История моей жены. Записки капитана Штэрра
Шрифт:
— Мясо, хлеб да вино — без этих трех вещей мне и жизнь не в жизнь, — объявил я компании. И должен заметить, людей завоевать не трудно, в особенности если есть у тебя к тому хоть какие-то способности. Да тут много и не требуется. Если перед вами толстяк, это можно обыграть. Или, ежели человек умеет подражать животным, скажем, ржать, как лошадь, что ли. У Кодора, к примеру, есть характерная плутоватая усмешка и этакие сладковатые морщинки в уголках глаз, делающие их похожими на изюминки. Представляете, какое впечатление это производит, вздумай
«Что ж, — подумал я, — сегодня я в состоянии покорить мир. Отчего бы и нет? В особенности, ежели тут эти дивные чаровницы!»
Для начала я продемонстрировал собравшимся, сколько я способен съесть и выпить. Кодор, кстати, меня и представил такими словами:
— Честь имею представить вам пожирателя устриц!
И, оборотясь к гостям:
— Прошу любить и жаловать: отважный капитан ван Малахольн. — И все рассмеялись. (Представлена была и «нахохлившаяся птица» — как потом оказалось, врач на пенсии.)
Однако, что гораздо существеннее, присутствовали в компании две очаровательные дамы, которые — хотите верьте, хотите нет, тотчас зачислили меня в свои любимцы и давай пичкать. Своими нежными ручками пододвинули ко мне уксус, горчицу и прочее, что требуется, и со смеху покатывались, на меня глядючи. Видать, душа просила озорства незатейливого, стосковались милые дамочки по невинным развлечениям. От аппетита моего пришли в восторг и принялись соперничать, кто из них ловчее сумеет приласкать меня и высмеять. Словом, в считанные минуты воцарилось за столом развеселое настроение, и Кодору это явно пришлось по сердцу.
— Капитан — парень что надо! — аттестовал он меня. — Ну а я, по крайней мере, хоть знаю теперь, как ему удается покорять женщин.
— Он действительно покоряет их? — уточнила одна из дам.
— Это не человек, а волшебник, — подхватил мой приятель. — Стоит прекрасному полу увидеть его на перроне, и красотки, все как одна, готовы соскочить с поезда.
Дамочки и вовсе покатились со смеху.
— И до чего же он огромный, — заметила одна из них не без страха в голосе. Со страхом, но и с интересом, — подобное нельзя не почувствовать. В ответ я, не поднимая головы и не переставая работать челюстями, лишь искоса бросил на них устрашающий взгляд.
— Уверяю вас, это сущий чародей, — повторил Кодор. — Ну-ка, расскажи нам, что ты умеешь, — обратился он ко мне. — Начать с того, что в нем четыре сотни фунтов веса, так сказать, нетто. Ей-богу, не вру! Съесть за один присест четырех гусей — ему раз плюнуть, а после закусить двумя десятками фаршированных колбасок, в уксусе. Вот так-то! Верно я говорю? — обратился он ко мне. Я холодно кивнул.
— Одним словом, чудовище, — заметила одна из дамочек. Подобные замечания мне тоже по нраву: ведь как подсказывает мой опыт, они всегда неотделимы от сладостных страхов.
Компания потешалась на мой счет, и я был не против. А с чего бы мне спорить да возмущаться? Пускай их резвятся. Весь
Я обвел взглядом собравшихся: небольшая, приятная компания деловых людей — шестеро мужчин, считая и нас с Кодором, и две дамы. Незачем говорить, что ни один из них не был бородатым простецом, как заранее характеризовал их Кодор. Далее: ничего общего между ними не было — это сразу же чувствовалось. Впрочем, нечто общее все же отмечалось: каждый надеялся извлечь какую-то выгоду из общения с другими, ну, и в бизнесе они разбирались слабо. (То есть четверо, кроме нас.) В особенности, уже упомянутый мною господин доктор, мужчина с суровым взглядом.
Касательно торговца чулками и нижним бельем — его пьесу даже ставили на венской сцене, — смело можно сказать: такой не станет за сделками гоняться. И еще двое: судовладелец и держатель пакета акций стекольного завода — бесспорно, легкая добыча для хищнических аппетитов Кодора. Кстати, даже в юные свои годы я и предположить не смел бы, что подобных простаков можно встретить в самом центре Лондона. А эти живут здесь, как ни в чем не бывало, убаюканные своей детской верою. Дивны дела твои, Господи! Но мне с тех пор не раз доводилось подмечать подобное, и именно здесь, в Англии.
Кодор и общался с ними соответственно — ласково и бережно, чисто родная мать. Ему явно хотелось привлечь их на свою сторону, на этот счет у меня не было никаких сомнений.
Более того! Да ведь я и обе прелестницы находились здесь только ради этой цели: мы поставляем музыку к застолью. Стало быть, немалые суммы стоят на кону — не станет же этот прохвост созывать столь большую компанию в отдельный кабинет, обитый красным шелком, — сообразил я в мгновение ока.
Впрочем, мое дело сторона!
Я объедался жарким из телятины, с пылу с жару — нога, запеченная одним куском.
— Пусть будет фунта два, не меньше, — заказал я официантке, с давних пор зная, что нет ничего вкуснее, как прямо с огня и цельным куском. Тогда мясо сочное и воздушное, как розовое облако.
Я упивался наслаждением. Никому было не догадаться, что происходит у меня внутри.
— Уважаемые дамы и господа! Прошу не беспокоиться, желудок у меня в полном здравии, — доверительно заметил я. Стоит ли вдаваться в подробности? Как сытый голодного, так и здоровый хворого не разумеет!
«Ну, держись, старина, я тебя повыпотрошу», — лукаво подумал я и, конечно, не скупясь, вливал в себя дорогие напитки. Кодор не преминул устроить из этого цирковое представление.
— Смотрите, смотрите! — возопил он. — Что вытворяет негодник! Вливает в себя, словно в бездонную бочку, и даже не глотает!
— Ой, я хочу посмотреть! Я хочу посмотреть! — вызвались обе куколки. Им я тоже показал, как это делается. Как вливает в себя человек полпинты спиртного и даже не сглотнет, чтобы воздуха набраться.