История Гарри
Шрифт:
– Как вы это увидели?
– спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на меня.
Я постучал себя по лбу.
– Вот из-за этого шрама я Волдеморта чувствую и вижу иногда, чего тут неясного? У нас с ним беспроводная связь! Но если это важно, то я видел глазами змеи.
– Артур серьёзно ранен?
– Кровищи - море, - охотно повторил я, и Рон побелел.
– Его раза три цапнули, а зубы - во! С мою руку!
Я преувеличивал, конечно, но...
Тут директор обратился к одному из портретов, висевшему под самым потолком.
–
– властно произнёс он.
– И вы, Дайлис!
Волшебник с землистым лицом и короткой чёрной чёлкой и его соседка, пожилая ведьма с длинными серебряными локонами, как будто бы крепко спавшие, мгновенно открыли глаза.
– Вы слушали?
– спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:
– Естественно.
– Он рыжий, в очках, - сказал Дамблдор.
– Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди…
Оба кивнули и ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли.
– Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, - сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо нас к своему фениксу.
– Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах. А вы присядьте пока... Минерва?
Я сел на стул, который наколдовала наша деканша, и поджал ноги - по полу дуло.
– Нам будет нужно предупреждение, - очень спокойно сказал Дамблдор птице.
Феникс исчез во вспышке пламени.
Дамблдор стремительно подошёл к одному из серебряных приборов (назначения которых я до сих пор не знал, но изо всех сил пытался распутать их струны, когда доводилось оказаться в этом кабинете), перенёс его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.
С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе… и вот уже вылепилась из неё змеиная голова с разинутой пастью.
«Ха!» - подумал я, покосившись на Гермиону. Та кивнула, неотрывно глядя на эту штуковину: тоже разбирала струны.
– Конечно, конечно, - бормотал директор, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления.
– Но сущности разделены?
Тут Гермиона двинула мне локтем в бок, и меня осенило.
«Еще один крестраж?» - произнес я одними губами, и она кивнула.
Между тем дымная змея превратилась в двух, обе сворачивались и извивались в полутьме. Дамблдор постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
Тут вернулся Эдвард.
– Какие новости?
– спросил Дамблдор.
– Я кричал, пока кто-то не прибежал, - сообщил
– Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому - портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше…
– Хорошо, - сказал Дамблдор, а Рон приподнялся.
– Значит, Дайлис увидит, когда его доставят…
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, откашлялась и сказала:
– Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… Выглядит плохо.
– Благодарю вас, - сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонаггал: - Разбудите остальных детей Уизли.
– А Молли?
– Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает…
Дамблдор подошёл к другому портрету - волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина и спал так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить. Где-то я его уже точно видел!
– Финеас... Финеас! Финеас!!!
Прикидываться дальше было невозможно, тот нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза.
– Кто-то звал?
– Надо, чтобы вы ещё раз посетили свой другой портрет, Финеас, - сказал Дамблдор.
– У меня новое сообщение.
– Посетить мой другой портрет?
– скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на мне).
– Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал.
Вразумляли его всей толпой бывших директоров. Мне, если честно, сразу понравился этот мужик!
– Ну, хорошо, - согласился он наконец.
– Так и быть.
– Передайте Сириусу, что Артур Уизли тяжело ранен и что его жена, дети и Гарри Эванс нуждаются в убежище в доме на площади Гриммо!
– Сириус в Австралии, - подал я голос.
– Да и все равно он никого, кроме меня, не пустит, так что вариант с убежищем не пройдет, не утруждайтесь, сэр.
– А, отлично, никуда идти не надо, - довольно кивнул дядька с бородкой и снова устроился в кресле.
Я прочитал подпись на табличке - Финеас Найджелус Блэк, вот как! Видимо, вредность - это у нас семейное.
– Гарри!
– Я правду говорю, сэр, - сказал я Дамблдору.
– Сириус обещал мне никого постороннего в дом не впускать, Гермиона свидетель.
– А мисс Грейнджер...
– А я не посторонняя, - улыбнулась она и демонстративно взяла меня за руку.
Тут профессор МакГоннагал ввела Фреда, Джорджа и Джинни, встрёпанных и ошарашенных, в ночной одежде.
– Ваш отец был ранен при выполнении задания для Ордена Феникса, - сказал им Дамблдор. Сориентировался он быстро, сказывался опыт.
– Его доставили в больницу святого Мунго. Вам придется отправиться в «Нору»... Я дам вам портал.