История двух беглецов
Шрифт:
Глава 14. НА ЧТО СПОСОБНА МАЙОР ОХАПКИНА
– Дяденька, вы по вызову?
– Вызывали, а дом какой, не пойму…
– Так это мы вызывали.
Шофёр – дяденька в форменной фуражке и с большой бородавкой на носу – недоверчиво оглядел мальчиков.
– А деньги у вас есть?
– А как же! – Сашка похлопал по карману.
– Ну, поедем, а то время дорого.
– Нам ещё вещи подтащить.
– Ну и тащите скорей.
– А вы нам не поможете, дяденька?
– Много, что ли, вещей?
– Два рюкзака, только тяжёлые… В подвале шофёр огляделся. Данька посветил
– Что за зверь такой?
– Вы не бойтесь, это Мурзай, он не кусается. Он с нами поедет…
– Да вы что, смеётесь?
– Так мы же заплатим…
Насторожённо глядя на Мурзая, шофер попробовал на вес один рюкзак, потом другой, но взваливать на себя не стал.
– Сколько заплатите?
– А сколько хотите? – спросил Сашка. – Двадцать копеек хватит? Кроме счётчика, понятно…
Шофёр отряхнул руки и сплюнул.
– Я вам не нанимался собак возить и таскать за вас! Ищите себе извозчика!
– Ну, тридцать копеек, – невозмутимо добавил Сашка.
Шофёр повернулся к выходу, но тут Данька бросился наперерез и сунул ему в руки целых три рубля. Сашка перестал дышать от неожиданности. Он всегда удивлялся Данькиной непрактичности и равнодушию к деньгам, но до такого транжирства ещё не доходило! Придётся забрать у него все деньги, а то с ним быстро вылетишь в трубу.
Шофёр связал рюкзаки вместе, перекинул их через плечо, захватил удочки и пошёл вверх. Ребята быстренько переоделись, запихали школьную форму в портфели, а портфели зарыли в какой-то хлам, прикрыв сверху дощечками, метлами и фанерными скребками.
На улице шофёр не сразу узнал их. В беретках, низко спущенных на лоб, в джинсах и кедах, они были похожи на ковбоев. Данька тащил на поводке Мурзая. Но у машины пёс заупрямился. «Гав! Гр-ра-ау!» – жалобно завыл Мурзай.
– Не бойся, дурачок, я же с тобой, – заговорил Данька вслух.
Но и это не помогло: пришлось взять Мурзая за передние и задние лапы, как телёнка, и насильно втолкнуть в такси.
Машина развернулась, выехала на бульвар, обогнула улицу и покатила мимо школы. К школе в это время подходил Автандил Степанович. Он был подстрижен под молодёжную польку, из бокового кармана пиджака торчал платочек. Сразу было видно, что у человека хорошее настроение. «Греби дальше! Дуй своей дорогой! – мысленно повелел ему Данька.-И не вздумай обернуться!» Но что-то разладилось с Данькиным гипнозом или он действовал не на всех. Автандил Степанович замедлил шаги, обернулся и застыл, как охотник перед дичью. Мурзай встрепенулся и грозно заворчал.
– Молчать! – приказал Данька, но тот заворчал ещё сильнее.
Данька навалился на него и сполз с сиденья. И так лежал вниау, пока машина не выехала на шоссе.
– М-да, – удивился шофёр, наблюдавший всю эту сцену в зеркальце. – Мало я с вас взял, голубчики.
И тут же резко свернул в переулок. Это показалось Даньке подозрительным. Тем более, что через три поворота было отделение милиции. Даньке стало жарко. Между лопатками защекотал пот. Только Диоген ничего этого не подозревал – он глазел из окошка и кричал, кому-то угрожая кулаком. И не ведал, что попали в ловушку. «Замри, несчастный!» – приказал Данька.
Сашка сразу воспринял приказ. Он втянул голову и огляделся. А Данька в это время осторожно
– Ешь, а то ты плохо позавтракал, – сказал Данька.
Камень оказался бутербродом. Сашка на радостях, что ему не надо убивать человека, чуть не подавился.
– А вы почему свернули с шоссе? – спросил Данька, решив пойти в атаку.
– А тебе как лучше: чтобы ближе или поскорее?
– Поскорее.
– А поскорее, так вот садись на моё место.
Шофёр притормозил, чтобы выйти и уступить своё место.
– Да нет, ведите, я ничего…
– Я ничего, да ты ничего, так у нас ничего не выйдет. Или я веду, или ты ведёшь! А то ссажу сейчас, и весь разговор! Указчики нашлись, щенки бесхвостые!
Нет, прямой атакой его не возьмёшь. Данька склонился к Сашке и прошептал, даже не прошептал, а произнёс про себя: «Скажи ему, кто твоя мать!» И Сашка схватил его мысль на лету.
– А её сегодня снова на аварию вызывали, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Всю ночь не была.
– Это кого же на аварию? – встрепенулся шофёр.
– Маму, кого же ещё! – сказал Сашка. – Она майор милиции, в ГАИ служит. Майор Охапкина – не слыхали?
– Майор Охапкина! Варвара Петровна! – вскричал шофёр, и непонятно было, обрадовался он или испугался. – Да кто же, миленький ты мой («Ага, миленьким стал! А три рубля содрал!»), кто же её, Варвару нашу Петровну, не знает! Её вся, понимаешь, московская шоферня, как родную… Вот те раз, повезло-то на сыночка… Ну копия – вылитая наша Варвара Петровна!..
Шофёр, неспособный, казалось, улыбаться, теперь весь расплылся, как мёд на тарелке, хоть облизывай его. Сашка тоже расплылся, как вишнёвое варенье. Они улыбались друг другу, словно родные после долгой разлуки. И, между прочим, машина снова вышла на шоссе.
Сашка действовал, как артист. Молодец! Только уж больно легко поддался на лесть. Так и развесил уши! А шофёр разливался: и какая, дескать, она строгая, но зато справедливая – никого не пощадит, зато любого, дескать, обласкает; всегда, дескать, расспросит, как детишки, как жена, а уж потом, дескать, штрафик, как полагается… В общем, плёл, что в голову придёт, а Сашка, ротозей, слушал и радовался. Даньку же взяла досада : теперь, того и гляди, шофёр доложит матери Охапкиной, и та поднимет на колёса всех московских шофёров. Данька хорошо знал, какая это энергичная женщина. Она умела добиваться всего, чего не умели добиться другие. Она поставила целью сделать из Сашки музыканта, а такой цели не поставили бы перед собой даже знаменитые сестры Гнесины. Они бы ничего не сделали с Сашкой Охапкиным, а мать наверняка сделает из него музыканта. Никто ещё не знал, на что способна Охапкина, если она чего-нибудь сильно захочет!