История куртизанок
Шрифт:
В словах Честнат содержится явный намек на стремительное развитие такой блудливой разнузданности: на рабынь, которых принуждали к сексуальным связям с белыми мужчинами; на жену мужчины, предавшего ее с чернокожей женщиной, которая должна была ей служить и уважать ее; на детей смешанного расового происхождения, родившихся от этих союзов; на белых членов семьи, наблюдавших за поведением отца семейства и понимавших, что происходит. При этом нельзя забывать о воздействии такого рода отношений на мужей, братьев и отцов, томящихся в рабстве, не способных воспрепятствовать насилию над их женами, сестрами или дочерьми, бессильных предотвратить их совращение, вызванное страхом, честолюбием и даже гордостью от того, что именно этих женщин выбирает себе хозяин. Никаким другим способом рабыня не могла
Чтобы понять мир любовниц-рабынь, следует иметь представление об отношении к эротическому влечению в эпоху рабовладения. С одной стороны, белые женщины были вознесены на пресловутый пьедестал как непорочные и чистые существа, не подвластные чувственным страстям. С другой — белые мужчины, как считалось, были похотливы по своей природе; их стремление к сексуальному удовлетворению с другими женщинами, помимо добродетельных возлюбленных и жен, молчаливо воспринималось как должное. Это неизбежно вело к сексуальной эксплуатации такими мужчинами чернокожих женщин, за которыми закрепилась репутация сладострастных и не стесненных условностями существ, обладавших исключительной сексуальной силой, причем юридически, социально, физически и экономически они были легко доступны.
Фибба{187}
История Фиббы, рабыни, работавшей на принадлежавшей в XVIII в. Джону и Мэри Коуп плантации «Египет» на острове Ямайка, целиком рассказана ее белым любовником — Томасом Тистлвудом, надсмотрщиком, который вел на удивление подробные дневники. Ежедневные записи Тистлвуда в основном посвящены работе на плантации и потому имеют большую ценность для историков сельского хозяйства. Кроме того, он описывал — сжато, но емко — обряды, распространенные у рабов на Ямайке, праздники, жестокие наказания за провинности. Также он оставил замечания и краткие размышления о своих бурных сердечных и постельных делах.
В дневниках Тистлвуда содержатся детали его многочисленных сексуальных контактов с рабынями, записанные с помощью латинских сокращений: Тир («дважды»); Sup. Lect. («на постели»); Sup. Terr, («на земле»); In silva («в лесу»); In Mag. или In Parv. («в большом доме» или «в маленьком доме»); /На habet menses («у нее месячные»). Иногда, особенно когда у него случались обострения гонореи, он отмечал: Sednon bene («но не хорошо»).
В 1751 г., когда тридцатилетний Тистлвуд приехал на плантацию «Египет», креольско-ямайская рабыня Фибба занималась там важным делом: работала главной кухаркой. У них не возникло любви с первого взгляда. Тогда Тистлвуд был очень увлечен другой рабыней — Наго Дженни, которая несколько месяцев прожила вместе с ним в отведенном ему помещении. Только когда их отношения закончились, он начал встречаться с веселой, неглупой и честолюбивой Фиббой.
Их отношения отличались чрезвычайной чувственностью и непостоянством. Они занимались сексом по несколько раз в день, даже тогда, когда у Фиббы были месячные. Они часто ссорились, нередко из-за того, что Фибба ревновала Томаса, когда он изменял ей с другими рабынями. 4 января 1755 г. было обычным днем. После занятий любовью Фибба отказалась лечь в постель Томаса, вместо этого она решила спать в подвешенном в коридоре гамаке. По словам Тистлвуда, у нее было «чересчур много соков». Ссорились они часто. Фибба целыми днями не разговаривала с Тистлвудом, отказывала ему в физической близости, а иногда посреди ночи убегала от него, чтобы в одиночестве выспаться у себя в хижине. Как нередко бывало в таких случаях, Томас следовал за ней и возвращал ее к себе в комнату.
В 1757 г. Томас получил новое назначение, которое расценил как повышение. Оно было связано с работой в Кендале — на другой ямайской плантации, хозяин которой обязался платить ему сто фунтов в год, а также в больших количествах давать говядину, масло, ром, свечи и другие припасы. Фибба
Любовники страдали при мысли о приближавшемся расставании. Томас пытался смягчить печаль Фиббы подарками — деньгами, тканями, сетками от комаров и мылом. Он пошел к Джону и Мэри Коуп, которые владели «Египтом» и Фиббой, и «очень просил» их либо продать ему Фиббу, либо позволить ему нанять свою любовницу. Джон Коуп был готов согласиться, но Мэри Коуп отказала. Возможно, она не желала терять хорошую управительницу и стряпуху или не одобряла отношений Фиббы с белым надсмотрщиком, что могло быть вызвано отношениями ее собственного мужа с принадлежавшими им рабынями. Непреклонность Мэри огорчила любовников. Они последний раз вступили в связь, потом Фибба дала Томасу на память неизвестно откуда у нее оказавшееся золотое кольцо. Он с ней распрощался и отправился в Кендал.
Фибба, оставшаяся одна в «Египте», опасалась, что Томас найдет ей замену. Беспокоилась она не зря. Через неделю после прибытия на новое место Тистлвуд избавился от томительного одиночества с Фиби — рабыней на плантации Кендал, работавшей поварихой. На следующий день ничего об этом не знавшая Фибба пришла в Кендал просить Томаса вернуться обратно.
Сделать это было совсем не просто, потому что Томас, дав согласие на новую работу, подписал соответствующий договор. Но он очень обрадовался встрече с любовницей, провел ее по всей плантации, познакомил с обитателями «негритянских домов». На следующее утро они с Фиббой встали до зари, он одолжил ей свою лошадь, чтобы любовница могла быстро вернуться обратно на плантацию «Египет». «Я бы хотел, чтоб они ее мне продали, — сетовал он в дневниках. — Вечером опять чувствовал себя очень одиноким, снова глодала тоска, Фибба уехала утром, но никак не идет у меня из головы»{188}.
Фибба хотела, чтобы так все и оставалось. Она посылала Томасу подарки (черепах, крабов) и навещала его так часто, как могла. Известие о том, что она заболела, расстроило Тистлвуда. «Бедная девочка, мне ее очень жаль, потому что она еще и в рабстве томится», — с горечью писал он. Они продолжали с радостью встречаться, делать друг другу подарки, болтать и сплетничать, ссориться по пустякам. Иногда Тистлвуд поручал Линкольну, принадлежащему ему подростку-рабу, отвести на плантацию «Египет» его лошадь, чтобы Фиббе было удобнее приехать в Кендал. Он и сам нередко ее навещал.
Несмотря на сильную привязанность к Фиббе, Томас регулярно вступал в интимные отношения с другими женщинами, включая Орилию — самую красивую рабыню Кендала. Фибба знала об этом и очень страдала. Она умоляла его прекратить эти отношения и подчеркивала свое отчаяние и боль, отказывая ему в физической близости. Но в итоге всегда смягчалась и все прощала любовнику.
Когда они были в разлуке, Фибба делала все, что могла, ради сохранения их связи. В сжатых описаниях Томаса о том, что она ему говорила и как она действовала, явственно звучит ее разочарование в невозможности покинуть «Египет» и поселиться в Кендале вместе с ним. Была ли это настоящая любовь или просто стремление смышленой женщины к многочисленным преимуществам, которые обеспечивало положение любовницы надсмотрщика? Ответить на этот вопрос с полной уверенностью нельзя, но все указывает на то, что Фибба любила Томаса так же сильно, как и он ее. Их частые сношения отличались пылкостью. Тистлвуд и Фибба также обсуждали самые интимные подробности жизни друг друга, в частности его измены: он говорил о них сам либо признавал их, когда Фибба вполне обоснованно его упрекала.
Со временем Фибба пробудила в любовнике-надсмотрщике необычайное сострадание к своей несчастной рабской зависимости. До встречи с Фиббой Тистлвуд порой был жесток с подчиненными ему рабами. Однако после того как у них с Фиббой завязался роман, у Томаса обострилась восприимчивость к тяжкой доле рабов, и он стал обходиться с ними более гуманно. По мере того как чувства Фиббы приобретали для него все большую значимость, он старался так строить с ней отношения, чтобы она тоже испытывала удовлетворение от их союза.