История моей жизни
Шрифт:
И я этот совет принимаю окончательно.
До станции Новые Свенцяны, отстоящей на двенадцать верст от города, меня бесплатно везет Элли, почтарь. Весь мой багаж состоит из небольшого холщевого мешочка, пожертвованного тетей Рашке и наполненного хлебом, пирожками и тфилн. О последних позаботился муж тети Рашке, очень религиозный человек. Помня наставления моих друзей, я покупаю билет до Вильны, заплатив шестьдесят копеек, а уже там дальше я буду ехать зайцем. Меня провожают солнце, голубое небо и несущийся из соснового
Мчится поезд, а я сижу в вагоне — душном, накуренном, многолюдном — жду обычного появления кондуктора. А когда он входит, я уже достаточно опытный заяц, с независимым выражением лица выхожу в противоположную дверь. Должно быть, уже поздно, пассажиры наполовину спят. Я проделываю номер с поленом, хочу войти в уборную, но она заперта. Приходится ждать, когда освободится. Но вдруг преждевременно выходит кондуктор и видит меня с поленом в руке.
— Ты что здесь делаешь?
— Ничего.
— Билет?
— Простите, у меня нет билета.
— Ага, вот ты какой гусь! А зачем у тебя это полено?
— Если вы не рассердитесь, я расскажу всю правду.
— Ну, говори.
Я честно и со всею откровенностью рассказываю о моем способе путешествовать по железной дороге.
— Откуда же ты едешь?
— Из Вильны.
— Так ты из Вильны проехал зайцем? Ну и дело!.. Вот пошли пассажиры! Ну-ка, пойдем к нам в бригадную.
Мы отправляемся по стучащим и пляшущим площадкам в последний вагон поезда. Там в служебном отделении сидит обер-кондуктор.
— Василь Дмитрич, вот я зайца поймал, так зайца! — кричит мой провожатый.
Обер-кондуктор, выслушав рассказ, приходит в неменьшее изумление, чем его помощник.
— Да, надо будет передать на ближайшей большой станции. Пусть жандармы познакомятся с ним.
Тут я начинаю просить: — Будьте добры… отпустите меня… я больше не стану… Остановится поезд, и я сойду…
Обер-кондуктор, подмигнув младшему кондуктору, говорит: — Ну, отпусти его.
Поед замедляет ход, и я вижу сквозь окошко первые сигнальные огни. Кондуктор сопровождает меня до самой площадки и, несмотря на то, что поезд продолжает двигаться, ударом ноги сметает меня с площадки.
Лежу на песке почти без памяти. А потом, когда от поезда остается только далекий, замирающий гул, я встаю и вижу себя среди рельс и без дорожного мешочка.
Собравшись с мыслями и довольный тем, что в сущности я дешево отделался, направляюсь к полустанку, мигающему вдали желтыми язычками огней. С этого момента я твердо решаю итти пешком.
В этом году весна ранняя. Стоит середина марта, а земля уже совсем высохла от зимней влаги, и можно ходить по сухим тропинкам.
Печальнее всего то, что и мои сбережения — около двух рублей — тоже остались в мешочке, и я не знаю, как я пойду дальше и кто мне поможет. Маленький полустанок состоит всего из двух комнат.
В
— Тебе куда? — спрашивает он, глядя на меня подслеповатыми мигающими глазами.
Предо мною стоит небольшого роста сутулый человек с длинной узкой бородой и больными красноватыми глазами. В руке у него фонарь.
— Хочу здесь побыть до утра… Можно?
— Нет, нельзя. Никак невозможно. А ты откеля?
— Из Вильны.
— Вон оно откуда тебя принесло!.. А по какой надобности приехал?
Сторож поднимает фонарь и шарит по моему лицу.
— Я не сюда приехал, а еду в Москву, — отвечаю я.
— В Москву? А по какой — надобности?
— К сестре еду.
— Ну ладно, полежи вон там на скамейке. Скоро, чай, светать начнет, а там и поезд придет. Купишь билет и поезжай с богом.
Он уходит. Я ложусь на указанное место, но уснуть не могу. Я не знаю, где нахожусь, и не имею понятия о том, каким путем мне надо итти, чтобы добраться до Москвы. Но все же перед рассветам сон осиливает меня.
Просыпаюсь от удара колокола, извещающего о прибытии товарного поезда.
Вскакиваю, протираю глаза, выхожу на платформу и встречаю старого еврея с седой бородой в длинном черном капоте, а рядом с ним — юношу с большими выпученными глазами и широким полногубым ртом. Я подхожу и спрашиваю — когда придет поезд на Москву.
— А тебе на что? — интересуется старик.
— Мне нужно в Москву, там живет моя сестра…
— В Москве живет твоя сестра? — перебивает старик. — А право жительства? И кто тебя туда пустит?
Я смущен я не знаю, что ему ответить. Наступает молчание. Мы продолжаем двигаться по деревянной платформе.
Только теперь, когда солнце поднялось над синим полукругом необозримого леса, я замечаю пустынные обглоданные пространства.
Тощая трава растет кустиками, и убогие маленькие жилища, раскинутые вокруг, говорят о бедности местного населения.
— Я y вас хочу спросить, — прерываю я молчание, — не знаете ли вы, где дорога на Москву? Я хочу пешком итти…
— Ну, а если я тебе скажу, так что? Ты пойдешь в Москву? Восемьсот верст хочешь пройти? Так ты ведь придешь туда седым стариком!
Мой собеседник тихо смеется. Растягивается в улыбку большой рот и у юноши, идущего с ним.
— А как же иначе? — говорю я. — У меня нет денег. Я все потерял в поезде, а без билета мне не добраться.
Еврей зорко вглядывается в меня острыми глазами, а затем подробно расспрашивает, откуда я иду, чей я сын и кто моя сестра.
Я подробно рассказываю ему все происшедшее со времени моего прибытия в Свенцяны, умалчивая о том, как меня на родину привели по этапу и что моя сестра переменила свое имя.