История Гарри

Измайлова Кира Алиевна

– Закройте за собой дверь, Эванс, - велел мне профессор.

Я выполнил приказ и встал перед ним навытяжку. И стоял так, как новобранец перед сержантом Зимом, пока Снейп не велел мне сесть в кресло. Видно было, что профессору совершенно не хочется меня обучать, но он все же нашел в себе силы сказать:

– Итак, Эванс, вы знаете, зачем вы здесь. Директор попросил меня обучать вас окклюменции. Этот раздел магии позволяет оградить сознание от магического вторжения и влияния.

– Круто, сэр!
– сказал я с воодушевлением и мысленно потер руки.
–

А почему директор считает, что мне это нужно?

– Догадайтесь с трех попыток, Эванс!
– огрызнулся он.
– Темный лорд дока в легилименции.

– А, это, наверно, как окклюменция, только наоборот?
– наивно спросил я, хотя уже прочитал в энциклопедии.
– Он мысли читает?

– Ум - не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится, - буркнул Снейп.
– Мысли не написаны внутри вашей черепной коробки. Мозг - сложный и многослойный орган - по крайней мере, у большинства людей, Эванс.

– Я уже немножко знаю школьный курс биологии, - заверил я. Еще б я его не знал, с Гермионой и не такое выучишь!

– Хм... Так вот, те, кто овладел легилименцией, способны при определённых условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Тёмный лорд почти всегда знает, когда ему кто-то лжёт. Только искушённые в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.

– Значит, он может узнать, о чем мы сейчас тут думаем?

– Вряд ли, - подумав, ответил Снейп.
– Он далеко, а территория Хогвартса ограждена многими древними заклятиями и чарами, дабы обеспечить физическую и духовную безопасность тех, кто на ней находится. Время и пространство в магии существенны, Эванс.

– Ну, это как в физике, - кивнул я.
– Ясно-понятно.

– Для легилименции часто необходим зрительный контакт, - добавил он.

– Сэр, а зачем мне изучать окллюменцию? Нет, я не против, это интересно! Но все-таки?

– Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Эванс, - ответил Снейп.
– Заклятие, которое не смогло вас убить, кажется, создало некую связь между вами и Тёмным лордом. По всем признакам, в те периоды, когда ваш ум наиболее расслаблен и уязвим - например, во сне, - вы улавливаете мысли и эмоции Тёмного лорда. Директор полагает, что этому надо положить конец. Он хочет, чтобы я научил вас закрывать разум.

Я вовремя прикусил язык. Ясно, в чем тут дело: если я действительно крестраж, то связан с создателем и могу воспринимать его мысли, как мы с Гермионой и думали.

– А легилименции вы меня тоже научите?
– жадно спросил я, и Снейп вздрогнул.

– Вы сперва хоть что-то научитесь делать как следует, - сказал он.
– И имейте в виду, Эванс: судя по всему, до последнего времени лорд не подозревал о связи, существующей между вами. До сих пор вы, по-видимому, воспринимали его чувства и улавливали его мысли неведомо для него. Однако видение, случившееся у вас незадолго до Рождества…

–

Со змеёй и мистером Уизли?

– Прекратите меня перебивать! Продолжаю: видение, случившееся у вас незадолго до Рождества, столь сильно затронуло сознание Тёмного лорда…

– Но я смотрел из змеи, не из него.

– Да не перебивайте же! Вероятно, вы проникли в мозг змеи потому, что там находился в это время сам лорд. В это время он управлял змеёй, и поэтому вам приснилось, что вы тоже внутри неё.

– И он меня засек?

– Вероятно. Ему теперь известно, что вы имеете доступ к его мыслям и чувствам - вот что главное. Кроме того, он сделал вывод, что этот процесс - обоюдный. Иначе говоря, он понял, что сам может иметь доступ к вашим мыслям и чувствам.

– Ага, вот теперь мне понятно, зачем нужна окклюменция, - серьезно сказал я.
– А то если Волдеморт мной завладеет, то такого наворотит в моем теле! Могли бы сразу так и объяснить, я понятливый...

Снейп опять поежился, потом вынул палочку, поднес к виску, а когда отнял, к ней прилипло какое-то серебристое вещество и сперва потянулось за ней толстой невесомой прядью, а потом оборвалось, легко опустилось в каменную кастрюлю на столе (я забыл спросить, что это и зачем нужно), закружилось там, серебристо-белое. Ещё дважды подносил Снейп палочку к виску и сбрасывал серебристое вещество в кастрюлю, после чего без объяснений переставил ее на полку и снова сел напротив меня.

– Встаньте, Эванс, и возьмите вашу волшебную палочку.

Я послушно встал.

– Можете с её помощью обезоружить меня или защититься каким угодно иным образом, - сказал Снейп.
– Итак... Эванс! Вы что творите?!

– Что? Вы сказали - обезоружить, я и обезоружил...
– пробурчал я и вернул ему палочку.

– Да не сразу же, дурья ваша башка!
– вскричал он.
– А когда я попытаюсь проникнуть в ваше сознание!

– Ну извините, сэр, я воспринял приказ буквально, - пожал я плечами, ухмыляясь про себя.

– Ладно... Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы уже проявили способность сопротивляться Империо. Вы увидите, что подобные усилия требуются и здесь.

– Какие усилия?
– не понял я, вспомнив легонький приход от Империо.

– Эванс, не бесите меня, - попросил Снейп, пару раз вдохнул-выдохнул, чтобы успокоиться, видимо, и добавил: - Теперь соберитесь. Легилименс!

Кабинет поплыл перед глазами, исчез; образы замелькали у меня в голове, как кино на быстрой перемотке.

Вот мне шесть, мы с Дадли удираем от Перкинса, а потом прячемся в заброшенном овраге, который, по слухам, облюбовал маньяк-убийца. Насчет маньяка не уверен, а бродяги там точно ночевали, один нас даже тушенкой угостил, а мы ему картошки притащили - в золе печь. Очень вкусно вышло.

А вот мне семь, бульдог Злыдень впервые цапнул меня за ногу, а Дадли облил его компотом, и мы смылись под крики тетушки Мардж.

А это уже распределение в школе... Дементоры... О, мы с Гермионой целуемся...