История двух беглецов
Шрифт:
Мысль Даньки заработала с необыкновенной быстротой. Надо было спасать положение! Не допустить, чтобы Сашкина мама вмешалась в их дела. Надо сбить шофёра со следа. Да, сбить его со следа!
– Что ты со своей мамочкой лезешь! – сказал он вызывающе. – Подумаешь, на аварию поехала! Вот мой папа, генерал-майор, лётчик, Герой Советского Союза, а я и то не хвастаюсь! Он сейчас в Заполярье, обещал взять меня к себе, а я разве об этом рассказываю? Мы с ним поедем на подлодке, а он ещё подарит мне оленя. А ты тут расхвастался!
Данька врал настолько правдиво, что не только шофёр, но даже и Сашка поверил! Он даже стал сомневаться: а может, и на самом деле у Даньки есть отец и он вовсе не погиб в авиационной аварии, когда Данька был совсем ещё маленький? Сашка вспомнил, что Данька говорил
Шофёр притих, надвинул на лоб фуражку, ссутулился в плечах. Он явно сдрейфил, понял, что ему несдобровать, если вздумает выдать их мамаше Охапкиной.
Когда они въехали на территорию речного порта, где у причала уже стоял теплоход; шофёр выскочил из машины и стал услужливо вытаскивать вещи. Он подтащил их далее к огромной куче чужого багажа и честно взял с ребят по счётчику.
– Эй, такси! Вы свободны?
Из толпы вынырнул пожилой моряк в больших роговых очках, с толстой тростью в руке. У Даньки потемнело в глазах: уж не таинственный ли это капитан из метро? «Сгинь, рассыпься, растворись! – Данька зажмурил глаза. – Сгинь, рассыпься, растворись!» Гипнотический заряд был настолько сильным, что, когда Данька разлепил ресницы, не было ни капитана, ни такси, словно бы они и в самом деле сгинули, рассыпались и растворились. Данька облегчённо вздохнул. Ему показалось, что капитан привиделся, словно во сне. Наверно, от нервного переутомления. У ног жался Мурзай, не обнаруживая никаких признаков беспокойства, а при его телепатической интуиции он наверняка бы что-то почуял. «Я возле тебя, хозяин Данька. Всё в порядке!» – прочёл Данька в его преданных глазах.
Сашка беспечно сидел на рюкзаке и самодовольно улыбался, вспоминая разговор с шофёром. Очень приятно было сознавать, как боятся его маму. И как уважают и ценят. А это значит, что как бы и сам Сашка внушал людям почтение и страх. Вот так.
Глава 15. МАЛЬЧИК НА КОСТЫЛЯХ
Теплоход подходил к причалу. Парни и девушки в джинсах и зелёных курточках, разукрашенных таинственными нашивками и надписью «Славяне», ринулись к вещам и стали по цепочке, из рук в руки, передавать их к трапу и кидать на борт. Вещи мальчиков тоже оказались на палубе и, наверно, ушли бы в плавание без хозяев, если бы в последнюю минуту, затесавшись среди пассажиров, те не проникли на теплоход. Сашка бросился к общей куче, долго рылся там, раскидывая чужие вещи, пока не нашёл свои рюкзаки. Он привязал их к поводку Мурзая и приказал ему сидеть и сторожить. Мурзай распластался на палубе. Он низко пригнул голову и вызывающе озирался на шныряющие ноги. «Не цапнуть ли? Нет, лучше не надо». Дело в том, что, немного отъевшись в подвале, а главное, привыкнув к тому, что теперь у него есть хозяева и защитники, он заметно осмелел и стал иногда огрызаться – верный признак собачьего возрождения. Но он был разумный пёс, без нужды предпочитавший не рисковать. Ему надоело бессмысленное мелькание ног, он ползком взобрался на груду вещей и спрятался под плащ-палатку.
Мальчики боялись, что вот-вот начнут проверять билеты и тогда их с позором выставят обратно на пристань, где прохаживался милиционер. Но всё обошлось. Матрос, стоявший при входе на палубу, забрал у бородатого парня в очках сразу все билеты и даже не стал их пересчитывать. Мальчиков он принял за участников экспедиции. Да и вели они себя не вызывая подозрений: суетились возле вещей, укладывали, сдвигали, словно были приставлены здесь для присмотра. Они так усердствовали, что со стороны казалось – делают какую-то разумную работу. Увидев, как буфетчица передвигала ящик с фруктовой водой, Сашка подхватил ящик и кубарем скатился в нижний салон. Сделав три рейса, он получил
А Данька в это время прохаживался по палубе и дёргал руками перила. Пробуя их на прочность, он пинал ногой в спасательные круги и прикидывал, выдержит ли круг сразу двух человек. И хватит ли на всех спасательных кругов, если теплоход пойдёт ко дну. Для этого надо было сосчитать, сколько на теплоходе окажется тонущих пассажиров. Так, бродя по палубе и подсчитывая, он оказался перед трапом, ведущим вверх. И сразу же забыл об утопающих. Он поплевал на ладони и полез на палубу, где висели на бортах белые шлюпки. Он прыгнул в одну из них, уселся на сиденье и подёргал закреплённое в уключине весло. Раздался свист. Данька оглянулся. С бака махал ему флажком матрос. Данька помахал ему в ответ и снова взялся за весло. Однако матрос ещё быстрее замахал флажком. Но Данька уже не смотрел на него – он приподнял вёсла и сделал в воздухе гребок. Заткнув флажок за пояс, матрос быстро, как мартышка, взлетел по трапу и схватился за борт шлюпки.
– Эй, полундра! – закричал он. – Я что сказал?
Данька с грохотом уложил на место вёсла.
– Что я сказал, спрашиваю?
– Слезай к чертям собачьим! – догадался Данька, совершенно уверенный в точности перевода сигналов на русский язык. Сашка Диоген – тот бы ещё не такое прочёл!
Матрос блеснул страшными белыми зубами и рассмеялся.
– Понимаешь азбуку морзе. А теперь дуй отсюда, пока не сдал капитану…
– А можно мне в машинное отделение?
– А в отделение милиции не хочешь?
– Нет, не хочу.
– Ладно, – смягчился матрос, – тогда трюхай вниз. Скажи Виктору – сейчас пришлю пожевать.
– А вас как зовут?
– Василий.
– А меня Даниил… Данька то есть…
Данька не стал терять время – он спустился на нижнюю палубу, затем по винтовому трапу в машинное отделение.
При тусклом свете лампочки он увидел механика. Это был Виктор. Данька понял это, потому что никого другого в машинном отделении не было. Механик делал сразу несколько дел – вжимал в дырочки масло из форсунки, подкручивал ключом гайки, следил за бегающими стрелками прибора и дёргал за шнур, давая сигналы в рубку, где находился капитан. Данька благоговейно разглядывал его обнажённую спину. Спина и руки его были перевиты канатами мышц. Даньке показалось, что именно от рук механика, от его мускулистой спины исходит мощь, заставляющая плавно скользить по воде этот многоэтажный дом.
Машины наращивали гром. Грохот стал настолько страшным, что заложило уши. И вдруг во мраке машинного отделения блеснул яркий луч. Данька глянул вверх, откуда полыхнуло светом. В люке показался чёрный силуэт матроса. На тонком тросике поплыла вниз авоська. Это был Дань-кин знакомый Василий. Он кивал головой, и Данька без всякой морзянки понял всё и подхватил тяжёлую авоську. Данька отвязал её, тросик уплыл вверх, захлопнулась крышка люка. И снова стало маслянисто-темно. Данька держал авоську, а механик всё так же стоял к нему спиной, и это продолжалось, пока у Даньки не кончилось терпение, и он осторожно ткнул его в плечо. Механик обернулся, увидел перед собой неизвестного паренька, почесал пальцем ухо, открыл рот и неслышно что-то прокричал.
«Ты как сюда попал, чёрт тебя возьми?» – догадался Данька по его губам и тут же прокричал в ответ:
– Василий передал жратву. На вот!
Механик вытащил из авоськи бутылку, зубами отгрыз металлическую пробку, отплеснул на пол драгоценной фруктовой воды и опрокинул бутылку над собой. Данька подумал, что Виктор решил облиться фруктовой водой вместо душа, но струя из бутылки, завиваясь, устремилась вниз, встретив на своём пути широко раскрытый рот, и прямо вкручивалась в горло механика. Механик стоял недвижно, как памятник – памятник пьющему человеку. Даже вода казалась застывшей, будто из витого стекла. И только по тому, как уровень её в бутылке уменьшался, можно было догадаться, что шло переливание воды в механика. Когда в бутылке оставалось воды не больше трети, механик резким движением перевернул её, вытер подбородок и передал бутылку Даньке: