История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века
Шрифт:
Он умолкает и успокаивается.
— Идея хорошая, как и все твои идеи, Толстяк, вот только если бы Господь появился, телезрители решили бы, что это обман. Поверь мне, Господь правильно делает, что устраивает чудеса только девочкам; это самый ловкий способ убедить маловеров.
Йе-йе зевает непомерно, открывая передо мной панорамный вид на свои лёгкие, поджелудочную, толстую и тонкую кишки.
— Что касается Людовика Пятнадцатого, — говорит он, — прими мои комплименты. Ты о нём так рассказал, что мы его зауважали. Хороший был мужик. Ты говоришь, что Помпадур была фригидной, но это неудивительно, раз её звали рыбой!
Он толкает меня локтем и громко смеётся.
— И
— Кстати, о Людовике Пятнадцатом, мне кажется, я тебе не сказал о том, что один фанатик хотел его убить. Некий Дамьен. Он ударил его ножом в тот момент, когда монарх садился в карету.
— Что это ему взбрело, этому дурику?
— Народ уже начал пускать пузыри, Толстяк.
— И он его серьёзно ранил?
— Простая царапина, но это не помешало ему быть казнённым, и если я говорю про это покушение, то для того, чтобы процитировать тебе реплику приговорённого, одну из самых замечательных в истории. Когда ему объявили, что его правую руку сожгут серой, затем его расчленят, четвертуют и т. д., Дамьен покачал головой и просто ответил: «День будет тяжёлым».
— Неплохо, — признаёт Берю.
Он смотрит на часы.
— Мне надо идти, — говорит он.
— И куда же, Чудо в джинсах?
— Я должен заняться расследованием. Какой-то юнец вчера совершил ограбление в гостиничном комплексе в Булонском лесу. На нём был капюшон с отверстиями для глаз, и он ездит на небольшом красном «триумфе» с белыми полосками. Я запросил список «триумфов», зарегистрированных в департаментах Сены и Сены-и-Уазы, потому что я думаю, что это какой-нибудь местный папенькин сынок, и ему захотелось поиграть в Аль Капоне, чтобы испытать сильные эмоции. В общем, я хочу сделать небольшую вылазку, поедешь со мной?
Он показывает на окно, полное хорошей погоды.
— На солнце у тебя посвежеет лицо.
— ОК, сынок.
Меня гложет демон сыщика. Я совсем не прочь встряхнуться, ибо затянувшееся бездействие начинает меня тяготить.
— Покажи список!
Он протягивает мне его. Я вижу с сотню имён.
— Слушай, Толстяк, а ведь этот маленький гангстер с капюшоном вполне мог и угнать «триумф» для дела?
— За последние два месяца не было заявлено ни одного угона!
Я пробегаю список глазами. В нём указано восемь красных машин, но ни одной с белыми полосками, и всё же я советую своему подчинённому начать с визита к их владельцам.
Мы выезжаем. Направление — Нейи.
В дороге Их противнейшее Величество донимает меня насчёт того, чтобы продолжить курс Истории. Поскольку я взялся за дело оздоровления общества, придётся продолжать.
— Я кое-что пропустил про Людовика Пятнадцатого, сынок. О нём ещё можно сказать много интересного. О его войнах, например, хотя я не люблю об этом говорить… Ты знаешь, что он одержал победу при Фонтенуа? [180]
— Нет, — честно отвечает Их Объёмшество, — и мне на это плевать.
180
Битва при Фонтенуа — сражение между французскими войсками, с одной стороны, и союзными силами англичан, голландцев и ганноверцев у деревни Фонтенуа в Бельгии 12 мая 1745 г. во время войны за австрийское наследство. — Прим. пер.
— Старая песня: в
— Вот о нём я что-то слышал, — хмурит брови он.
— Д'Эон: красивый светловолосый кавалер, который переодевался женщиной так, что всех вводил в заблуждение. Людовик Пятнадцатый даже хотел его поиметь, представляешь облом?!
— Короче, травестит?
— Некоторые говорят, что он был мужчиной, другие считают, что женщиной. Я думаю, что можно вывести общий знаменатель и говорить, что он был милой бархоткой и в то же время активистом. Король не смог сделать его своей любовницей и сделал своим шпионом.
Д'Эон выполнял тайные поручения в России [181] и в Англии. Так же, как и Железная Маска, он стал одним из тех вопросительных знаков в истории, которые составляют счастье для историков. Но бог с ним, перейдём к Людовику Шестнадцатому.
181
Шевалье д'Эон де Бомон был агентом «секрета короля», тайной службы, придуманной Людовиком Пятнадцатым. Ему предписывают похищение из царских архивов так называемого завещания Петра Великого, которое якобы содержало планы захвата Европы и Азии. Несмотря на то, что профессиональные историки доказали, что завещание является фальшивкой, оно дало и продолжает давать немало пищи для антироссийских настроений. — Прим. пер.
— Конец! — смеётся Пухлый.
— Нет, скорее, о его конце! В отношении этого бедняги одна вещь бросается в глаза.
— Его голова? — иронизирует Берю.
Я качаю своей.
— В общем, так. Если составить список королей, ты заметишь, что всем Людовикам давали какой-то эпитет… Начиная с Людовика Первого Добродушного и Людовика Второго Заики и кончая Людовиком Двенадцатым Отцом Народа, Людовиком Тринадцатым Справедливым, Людовиком Четырнадцатым Великим и Людовиком Пятнадцатым Любимым, отметив также Людовика Шестого Толстого, Людовика Седьмого Молодого и Людовика Восьмого Льва. Так вот, Людовик Шестнадцатый — это всего лишь Людовик Шестнадцатый. Людовик Шестнадцатый, и на этом всё; его могли бы назвать Обезглавленным или Несчастливым; так нет же, его так и оставили одним с его роковым номером и головой под мышкой.
— Знаешь, — говорит Объёмистый, — здесь всё и так ясно. Как только ты говоришь «Людовик Шестнадцатый», то сразу представляешь себе велосипед Чарли Чаплина. Король, которому отсекли башку, встречается редко!
— Да, Берю, такое бывает не часто, потому что в тот день, когда нож гильотины упал ему на шею, обезглавили не только короля, но тысячу лет предрассудков. Отсекли голову всей монархии, и теперь у последних королей мира голова только делает вид, что держится на плечах. Достаточно сквозняка или толчка, чтобы она свалилась на землю. Мне это напоминает анекдот про китайского палача, который мог снести голову настолько быстро, что один казнённый, до которого дошёл черёд, спрашивает его: «А мне почему вы не отрубили голову?» И китайский палач ему отвечает: «Ах, я вам не отрубил голову? А вы качните головой и увидите!»