи графом Аракчеевым, в селе Грузине, на реке Волховгь, 1815 года
1-го генваря.
Полоакеніе о поселеніи баталіона.
1-е. Военный поселяпин есть хозяин дома и земли, который должен быть непреыенно женатый и хорошаго поведенія; но чтобы отличить добраго и усерднаго хозяина от дурнаго и нерадпваго* позволяется баталіонному командиру о последних представлять ко мне с описаніем его пороков, для лшпенія нажитой им собственности и для выключки из военных поселян в дальніе гарнизоны, дабы сіе служило примерным наказаніем, иострасткою непекущпхся для своего собственная прибытку.
2-е. Все данное ему от казны, как-то: скот, строеніе и вещи есть его собственность, служащая к единственной его пользе; после чего отвечает он начальству за все оное, и что строенія были в добром порядке и исправности, из чего и можно будет заключать о его для себя попечительности.
3-е. Назначаемые постоем к каждому хозяину из действующих баталіонов два человека должны состоять у него в зависимости, и обязаны ему помогать во всех земледельческпх и домашних работах; хозяин получает на них в свое веденіе провіант и довольствует уже за то обще с собою пищею, не требуя с них за харчи из жалованья, или какой-либо платы.