История Европы. Том 2. Средневековая Европа
Шрифт:
Между восточной и западной церквами довольно резко обозначались и расхождения, касавшиеся церковной обрядности, сохранившиеся с раннего средневековья. Языковые различия и территориальная разобщенность Запада и Востока, естественно, усугубляли эти расхождения. Споры по вопросам обрядности между католическим и православным духовенством чаще всего втягивали в борьбу широкие народные массы и способствовали углублению церковной розни.
Однако как в католических странах Европы, так и в Византии одновременно с тенденциями к разобщению церквей всегда находились социальные силы, поддерживающие не только экономическое и культурное, но и церковное единение Запада и Востока. В эпоху средневековья подобное единство никогда не было достигнуто.
Византия, как отмечалось, была колыбелью многих ранних народноеретических движений. Пестрота их необычайна: среди них встречаются сторонники
Религиозная экзальтация, граничащая с мистическим экстазом, жажда мученичества, страстный протест против всех погрязших в пороках земных правителей, бунтарский дух, соединенный с бескомпромиссным аскетизмом, порожденным верой в извечную противоположность добра и зла, духа и плоти, полное отречение от земных радостей — вот черты, отличавшие наиболее радикальные еретические учения в Византии.
Идейные истоки религиозно-философских и морально-этических представлений, легших в основу догматики подавляющего большинства византийских ересей, следует искать на Востоке. Однако в Византии под влиянием своеобразных общественных условий и чрезвычайно насыщенной духовной жизни самых различных социальных слоев общества еретические учения, пришедшие с Востока, значительно видоизменялись, принимая зачастую совершенно новые формы. Вместе с тем сама Византия сыграла весьма важную роль посредника в распространении народноеретических учений в Юго-Восточной, а затем и в Западной Европе. Это можно наиболее ясно проследить на примере судеб павликианского движения. Зародившись в Армении в VII в., впитав немало восточных философско-этических доктрин, сочетающихся с идеями раннего христианства, павликианство расцвело на византийской почве и постепенно из замкнутой еретической секты в IX—X вв. превратилось в массовое антифеодальное движение. Позднее учение павликиан распространилось на Балканах и в близких, хотя несколько модифицированных социальных условиях слилось с богомильством — одним из самых мощных антифеодальных народно-еретических движений, какие только знала Юго-Восточная Европа XI—XIV вв.
В свою очередь, дуалистические идеи богомильского учения были занесены на социально родственную почву Запада.
В XI в. под влиянием ереси павликиан и богомилов, распространенной в Византии и на Балканском полуострове, во Франции и Италии зародилось движение патаров (патаренов) (свое название они получили от наименования рынка в Милане). Они осуждали богатство церкви, пороки ее служителей, практику продажи индульгенций, выступали против городской верхушки. Когда в Северной Италии появился Арнольд Брешианский, ученик Абеляра, выступавший против духовенства и папы, призывавший к уничтожению социальной несправедливости и защите бедняков от притеснений феодалов и богатых горожан, многие патары примкнули к его сторонникам, образовались секты арнольдистов. Церковь жестоко расправилась с народным трибуном, Арнольд был сожжен на костре, но его идеи еще несколько веков продолжали жить в народе, его последователи рассеялись по многим странам Центральной и Южной Европы. В начале XII в. богомильское влияние сказалось отчасти и на катарах (см. выше).
Русская церковь, хотя и представляла епархию византийской церкви (Константинопольского патриархата), очень рано обрела черты, делавшие ее в значительной степени национальной. Такой ее характер находил выражение и в том, что эта епархия совпадала с государственными границами Руси XI—XIV вв. и киевский митрополит осуществлял свою власть по всей стране, и в том, что богослужение велось на славянском языке, и в том, что уже в XI в. на Руси было кодифицировано
Территориальная структура древнерусской церкви, состоявшая к XIII в. из 16 епархий с епископами в центрах княжеств, соответствовала территориально-политической структуре Руси того времени. Первоначально церковная организация обеспечивалась централизованной десятиной, выделяемой князем из собранных им даней, судебных штрафов и торговых пошлин. Переход к обеспечению церкви земельными владениями, населенными крестьянами, относится к рубежу XI—XII вв., когда сначала монастыри, а затем и епископские кафедры становились земельными собственниками.
Постепенное превращение русской церкви в феодального собственника вело к важным явлениям в жизни русского общества. Оно значительно расширяло и укрепляло определяющий частнофеодальный уклад, что вело к вытеснению и сужению ранних форм эксплуатации лично-свободного населения путем княжеских даней. Практика передачи феодалами земель по завещанию с целью обеспечить поминание после смерти и моления о прощении грехов вкладчика вела к нараставшему и неограниченному тогда еще увеличению церковной земельной собственности. Это приводило к конфликтам епископов с князьями и городами: в 1159 г. жители Суздаля выгнали поставленного за год до этого епископа Леона, обвинив его в обогащении за счет рядовых священников. После неудачной попытки князя Андрея Боголюбского учредить во Владимире Суздальском митрополию кандидат в митрополиты наложил на город интердикт, заперев церкви и забрав ключи от них, отбирал у бояр села, оружие и коней, а некоторых рядовых горожан превратил в холопов.
Система церковно-монастырской феодальной собственности строилась на организационных основах, отличных от светской. Древнерусская церковная организация в лице митрополита и административно подчиненных ему епископов не являлась верховным собственником всех принадлежавших кафедрам, монастырям и храмам земель, как и соответствующая епископия не была собственником земель входивших в ее епархию церквей. Церковные земли были раздроблены между отдельными церквями.
Связь церковной организации Руси с восточнохристианским центром проявлялась в поставлении в Константинополе на Русь митрополитов-греков, в сохранении за патриархом (и императором, как номинальным главой христианского мира) права суда высшей инстанции по делам веры и церкви, в тесных культурных и церковно-политических связях Византии с Русью. Заинтересованность в этих связях со стороны княжеской власти и городов не позволяла порывать их. Вместе с тем, русские деятели, которые в редких случаях в результате политической борьбы все же оказывались на киевской кафедре (Илларион, Кирилл, Алексий), оставляли заметный след в истории страны.
В политической борьбе на Руси высшие деятели церкви, как правило, не отстаивали или защищали какую-либо свою, особую линию, но лишь разделяли позицию одной из борющихся сторон, выступая как важный идеологический и политический фактор, влиявший на успех той или иной стороны в борьбе княжеских и боярских группировок.
Большую роль в жизни древнерусского города играли монастыри, основывавшиеся главным образом князьями и боярами. Являясь с самого начала земельными собственниками, они не брезговали и торговыми операциями и были также идеологическими центрами. Здесь составлялись летописи, писались жития местных святых, существовали скриптории, готовились кадры для занятия епископских кафедр. В крупных городах, где было несколько монастырей, с помощью княжеской власти возникали архимандритии (центрами их становились наиболее сильные монастыри города), осуществлявшие руководство деятельностью других монашеских организаций.
Во второй половине XIV в. на севере Руси монастыри получили необычайное распространение, когда в сельской местности и в лесах на огромной территории от Москвы до Белого моря было основано выходцами из крестьян и горожан около 40 новых монастырей. Они внедряли интенсивное сельское хозяйство на основе использования дешевой рабочей силы и наряду с хозяйственной деятельностью выполняли идеологические функции.
Свои организации — клиросы — имели и городские церкви. Белое духовенство городов объединялось в клирос при церкви, в которой проводились ежедневные службы. В крупных городах было несколько таких соборных организаций (например, в Новгороде в XV в. — семь соборов). Члены клироса кафедральных соборов участвовали в поставлении священнослужителей, имели функции контроля за городскими мерами и весами, в XIV в. участвовали в суде.