История любви

Сигал Эрик

— Только не произноси это слово как ругательство.

— В твои годы? Любовь? Боже, да я просто боюсь за тебя, дружище!

— Боишься? Что я схожу с ума?

— Что ты женишься. Я боюсь за твою свободу. И за твою жизнь!

Бедный Рэй! Он действительно так думал.

— Боишься остаться без соседа, да?

— Черт возьми, в некотором смысле я даже приобрел еще одного соседа — она же отсюда не вылезает!

Я собирался на концерт и поэтому хотел закончить этот разговор как можно скорей.

— Не

напрягайся, Рэймонд, мы еще пошумим в той квартирке в Нью-Йорке. Каждую ночь новые девочки. Все впереди.

— Не надо меня успокаивать. Да, Бэрретт… эта девица здорово тебя зацепила.

— Ситуация под контролем, — ответил я. — Отдыхай.

Поправляя на ходу галстук, я пошел к двери. Но Стрэттон оставался безутешен.

— Эй, Олли…

— Ну что еще?

— Но вы ведь занимаетесь этим , правда?

— Господи ты Боже мой, Стрэттон!

Нет, в тот вечер я не вел Дженни слушать концерт. Я шел слушать Дженни, Общество друзей Иоганна Себастьяна Баха давало концерт в Данстер Хаус, и Дженни исполняла соло на арфе в Пятом Бранденбургском концерте. Конечно, я много раз слышал, как она играет, но еще ни разу не присутствовал на ее публичном выступлении с ансамблем или оркестром. Боже, как я гордился ею! По-моему, она не сделала ни одной ошибки.

— Даже не верится — ты играла просто потрясающе, — сказал я после концерта.

— Теперь я вижу, как ты разбираешься в музыке, Преппи.

— Нормально разбираюсь.

Мы пересекли Мемориал Драйв, чтобы пройтись вдоль реки.

— Ну когда же ты поумнеешь, Бэрретт? Да, я играю вполне прилично. Но не потрясающе. И даже не занимаю первых мест, как ты со своей хоккейной командой. Просто нормально, понял? О'кэй?

Спорить было бесполезно, потому что Дженни захотелось поскромничать.

— О'кэй. Ты играешь нормально. Вот и держись на этом уровне.

— А кто сказал, что я не собираюсь держаться на этом уровне? Господи Боже мой! Я ведь буду учиться у Нади Буланже.

О чем это она говорит, черт возьми? И по тому, как она неожиданно замолчала, я почувствовал, что есть нечто такое, о чем ей не хочется говорить.

— У кого? — переспросил я.

— У Нади Буланже. Это знаменитая преподавательница музыки. В Париже. — Она проговорила два последних слова как-то слишком торопливо.

— В Париже? — произнес я не сразу.

— Американцев она берет очень редко. Мне повезло. Я даже стипендию получила.

— Дженнифер, ты собираешься в Париж?

— Я никогда не была в Европе. Мне очень хочется туда поехать.

Я схватил ее за плечи. Может быть, слишком грубо. Я не знаю.

— Эй, и давно ты туда собралась? Впервые в жизни Дженнифер не смотрела мне прямо в глаза.

— Олли, не глупи, — сказала она. — Это неизбежно.

— Что неизбежно?

— Что мы заканчиваем колледж, и каждый идет своей дорогой. Ты поступаешь в Школу Права…

— Минуточку. Это ты о чем?

— Не глупи, Олли, — повторила она. — Гарвард —

это как рождественский мешок Санта Клауса. Он набит всякими сумасшедшими игрушками. Но когда праздник заканчивается, тебя вытряхивают… — Она немного помедлила. — …И ты оказываешься там, где тебе и положено быть.

— Ты что, собираешься печь пирожки в Крэнстоне, Род-Айленд?

Все это я говорил от отчаяния.

— Печенье, — сказала она. — И не смей издеваться над моим отцом.

— А ты не смей бросать меня, Дженни. Пожалуйста !

— А как же моя стипендия? А Париж, который я так ни разу и не видела за всю мою чертову жизнь?

— А как же наша свадьба?

— А разве кто-нибудь когда-нибудь говорил о свадьбе?

— Я. Я сейчас об этом говорю.

— Ты хочешь жениться на мне?

— Да.

Она склонила голову набок и серьезно поинтересовалась:

— Почему?

Я посмотрел ей прямо в глаза:

— А потому.

— А-а, — сказала она. — Это убедительно. Она взяла меня под руку (а не за рукав, как раньше), и мы молча пошли вдоль реки. Все уже было сказано.

Глава 7

Ипсвич (штат Массачусетс) находится приблизительно в сорока минутах езды от Мистик Ривер Бридж — впрочем, это зависит еще от погоды и от того, как вы водите машину. Однажды мне удалось проделать этот путь за двадцать девять минут…

— Ты гонишь как сумасшедший, — заметила Дженни.

— Это Бостон, — отозвался я. — Здесь все ездят как сумасшедшие. — В этот момент я как раз притормозил на красный свет.

— Я боялась, что нас убьют твои родители, но, кажется, ты сделаешь это раньше.

— Послушай, Джен, мои родители — прелестные люди.

Зажегся зеленый, и через десять секунд мой «эм-джи» уже мчался со скоростью шестьдесят миль в час.

— Даже Сукин Сын? — уточнила она.

— Кто?

— Оливер Бэрретт III.

— А-а, да он же отличный парень. Тебе он обязательно понравится.

— Откуда ты знаешь?

— Он нравится всем.

— Тогда почему он тебе не нравится?

— Именно потому, что он нравится всем, — ответил я.

И вообще, зачем я вез ее знакомиться с ними? Разве я нуждался в благословении Камнелицего? Но дело в том, что, во-первых, этого захотела она («Так принято, Оливер»), а во-вторых, Оливер III был моим банкиром в самом паршивом смысле слова: он платил за мое проклятое обучение.

Я свернул на Гротон Стрит — по этой дороге я гоняю с тринадцати лет и в повороты вписываюсь на любой скорости.

— Странно, здесь нет домов, — удивилась Дженни, — одни деревья.

— Дома за деревьями.

Когда едешь по Гротон Стрит, надо быть очень внимательным, иначе можно пропустить поворот к нашему дому. Так и случилось. И, только пролетев еще триста ярдов, я спохватился и резко затормозил.

— Где мы? — спросила она.

— Проскочили поворот, — буркнул я, ругая себя самыми последними словами.