История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны
Шрифт:
В провинции принято долго праздновать свадьбу. Вот что 29 августа 1832 года пишет Эмилю Реньо Жорж Санд, только что побывавшая на свадьбе их общего друга Дюверне: «Я сбежала сразу после выхода из церкви, чтобы не присутствовать на свадьбе, которую празднуют три дня и три ночи без перерыва». Также в провинции сохранилась традиция, исчезнувшая в Париже: друзья жениха стараются украсть подвязку невесты.
Иногда бывало и по–другому. Вот как непринужденно и эксцентрично вышла замуж за своего избранника–ориенталиста, переводчика «Тысячи и одной ночи» — поэтесса Люси Деларю–Мардрюс. Свадьба состоялась через десять дней после знакомства 5 июня 1900 года в церкви Сен–Рок. Молодая была одета в клетчатое платье для велосипедных прогулок и канотье. Для свидетелей и членов семьи были заказаны все четыре имеющиеся на тот момент в Париже фиакра–автомобиля. Посмотреть на процессию собралась толпа зевак. На свадебный завтрак пригласили
Все же такое отношение к свадьбе было редкостью. Для Жюля и Гюстава Симонов [129] («Женщина в XX веке») ничто не может заменить возвышенность церковного свадебного обряда. Они возмущены тем, что женщин лишили этой красоты в промежутке между 1789 и 1885 годами, когда из–за антиклерикальных настроений распространились гражданские браки. «Мы, мужчины, не можем понять, что значит для женщины церковь. Она с детства мечтала войти в храм в подвенечном платье, рука об руку с возлюбленным, под звуки органа, в облаке аромата ладана, оказаться в окружении взволнованных и улыбающихся друзей. Память об этом дне она пронесет через всю свою жизнь. Она не забудет ничего — ни запаха цветов, не мерцания свечей, ни нежного пения детского хора, ни старческого голоса священника, ни кольца, скользнувшего на ее дрожащий палец, ни вуали на голове, ни святого благословения, ни горячего поцелуя матери на пороге церкви. Для девочек, только что переставших играть в куклы, подготовка приданого для старшей сестры — большое счастье, в ожидании подготовки своего приданого. Нельзя вырвать все это из жизни женщины». Что это? Мечта женщины или фантазии мужчины?
129
Жюль Симон (1814–1896) — французский философ, публицист и политик, член Французской академии; Гюстав Симон (1848–1928) — французский писатель и журналист, сын Жюля Симона.
Свадебное путешествие
Мода на свадебные путешествия распространилась к началу 1830-х годов. В 1829 году «Супружеский кодекс» представляет супружескую пару у себя дома назавтра после брачной церемонии. Первой наносит визит мать новобрачной в сопровождении близких родственников и друзей. Новобрачные завтракают в обществе своих родителей. В путешествие они не уезжают, однако в книге говорится: «Свадебное путешествие — это прекрасный английский обычай: молодые проводят месяц счастья, удалившись в деревню. Эта мода, несколько лет назад пришедшая во Францию, — отнюдь не худшее из всего, что мы позаимствовали у соседей».
Деревня — идеальное место для медового месяца. Здесь ни какие светские условности и семейные обязанности не будут нарушать уединения пары. Это рекомендует и специальная литература. Молодым стоит взять с собой побольше вещей, и тогда «в каком бы отеле они ни оказались, в считанные минуты можно будет свить гнездо. Чтобы почувствовать себя как дома, надо лишь распаковать чемоданы».
Когда лучше всего уезжать в свадебное путешествие? Здесь сталкиваются два противоположных мнения. Можно, по при меру англичан, отбыть сразу после церемонии, под хруст риса под атласными туфельками. Можно, наоборот, задержаться на несколько дней. На закате Второй империи графиня де Бассанвиль отмечает, что уезжать сразу после церемонии не модно. В июне 1894 года La Grande Dame пишет: «Никто боль ше не уезжает в свадебное путешествие сразу после церемонии. Это мещанство. Теперь муж привозит молодую жену к себе в имение или туда, где он приготовил ей гнездо, изучив ее вкусы. Иногда, наоборот, родители уезжают на несколько дней и предоставляют молодым свой дом, чтобы те могли вполне насладиться друг другом и своей новой жизнью».
Последний крик моды в начале XX века–не ехать никуда далеко, а поселиться инкогнито в каком–нибудь парижском отеле. В любом случае поездка в Италию становится до такой степени общим местом, что те, кто желает отличаться от простых смертных, расширяют горизонты и едут в Швецию или Норвегию. Ибсен и страдающие героини его пьес имеют успех…
На деле же, даже если кое–кто находит ее вульгарностью, поездка в Италию стала почти ритуалом. Туристические агентства предлагают ехать через Страсбург и Швейцарию или через Лион и Средиземноморское побережье. Италия и Средиземное море — идеальное место для новобрачных. Италия — страна любви. Мягкость климата, красота пейзажей, богатейшее культурное наследие, присутствие церкви — все создает атмосферу чувственности: эстетическое и священное раскрывают сердца и расслабляют тела. Дух Ромео и Джульетты остается в Вероне.
Страны, где «цветут апельсиновые деревья», располагают к раскрытию чувственности.
Камилла Марбо, вышедшая замуж в октябре 1901 года в Сен–Жермен, едет в свадебное путешествие в Италию на полтора месяца. По ее словам, это варварский обычай: «Смесь удивления, вызванного новыми ощущениями, усталости и потрясения от посещения экскурсий, памятников и музеев». Ее муж хочет все увидеть, ей же тяжело за ним следовать — она моментально забеременела и вернулась совершенно опустошенная. Она потеряла ребенка и больше не смогла иметь детей. Вот почему медики рекомендовали тогда не пытаться объять необъятное. Молодым супругам следовало бы, по мнению врачей, проводить первые недели совместной жизни в деревне, а в путешествие ехать уже потом, когда они смогут получить от него больше удовольствия и пользы.
С точки зрения логики и здравого смысла это соображение безупречно, однако в нем не учитывается символический смысл свадебного путешествия. Марсель Прево в «Письмах к Франсуазе» в 1902 году защищает традиционное свадебное путешествие, заслуга которого в том, что оно «дает надежду и энтузиазм, так необходимые двум людям, которым предстоит вместе идти по жизни». Что бы ни принесла брачная ночь — разочарование или надежду на дальнейшее счастье, главное заключается в том, что путешествие остается в памяти, запечатлевает важнейший момент существования. Память фиксирует образы. Все эти церемонии и ритуалы проводятся в большей мере для невесты, чем для жениха или для пары в целом. День свадьбы должен стать самым счастливым в ее жизни. Свадебные ритуалы утверждают роль женщины в частной сфере, коль скоро она исключена из жизни публичной.
От супружества к семье
Поженившись, люди, как правило, не разводятся. Развод — по–прежнему явление маргинальное. Согласно переписи населения от 1901 года, на 10 000 женатых французов в возрасте от 18 до 50 лет приходится 53 развода, а на 10 000 замужних француженок в возрасте от 15 до 45 лет — 70 разводов.
Теплота отношений между супругами очень ценится. Все чаще у них одна спальня и одна большая супружеская кровать. Дискуссия о необходимости иметь отдельные спальни прекращается. Мадам Паризе в 1821 году очень советовала каждому супругу спать в своей комнате, однако в переиздании ее книги 1913 года упоминаний об этом нет. Пример берут с высокопоставленных особ: Луи—Филипп, проводя экскурсию по королевским апартаментам, с гордостью показывал ложе, которое он делил с супругой, королевой Марией–Амелией. Наедине супруги обращаются друг к другу на ты и охотно дают друг другу милые прозвища, одновременно смешные и трогательные. Уже упомянутый Цезарь Бирото зовет свою жену «Мими», «своей маленькой беленькой ланью», «любимой кошечкой».
После свадьбы вся частная жизнь подчиняется ребенку. Сразу начинают ждать беременности, потом появления ребенка на свет, его крестят, воспитывают, затем начинают думать о его образовании и о том, как ему следует проводить свободное время. Детей заводят мало (Поль Венсан выяснил, что больше половины женщин, родившихся в 1881 году, выйдя замуж, имели не более двух детей), зато они — предмет любви и гордости.
Теплые супружеские отношения перерастают в семейную привязанность и любовь. Материнство и отцовство становятся абсолютными ценностями. Братья Гонкуры отмечают в своем «Дневнике» 26 марта 1860 года: «Ребенок, как и его мать, больше не обязан сидеть на женской половине дома, как это было раньше. Его показывают окружающим совсем маленьким, гордясь собой как производителем. Короче говоря, как сто лет назад почетно было быть гражданином, так теперь почетно быть отцом семейства».
Если отец с гордостью демонстрирует посторонним свое потомство, как мы видим на карикатуре Домье, то оставшись в кругу семьи, он с радостью отдается играм и ласкам. В спальню к Эжену и Мари Буало каждое утро приходят их дети в ночных рубашках, чтобы пожелать им доброго утра. Об этом можно судить по письмам, которые Мари пишет мужу, находящемуся в отъезде: «Если бы ты видел, что творится по утрам в моей постели! Они меня совершенно расслабляют, эти милашки. Жанна обнимает меня за шею своими ручками [ей два с половиной года], и берегись, кто захочет меня поцеловать! Она начинает драться и царапаться, говоря своим нежным голоском: „Мамочка только моя", потом целует меня изо всех сил. Если бы ты был рядом, мой котик, как бы я была счастлива, или, вернее, как бы мы были счастливы» (1883). К материнству относятся подчеркнуто экзальтированно; оно является единственной настоящей наградой женщины.