История Европы. Том 1. Древняя Европа
Шрифт:
Аграрная политика должна была решить наиболее волновавший все сословия аграрный вопрос, составлявший одну из главных причин гражданских войн последнего века. При всех расхождениях между сенатом и плебсом и крупные, и мелкие землевладельцы хотели укрепления своих владельческих прав на землю и их эффективной защиты, что соответствовало и объективным потребностям сельского хозяйства на достигнутом им уровне. Возделывание игравших уже основную роль на виллах многолетних, требовавших значительных затрат и труда культур (виноград, оливки, плодовые деревья) было несовместимо с законами о переделах земли. В своих речах по поводу аграрного законопроекта Сервилия Рулла Цицерон неоднократно упоминает людей, владевших большими имениями, трепетавших при любом слухе о новом аграрном законе (lex agraria) и боявшихся вкладывать средства в улучшение своих хозяйств. А это противоречило исконному установлению civitas, согласно которому весь земельный фонд должен был быть обработан наилучшим образом для «общей пользы». Как раз небрежная обработка крупных имений была одним из главных аргументов тех, кто ратовал за аграрные законы.
В свою очередь, народ выступал за передел земли, но с тем чтобы полученные мелкими собственниками участки были надежно защищены от посягательств богатых соседей, действовавших прямым насилием или
Долговой вопрос был частично решен изданием закона о передаче имущества (Dig., 42, 3), повторявшего закон Петелия: должник, передавший свое имущество кредитору и присягнувший, что более ничего не имеет, не становился кабальным и сохранял все нажитое впоследствии. Можно полагать, что эти мероприятия Августа наряду с наступившим миром значительно стимулировали развитие сельского хозяйства, а также рост числа римских граждан.
Если аграрная политика Августа отвечала интересам разных слоев, то ряд его установлений касался только одного сословия. Сенаторское сословие, в которое входили и уцелевшие члены старых родов, и новые люди из сторонников Августа, оставалось первым в социальной иерархии. Из сенаторов назначались наместники провинций, легаты и трибуны легионов, префекты Рима. Сенаторы, минимальный имущественный ценз которых был установлен в миллион сестерциев, были крупнейшими землевладельцами, особенно те, кто был наиболее верным сторонником нового режима. Например, о богатстве семей Волузиев и Статилиев, давших нескольких консулов, мы можем судить по надписям из колумбариев их городских фамилий, насчитывавших по нескольку сотен рабов, а у Статилиев — и собственную стражу из германцев. Надписи рабов и отпущенников этих семей мы встречаем в разных частях Италии, где у них, видимо, были обширные владения. Любопытно, что среди этих рабов встречаются и межеватели земли, очевидно нарезавшие участки колонам, арендовавшим парцеллы в имениях.
Сенат пользовался почетом, и сам Август именовал себя «принцепсом», т.е. записанным первым в списках сенаторов (откуда и название «принципат», применяемое в современной науке к Ранней империи). Август оказывал сенату видимое уважение, выносил на его обсуждение некоторые дела, давая присутствующим высказаться до него, якобы не навязывая им своего мнения. На деле все наиболее важное решалось в созданном Августом совете (concilium principis), куда входили наиболее близкие ему люди — Агриппа, Меценат, его пасынки Друз и Тиберий и др. Сенат мог издавать законы, сенатус-консульты как бы по собственной инициативе, но фактически они были инспирированы принцепсом. Вместе с тем в отношении к сенаторскому сословию проявлялась и известная настороженность. Так, сенаторам был запрещен доступ в Египет, после его аннексии ставший личной собственностью императора и источником пополнения его казны. Ограничен был их выезд по личным делам в провинции и, как мы видели, право городов выбирать себе патронов из числа сенаторов. Время от времени среди них обнаруживалось недовольство. Было сделано несколько попыток организовать заговор против Августа, распускались порочившие его слухи, но он, верный своему новому принципу dementia и считая такого рода выступления неопасными, реагировал на них довольно мягко. Так, по словам Сенеки (О благодеянии, I, 9), узнав о намерении Цинны убить его и захватить власть, Август только спросил его, как он намеревался управлять государством, когда не способен управлять даже собственным домом и недавно в домашнем суде был побежден своим же отпущенником. Но против возможных организованных мятежей были направлены упомянутые законы De vi publica и De vi privata, в первую очередь имевшие в виду людей, которые могут, вооружив своих рабов и свободных, поднять восстание.
Всадники, минимальный ценз которых равнялся теперь 400 тыс. сестерциев, были несколько ограничены в своих финансовых операциях, так как откуп налогов в императорских провинциях стал постепенно заменяться сбором их императорскими уполномоченными. Однако поле их деятельности было еще достаточно широким и в деловой жизни, и в армии, где они обычно составляли средний командный состав, и в начавшем формироваться административном аппарате. Высшими постами, которые могли занимать всадники, были должности префекта Египта и префекта преторианской гвардии, что говорит об особом доверии Августа к этому сословию. Всадническое достоинство могли получать наиболее видные люди в городах, отличившиеся центурионы, дважды прошедшие примипилат (т.е. дважды бывшие старшими центурионами легиона).
Беднейшие плебеи (150-200 тыс.) по-прежнему получали бесплатно зерно, а также экстраординарные раздачи. По словам Августа, он согласно завещанию Цезаря раздал каждому плебею по 300 сестерциев, затем от своего имени из военной добычи — по 400 (три раза) и дважды по 60 денариев на человека (RGDA, §15). Большие строительные работы, проводившиеся Августом и Агриппой, давали заработок немалому числу людей. Закон об анноне (Dig., 48, 12) строго карал за спекуляцию продовольствием, в первую очередь зерном, и за превышение установленных на него цен. Специально назначенные дуумвиры по анноне ведали бесперебойным снабжением Рима зерном. На защиту плебеев были направлены законы, каравшие магистратов
Муниципальные землевладельцы Италии были довольны как наступившим миром, так и укреплением своих владельческих прав на землю и рабов. В отношении последних Август положил начало новой, отличной от прежних времен политике, затем продолженной и развитой его преемниками. Предшествующие события показали, что одной только власти pater familias уже недостаточно для удержания рабов в повиновении и что господствовавший в предыдущие века принцип невмешательства правительства во внутрифамильные отношения изжил себя и грозил многими опасностями господствующему классу. В его интересах было и устрашение рабов, и некоторое ограничение злоупотреблений господами своей властью, дабы не доводить рабов до полного отчаяния. Август, хотя он всегда демонстративно подчеркивал свое уважение к правам господ, принял меры в обоих этих направлениях. По его инициативе был издан знаменитый Силанианский сенатус-консульт, согласно которому в случае убийства господина все рабы, находившиеся с ним под одной кровлей или на расстоянии окрика и не пришедшие ему на помощь, предавались пытке и казни. Завещание покойного до казни не вскрывалось, чтобы наследник, не желая терять завещанных ему рабов, не попытался их спасти. Помогший членам этой фамилии бежать карался как за убийство, выдавший же беглецов получал награду из средств наследника, а если тот был слишком беден — из казны государства. Вместе с тем, судя по сочинениям современника Августа юриста Лабеона, Август привлекал к ответственности «превысивших меру» в допросах рабов под пыткой и в специальном эдикте оговорил, что пытать рабов можно лишь в крайних случаях. Он же писал, что нельзя считать беглыми тех рабов, которые, терпя слишком жестокое обращение, приходят просить, чтобы их продали более человечным хозяевам, так как они делают это с дозволения государства. Сам Август, как пишет Светоний, подавая пример, милостиво относился к своим рабам, а когда рабы убили скаредного и жестокого Гостия Квадра, Август счел его недостойным отмщения и, по словам Сенеки, «только что не сказал открыто», что Квадр был убит по справедливости. Особенно примечательно, что в отличие от древнего закона Аквилия, по которому господин отвечал за все действия своих не смевших его ослушаться рабов, теперь было признано, что раб не во всем может слушаться своего господина, например если господин прикажет ему совершить кражу или убить человека (Dig., 44, 7, 20), а при нарушении законов De vi publica и De vi privata отвечал не только инициатор преступления, но и участвовавшие в нем его рабы. Волю господина начал заменять закон государства, и были сделаны первые шаги по превращению их из подданных только pater familias в подданных императора.
В своем хозяйстве Август, Ливия, а затем и Тиберий стали организовывать коллегии из рабов и отпущенников с выборными жрецами, магистрами, министрами, что создавало для них некую видимость самоуправления. По такому же образцу стали создаваться коллегии в домах и имениях приближенных Августа, как мы видим по надписям из колумбариев Волузиев и Статилиев. Законы Элия-Сентия и Фуфия-Каниния регулировали отпуск на волю рабов: нормировалось число отпускаемых по завещанию рабов в зависимости от численности фамилии и возраста отпускавшего (20 лет) и отпускаемого (30 лет). Раб, которого господин за какую-то вину заковал, заклеймил, подверг пытке, будучи отпущен, становился дедитицием и не мог проживать в Риме или там, где находился император. Все это имело целью не допустить притока в ряды плебса «неблагонадежных элементов» и сократить число претендентов на государственные раздачи.
Вместе с тем не дозволялось возвращать в рабство отпущенных рабов, патронам запрещалось требовать с отпущенников не только отработок, но и платежей, сокращены были отработки отпущенников, имевших более двух детей. Если патрон не кормил бедного отпущенника, он лишался всего, чем был ему обязан. Не только рабам, но и отпущенникам была запрещена служба в армии. Когда пришлось призвать отпущенников после поражения Вара в Германии и во время панноно-далматского восстания, из них были составлены особые части, не смешивавшиеся с остальными. Из отпущенников набирались только когорты городской стражи, обязанные тушить пожары и несшие некоторые полицейские функции, а также матросы. Зато собственным отпущенникам Август открыл широкие пути к продвижению в административном аппарате и дружески принимал образованных отпущенников, которых было немало. Он первый ввел обычай давать наиболее богатым и видным отпущенникам «право кольца» — носить золотое кольцо, обычно служившее отличием всаднического сословия, что избавляло их от всех обязанностей относительно патрона, кроме обязательства завещать ему установленную часть наследства. Он же позволил дочерям либертинов становиться весталками. Таким образом, и в данном случае, неуклонно подавляя «мятежный дух», Август старался привлечь наиболее состоятельные и лояльные элементы также из числа несвободнорожденных.
Более всего выиграли от установления империи те слои мелких и средних провинциальных землевладельцев на территориях городов, которые во время гражданских войн поддерживали сначала Цезаря, а затем Октавиана. Галлия, Испания, Африка, Сицилия и Сардиния, так же как Италия перед войной с Антонием, принесли ему присягу. Его избирали патроном не только многие города, но и еще только начинавшие конституироваться в города племена, как, например, посвятившие Августу как патрону надписи нантуаты и седуны из Нарбонской Галлии (CIL, XII, 136, 145). После длительной (26-19 гг. до н.э.) и тяжелой войны Агриппа покорил племена астуров и кантабров, завершив длившееся 200 лет завоевание Испании и присоединив новые богатейшие месторождения серебра, золота, железа и других металлов. Подчинены были и альпийские племена, что обеспечивало безопасность Северной Италии и открывало через вновь образованные провинции Рецию и Норик более прямой путь к Дунаю. Префектом над 14 племенными общинами был назначен получивший римское гражданство сын царя Донна М. Юлий Котий, что, видимо, должно было примирить эти племена с римским господством. Со стратегическими целями была основана колония Августа Претория, к которой в качестве incolae было приписано племя салассов, посвятившее надпись Августу как своему патрону (Dessau, 6753).