История моей жены. Записки капитана Штэрра
Шрифт:
— Что нового? — первым делом спросит она при встрече.
— Ничего, — с безразличным видом отвечу я.
— То есть как это ничего?
— Проиграл в карты добрую половину денег.
— Ах, вот как? — скажет она, отойдет к окну и усядется, кровно обиженная. Гробовая тишина, все молчат. За ужином я небрежно брошу:
— Мадам, не желаете ли прокатиться в Батавию с нами за компанию? — вопрос адресую Лагранжихе, а жене дам указание: — Отправляйся домой, малышка, укладывать вещи, поскольку не известно, когда нам отправляться.
— Куда
Тогда я залезу в карман и покажу ей открытку с изображением моего корабля и кротко поинтересуюсь:
— Как вам нравится это судно?
Факт остается фактом: вряд ли когда-либо в жизни я чувствовал себя таким уверенным и полным надежд, как в тот день, когда на вокзале положил трубку телефона. Кстати, уточню чуть подробнее, каким же я был в тот короткий отрезок времени.
Тихим и уравновешенным. Правда, тихим я бывал и в молодые годы, но при том характер был мрачноватый. А теперь стал светлым.
Даже супруга моя однажды, еще до моей поездки в Брюгге, заметила:
— Вот видите, каким вы можете быть приветливым!
Я тогда ничего не ответил, только рассмеялся. Мне вообще не приходило в голову задумываться над своими чувствами, анализировать их. Зато тяготы с себя сбросил, а то, что дано было знать, принял к сведению…
Теперь же я довольствовался своей судьбой: ведь и я хотел того же, что судьба, а после этого будь что будет.
Мне словно бы даже раздумывать не приходилось, только положиться на собственную интуицию, а там… набежит волна, подымет и унесет меня с собою…
Когда же пришлось затормозить на ходу, я выпал из бурного темпа, а в особенности из прежнего состояния согласия с самим собой, гармонии.
Речь пойдет о том дне, когда я возвратился в Лондон из той поездки в Брюгге.
С вокзала я направился в «Брайтон» проверить, нет ли писем. И впрямь меня ждало известие: нанести визит мистеру Клинуорту, главному менеджеру судоходной компании «Блю Риверз», и представиться. Ах ты, будь оно неладно! То месяцами ничего, а тут на тебе, все сразу. Но — что гораздо интереснее — было здесь и письмо от мисс Бортон, действительно очень приятное.
Нет ли у меня желания побывать на балу-маскараде под названием «Восточные Ночи». Она тоже там будет, даже с женихом, который спит и видит познакомиться со мной, ведь она, мисс Бортон, ему про меня все уши прожужжала, а это самый подходящий случай для знакомства, лучшего не сыскать.
И ни малейшего упрека или обиды за прошлое, напротив: ей не хотелось бы расстаться со мной навсегда, вот она и пытается найти возможность нашего дальнейшего общения, чтобы встречи наши не были омрачены никакими смущающими чувствами, и так далее.
Дальше — милый щебет. (О том, что я болел, даже не упоминает.
Словом, послание оказалось очень приятным, и мне подумалось: она тоже примирилась со своей участью. Чему я только рад.
Кстати, чтоб не забыть: в письме стояло также, что мадам Пуленк, которая дает бал, одна из покровительниц и даже почитательница мадам Лагранж, существо весьма странное. Так, к примеру, она содержит некое общество по изучению восточных религий.
Я взглянул на дату приглашения — бал состоится сегодня. Пойти, не ходить? Жена в отъезде, а я разгуливаю по балам? Как-то чудно.
Однако не следует забывать, что я перед барышней в долгу. В особенности после всего случившегося, да и из-за жениха, к тому же она настолько великодушна, что ищет случая для окончательного примирения.
Поезда подходящего не оказалось — еще один дополнительный аргумент в мою пользу. Я добрался бы до побережья лишь среди ночи… Но к чему это многословие? По правде сказать, захотелось слегка развлечься, кровь была взбудоражена, что тоже странно, если уж хорошенько вдуматься.
В общем, я решил все же пойти. Вечером отправлюсь на бал, а рано утром поеду к жене.
Но где же взять маскарадный костюм? Чудесным образом и этот вопрос решился, все шло как по маслу. Стоило мне только выйти на улицу — я подумывал было отправиться домой, сообразить экспромтом какой-нибудь костюм и малость вздремнуть, — как увидел у заднего входа гостиницы чудо-человека в черном и с трезубцем в руках — вылитый Нептун. И фигура такая же, как у меня.
Это ли не перст судьбы! — улыбнулся я. В гостиницу доставили лед. Продавец не мог сразу же бросить работу, но пообещал ровно к девяти часам быть здесь с одеждой, которую к тому времени отчистит и приведет в порядок, так что я могу не беспокоиться.
— И ледоруб дадите? — поинтересовался я.
— Как же без него! Ведь в нем вся краса нашей формы.
Мы обо всем условились: он оставит сверток у портье и у него же получит деньги за прокат.
— Значит, по рукам.
Тогда и домой мне идти незачем, подумал я, только даром время терять. Снял номер на пятом этаже. Сказывалась усталость, и я не чаял поскорее прилечь.
Немного помечтал в постели и уснул.
— Философы! — проснулся я, точно услышав это слово. Ну, не поразительно ли? Я рассмеялся. Каким огромным смыслом для меня было наполнено это слово всего лишь несколько месяцев назад! И рассмеялся снова, представив себя в облике торговца льдом.