История Кармап Тибета
Шрифт:
Ни секунды не размышляя, я хлопнул его по плечу в ответ, а он взглянул на меня и чуть не умер со смеху. С ним никогда ничего подобного не случалось. И я подумал: «Боже, что это я?!» Мой поступок совершенно выходил за рамки приличия.
После этого я был с ним всегда, когда он во мне нуждался.
Собираясь уезжать – спустя примерно шесть недель, зимой 1969-го года, Кармапа позвал нас к себе и предложил следовать за ним через Дели в Сикким. И тут дало о себе знать наше западное, североевропейское чувство справедливости.
Мы подумали, что у Кармапы много учеников, а у Лопёна Цечу – только мы. У него, конечно, тоже их было много – это нам казалось, что мы единственные.
После того как Кармапа улетел из Катманду, почти год – точнее, три четверти года – мы слегка напоминали безголовых кур. Мы решили оставаться с Лопёном Цечу, но он очень часто отлучался в Бутан, и, кроме того, у нас не было хорошего переводчика. Я давал уроки в американской школе при посольстве в Катманду, мы подзаработали денег, недостатка в вечеринках и добрых друзьях не было, но все же мы не чувствовали подлинного удовлетворения. Кармапа как будто проник нам с Ханной под кожу. Прощание с ним было легким, но затем образовалась какая-то дыра – нам чего-то не хватало, и это ощущение усиливалось. Нас тянуло к Кармапе, мы не могли забыть его и все время думали о нем, вместо того чтобы наслаждаться прекраснейшими возможностями для туризма в горах.
И однажды настал тот час, когда сами обстоятельства словно стали выталкивать нас к Кармапе. В конторе по выдаче виз высокий пост занял непалец, которого я когда-то раньше поднял со стула и слегка встряхнул из-за его плохого поведения. Теперь, будучи наделен большой властью, он не хотел, чтобы мы оставались в Непале. Таким образом, все сложилось так, что нам пришлось поехать дальше на восток, в Сикким.
Приехав в Румтек, мы хотели немедленно встретиться с Кармапой, но была ночь, и нас к нему не пустили. Пришлось дождаться утра.
Утром мы вошли к нему – и почувствовали то же, что и при первой встрече, на церемонии Короны. Он увидел нас, глядя поверх голов многих людей, и подозвал к себе. Дав благословение, он стал задавать вопросы – о том, как складывается наша жизнь и так далее. Мы попросили его дать нам все, что он может. Мы сказали, что хотим одного – помогать ему в его работе. Он сказал «хорошо», и на следующий день мы должны были получить то, что называется «геньен». Это различные обеты: не убивать, не красть, не лгать, не злоупотреблять другими в сексуальной жизни и не затуманивать себе голову всякой химией. На следующий день, в полнолуние, мы под руководством Кармапы прошли церемонию, во время которой дали все эти обещания.
Нам удалось пробыть в Румтеке пару недель, но наше пребывание там раздражало индийцев. Поэтому мы уехали и, укрывшись, поджидали появления Кармапы на дороге в Бутан, чтобы отправиться туда вместе с ним. Но поскольку эту дорогу сильно размыли дожди, кортеж Его Святейшества направился в Бутан по другому маршруту. Тогда мы решили пробраться в Бутан самостоятельно, но по пути все же застряли. Кармапа, по всей видимости, не хотел встречи с нами в бутанском высокогорье, полагая, что эйфория затянулась и теперь мы нуждаемся в небольшой чистке. Мы выехали из Бутана, и нам оставалось только одно: отправиться
Кармапа по-настоящему принял нас с Ханной. Он то и дело говорил нам о том, что мы должны принести Учение на Запад. Он обеспечил нам полную передачу. Он все время говорил нам: защищайте людей, заботьтесь о них, помогайте им, чтобы Учение могло развиваться. И эта защита, эта забота о людях действительно стала со временем моей задачей.
Совершенно официально это было сказано мне в 1980 году, когда Кармапа улетал из Англии, из Лондона. Я тогда сидел рядом с ним и, как всегда, немного трясся. Это была моя обычная реакция на его силовое поле – я как бы немного вибрировал, находясь рядом с ним, в любой момент готовый к прыжку. И он тогда четко показал на меня и сказал всем присутствующим: «Это Махакала». «Небеса разверзлись», и я вдруг понял, кто я такой.
Если ты никогда не видел просветленного, трудно понять, как он действует. Нелегко представить себе, что это за человек – Кармапа, который осознает, что пространство есть радость, который всесторонне воспринимает все происходящее как свободную игру, переживает огромное изобилие, огромную силу пространства. Даже сегодня, говоря об этом, я могу выразить ощущение от общения с ним только отчасти, поскольку это было невообразимое поле силы. Он входил в помещение, и люди постепенно начинали отступать к стенам, даже если не видели, что он вошел, – просто благодаря излучаемому им силовому полю. Когда он смеялся, это было слышно на расстоянии пяти домов. Он был огромным, для него не существовало никаких преград. Когда он входил в состояние радости во время медитации, его лицо полностью менялось. На одном посвящении – в шестнадцатилетнюю деву, Будду по имени Освободительница, – он вдруг предстал моему взору как самая очаровательная женщина, которую я когда-либо видел.
Он обладал всеми способностями и мог моментально взорваться силой. Он все устраивал, у него все получалось.
Руки у него были как у меня, они могли бы и хватать, и копать, но в то же время своими очень изящными, совершенно треугольными кончиками пальцев он мог делать самые тонкие вещи. Например, ему часто дарили шарики для четок – из янтаря или других материалов. Иногда, если Кармапа считал, что шарик слишком большой, он брал свой швейцарский офицерский нож с пилкой и ловко уменьшал шарик, придавая ему пилкой совершенно круглую форму. Он делал это без какихлибо приспособлений, исключительно по ощущению.
Приходя куда-нибудь, он всегда приносил с собой массу смеха, массу веселья, массу тепла. У многих с Его Святейшеством связаны такие ассоциации. Вообще, имя «Кармапа» означает «человек действия» – тот, кто несет в мир силу Будд, тот, кто совершает работу и позволяет всему происходить.
И он был именно таким. Он был бомбой энергии. Ростом с меня, почти метр восемьдесят, широкий, в форме бочки, внутри которой были большие легкие и все остальное. Ему ведь не нужно было охотиться за дамами, и поэтому фигурой он не напоминал игрек. Но он был ужасно сильным, и все было ему по плечу. Везде, где он находился, все вибрировало, все жило. Это было невероятно. Я видел почти всех великих учителей нашего времени, и они мне тоже очень нравились. Но такой силы, такой радости, такой вибрации пространства, как в случае Кармапы, больше я не встречал нигде. Он поистине был царем радости.