История города К.
Шрифт:
Попутно радовались генералы и полковники от карающе-проверяющих органов, рекордно быстро, по евростандарту, сделавшие ремонт в своих офисах. Радовались уполномоченные, тет-а-тет со здоровым частником решая вопросы вывоза-ввоза. Свой шанс порадоваться получал даже усредненный постовой, засевший в кустах у дороги.
Именной губернаторский фонд, разумеется, не пропадал даром. Он был источником гуманитарной помощи. На мероприятия, где одаривались конкретные бабушки с дедушками, пресс-служба созывала журналистов. Последних при Якове Александровиче тоже старались не забывать. Тот же фонд обеспечивал дотациями шакалов пера и гиен ротационных машин. Дотировали на всякий случай всех.
Любопытно, что народные манеры народного губернатора пришлись по вкусу даже вечно фрондирующей интеллигенции. Первое свидание с ней в актовом зале администрации оставило, правда, двоякое впечатление. Яков Александрович вел себя скованно, от бодательных движений воздерживался и сгоряча посоветовал крыжовинским писателям перейти на хозрасчет. По его мысли, средства на поддержание писательских штанов могла дать эксплуатация эротической темы. Интеллигенты оцепенели, но потом в лучших традициях пошли за остальным народом. А губернатор лишний раз убедился, что обращаться с ними подобает как с женой: разумная строгость лишь на пользу.
С собственной супругой Куманёв, идя путем «народника» Мудрилова, после взятия власти распрощался. Положение губернатора так скоро и основательно упрочилось, что этот факт нисколько не повредил его репутации.
Политический климат в Крыжовинске после воцарения Куманёва заметно изменился. Глубокомысленный расчет Абрамкина не оправдывался: кресло губернатора стояло крепко, а вот силы демократии начали таять. Первый же серьезный бой радикалы полностью проиграли. На сцену Истории снова открыто выступил бывший первый секретарь Шабашкин.
Специалист по международным сношениям был избран спикером (по-старому, председателем) областного Совета. Августовская революция в городе К. порядком смешала кадровую колоду, и это место вдруг оказалось вакантным. Межфракционные склоки долго не давали решить вопрос, избрание откладывалось и откладывалось. В шуме и грохоте современности все как-то забыли, что экс-секретарь, лишенный телефона-вертушки и персонального авто, остался депутатом. По первости бывалый почвовед не напоминал об этом обществу…
И вот уважаемое собрание на очередной сессии постановило вдруг заполнить давнишнюю вакансию. А кто, как не Иван Минаевич, был знаком всем и каждому? Кто еще совсем недавно брал парламентариев за пуговицы и рукава, проникновенно убеждая выдвинуть в губернаторы Куманёва? И в бюллетенях, конечно же, появилась фамилия, близкая большинству по расширенным и суженным совещаниям партхозактива.
Перед актом депутатского волеизъявления в президиум поднялись губернатор и представитель Президента. Всклокоченный член общества «Ритуал» мгновенно схватил микрофон в зале и потребовал от Якова Александровича ясно сказать, с кем будет работать исполнительная власть, проводя реформы. «Кого выберут, с тем и буду», – лаконично ответил Куманёв. Нечего говорить, как расценило это заявление начальствопослушное крыло. После оглашения результатов голосования Шабашкин, уверенной поступью пройдя к президиуму, сел как раз между губернатором и радикал-демократом. Абрамкин встал и вышел через боковую дверь. За ним выбежал любознательный член «Ритуала». Зал проводил обоих бурными, продолжительными аплодисментами.
«Крыжовинский привратник» в ближайшем же номере воззвал к передовой общественности, скликая сторонников свободы на митинг протеста. Но под бронзовым Ильичем собралась такая жидкая кучка, что к ней, изучив поле брани из окна, не спустился даже темпераментный Виктор Евсеевич. Митинговый период для демократов отходил в прошлое.
Про Куманёва
Следующим этапом кризиса демократического движения стал конфликт внутри его рядов. Трещину дал бастион радикалов – городской Совет. Знамя борьбы поднял широко известный в узких кругах публицист Кренделев. На заре освобождения строчивший статьи против атомной смерти, он с января 92-го полностью переключился на полемику с Гайдаром. Полемика была односторонней, ибо первый вице-премьер не ведал даже о существовании грозного оппонента. Несмотря на это, публицист раз в неделю приносил в редакцию «Привратника» свои рукописи. Поначалу их публиковали в порядке плюрализма и обмена мнениями (депутат всё-таки). Потом, когда напряженность спора возросла, Кренделеву намекнули, что объемов газетной площади недостаточно для выражения всей полноты его эрудиции.
Публицист обиделся. Забрав назад очередную рукопись, он молча удалился. Спустя неделю исправленный и дополненный шедевр Кренделева увидел свет в областном ежедневном органе. В постскриптуме к этой статье «Крыжовинскому привратнику» объявлялся джихад.
У эрудированного публициста нашлись симпатизанты. Редакция уже отказывала кое-кому из депутатов, заворачивая их произведения как мало читабельные. Пресекся и обычай публиковать огромные, как простыни, стенограммы (из них при перестройке избиратели могли убедиться в гражданской активности своего избранника). На упреки товарищи из прессы реагировали так: мол, рынок требует качественной продукции. Обвинения в ангажированности их не смущали. Напоминая, что закон даровал журналисту самостоятельность, «привратники» предлагали депутатам подавать в суд.
Очевидно, памятуя евангельскую мудрость, Кренделев от суда отказался. Вместо этого он приступил к сбору депутатских подписей за рассмотрение газетного вопроса. Энергия публициста била через край. Полемика с Гайдаром была на время заброшена. В редакции только усмехались, однако измена свила гнездо и тут. Главный редактор Задов после каждой выволочки у Абрамкина и Бубенцова делался крайне раздражительным. После одного такого эпизода под горячую руку ему попал один из собственных замов. Скандал завершился увольнением, и сотрудник покинул газету, унося страшную тайну.
Тайна выплеснулась на сессии горсовета. Узнав от Кренделева, что редакция намерена отвергнуть своего учредителя и стать акционерным обществом, депутаты в едином порыве отправили Задова в отставку. Опальный редактор увел за собой половину коллектива и бил челом Абрамкину. Наместник исхлопотал у Москвы дотацию, и в Крыжовинске возникло новое издание – «Независимый привратник». Тиражи обоих «Привратников», даже сложенные вместе, оставляли жалкое впечатление…
Противостояние Президента с парламентом на время возбудило местных политбойцов. Губернатору Куманёву повторно предложили определиться, за Ельцина он или за конституцию. «Жить будем по здравому смыслу», – дипломатично парировал Яков Александрович. Когда на Пресне гремели залпы, он повышал квалификацию где-то далеко-далеко. Такая политика дала демократам достаточный повод развязать «войну записок». Записки, то есть докладные, сочинялись референтами Абрамкина. Виктор Евсеевич бомбардировал ими Москву, настаивая на детальной проверке всей губернаторской деятельности. Среди пунктов обвинения были: сговор с коммунистами, демчванство и фаворитизм.