История Московской городской больницы им. С.П. Боткина. 1910-1965

Петров Валерий Петрович

После консультации длинное и долгое обсуждение официального бюллетеня о состоянии здоровья Вл. Ил. Приходилось тщательно и очень внимательно обдумывать каждое слово, каждую запятую: ведь нужно было опубликовать перед народом и миром горькую правду, исход был неизвестен, но это нужно было сказать так, чтобы осталась надежда.

После этого опять пошли к Вл. Ил. Около него сидела Надежда Константиновна. Вл. Ил. лежал спокойно, снова наша настойчивая просьба не шевелиться, не разговаривать. На это – улыбка и слова: «ничего, ничего, хорошо, со всяким революционером это может случиться». А пульса все нет и нет. Вечером снова консультация и так каждый день, утром и вечером, пока дело не наладилось, т. е. 4-5 недель <…>

В конце сентября Вл. Ил. приехал показаться нам, лечащим врачам, т. е. В. М. Минцу, Н. Н. Мамонову и мне. <…> На этой консультации было решено, что д-ру Мамонову делать больше нечего, а мы, хирурги, увидимся еще раз недели через полторы-две. Вл. Ил. во время этой консультации долго болтал с нами, расспрашивал меня про нашу больницу,

обеспокоился тем, что у нас уже начались затруднения с отоплением корпусов, что-то записал себе на бумажке, при этом долго смеялся тому, что нигде у себя в комнате не мог найти какой-то бумажки, говоря: «вот, что значит быть председателем». На мой вопрос: беспокоят ли его пули, из которых одна на шее прощупывалась очень легко и отчетливо, он ответил отрицательно и при этом, смеясь, сказал: «а вынимать мы с вами их будем в 1920 году, когда с Вильсоном справимся» (Воспоминания о В.И. Ленине. М. 1957. С. 397-401). От гонораров за проделанную работу врачи отказались, а Владимир Ильич не стал настаивать. Зато Ленин хлопотал о Петровском огороде. И вот как это было, В. Н. Розанов продолжает: «Нам работникам Солдатенковской больницы, которая стоит за 2 версты от заставы, зима 1918 и 1919 была очень трудна – и холодно, и голодно. Рядом с больницей расположен был так называемый Петровский огород. Получить этот огород для нужд коллектива служащих было крайне желательно, так как он был бы большим подспорьем, особенно, в смысле снабжения картофелем. Начались хлопоты, т. е. бесконечное хождение наших представителей по различным учреждениям, но без толку.

Наконец, я совместно с представителями нашей больницы и Октябрьской – написал прошение Вл. Ил., которое и передал ему через Надежду Константиновну д-р Ф. А. Гетье (лечивший в то время Над. Конст. и часто бывавший у Лениных). Вл. Ил. не только быстро помог нам получить этот огород в наше общее пользование, но и потом не забывал про него все годы, звонил ко мне по телефону, спрашивал, как идут дела, не нужно ли чего еще, и много раз присылал самокатчиков с коротенькими записочками, вроде такой: «тов. Розанов, как дела на огороде, что нужно?», или так: «тов. Розанов, будет ли урожай, сколько придется на каждого? Привет.» Мы все Солдатенковские, были ему бесконечно благодарны за эту заботу…» (Там же с. 402).

Наркомздрав РСФСР

С приходом к власти большевиков старая система управления здравоохранением пришла в упадок, а новая еще не была выстроена. В условиях войны и, как следствие, голода, холода, отсутствия элементарных средств гигиены, произошел взрывной рост эпидемий различных заболеваний, в том числе инфекционных, возникли условия для появления сыпного тифа. Новая власть была вынуждена принимать меры для оздоровления населения страны. С ноября 1917 года по примеру военно-революционного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов на местах создавались медико-санитарные отделы и врачебные коллегии, которые 24 января 1918 года были объединены в Совет врачебных коллегий. В Москве, до создания Совета врачебных коллегий руководство медико-санитарной работой осуществляло врачебно-санитарное IX отделение при Совете районных дум, образованного сразу после октябрьских событий в Москве. Возглавил отделение Н. А. Семашко. В декабре 1917 года при том же Совете образуется временное совещание по вопросам организации лечебно-санитарного дела в городе. В марте 1918 года совещание заменяет Санитарный совет. В свою очередь в мае 1918 года лечебно-санитарное дело в Москве переходит под управление президиума Моссовета. Врачебно-санитарное IX отделение было заменено врачебно-санитарным отделом Моссовета.

Совет врачебных коллегий был призван решить три задачи:

– Продолжить организацию на местах медико-санитарных отделов при Совете рабочих и солдатских депутатов;

– Закрепить начатую реорганизацию военной медицины;

– Всемерно укреплять санитарное дело, наладить борьбу с эпидемическими заболеваниями и всеми силами помочь советской власти в устранении санитарной разрухи.

Результатом работы Совета врачебных коллегий стал всероссийский съезд медико-санитарных отделов Советов, состоявшийся в Москве 16-19 июня 1918 г. по результатам съезда в Совет народных комиссаров был направлен проект декрета о создании Народного комиссариата здравоохранения (Наркомздрав РСФСР). И 11 июля после обстоятельного обсуждения Совет народных комиссаров принял декрет «Об учреждении Народного комиссариата здравоохранения», который возглавил Николай Александрович Семашко. Новое государственное учреждение занималось охраной здоровья населения страны и опиралась на единство медицинской науки и практики здравоохранения. О реализации таких принципов когда-то мечтал С. П. Боткин вместе с Г. Е. Рейном (См.: Печникова О. Г. Становление советской системы здравоохранения с 1917 по 1930 гг. (историко правовой подход) // Социальное и пенсионное право. 2010. №2. Л. 16-19).

Утвержденным Постановлением Совета народных комиссаров №590 от 18 июля 1918 года вышло положение о народном комиссариате здравоохранения. Положением, в частности, было определено, что Наркомздрав является центральным медицинским органом, который руководит всем медико-санитарным делом в РСФСР. В его задачи в области медико-санитарного дела входили: законодательная работа, контроль за применением принятых норм, содействие всем учреждением Республики в осуществлении медико-санитарных задач, организация и заведование центральными медико-санитарными учреждениями научного

и практического характера, финансовый контроль и содействие. Структура Комиссариата состояла из отделов: военно-санитарного, гражданской медицины, страховой медицины, школьно-санитарного и путей сообщения. Для разработки научно-практических вопросов при Наркомздраве образован Ученый медицинский Совет и Центральный Медико-санитарный Совет, при участии представителей рабочих организаций, как совещательный орган. В октябре 1919 года Врачебно-санитарный отдел был переименован в Городской отдел здравоохранения Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов, который возглавил В. А. Обух. Таким образом, Солдатенковская больница была подчинена Мосздравотделу Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов (М.С.Р. и К.Д.), который в свою очередь подчинялся решениям Наркомздрава РСФСР.

Через пять месяцев работы комиссариата стало очевидным, что для выполнения задач, поставленных перед Наркомздравом, катастрофически не хватает медицинского персонала, поскольку из-за невыносимых условий люди были вынуждены увольняться из больниц в поисках заработка, способного их прокормить. В связи ликвидацией института ассистентов больных стали обслуживать только старшие врачи, ординаторы и нештатные экстерны (См.: МФ. А. А. Ремизов. Очерк [по истории Боткинской больницы]: рукопись. Л. 12). Нехватку медицинского персонала не мог разрешить ранее вышедший приказ Наркомата по военным делам «О прекращении призыва на военно-санитарную службу лиц санитарного персонала и об именовании зауряд-военных врачей и зауряд-военных фармацевтов по их ученым степеням» от 23 января 1918 г. Постановление Наркомздрава РСФСР от 20 декабря 1918 года «О трудовой повинности медицинского персонала», не состоящего на государственной службе, стала попыткой удержать медицинский персонал от бегства и обязать медицинские кадры отрабатывать трудовую повинность в медицинских учреждениях Москвы. В Солдатенковскую больницу одними из тех, кого заставили работать сестрами милосердия были: Ретюнская Людмила Николаевна 1896 года рождения, из дворян, окончившая 1 Московский государственный университет (работала с 01 февраля по 04 мая 1919); Александровская Лидия Абрамовна – «медичка» 4 курса Московского университета (работала с 04 по 26 мая 1919), Ровдель Вера Григорьевна – «курсистка» 3 курса «Университета (работала с 16 марта по 27 мая 1919 г) (См. Ф.918. Оп.1 лс. Д. 27. Л. 12).

За день до выхода Постановления 18 июля 1918 года в Тобольске была расстреляна царская семья, а также их лечащий врач Е. С. Боткин, сын Сергея Петровича Боткина, в честь которого будет впоследствии переименована Солдатенковская больница.

Красный террор

Несмотря на то, что расстрелы неугодных большевикам начались еще в конце 1917 года, началом «красного» террора послужило покушение на жизнь В. И. Ленина 31 августа 1918 года на заводе Михельсона в Москве. После официального объявления Постановлением СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. красного террора, угроза нависла над каждым жителем страны, не сочувствующим новой власти. Первыми жертвами большевистского террора пали содержащиеся в бутырской тюрьме царские министры Н. А. Маклаков, И. Г. Щегловитов, А. Н. Хвостов, директор департамента полиции С. П. Белецкий и протоиерей Иоанн Восторгов. Приговор исполнили в Петровском парке. На кладбище, где хоронили жертв Первой мировой войны, в том числе умерших в палатах Солдатенковской больницы, располагавшееся (в настоящее время это парк вдоль Новопесчаной улицы недалеко от метро «Сокол»), стали хоронить и расстрелянных большевиками узников Бутырской, Лефортовской и Лубянской тюрем. Москва стала одним из основных центров террора. Расстреливали молодых и стариков, женщин и детей. Расстреливали за происхождение, за взгляды, за вероисповедание, за классовую или социальную принадлежность, а также просто как заложника или вовсе без причины. Расстрелы организовывались в том числе недалеко от Солдатенковской больницы: в упомянутом Петровском парке и на Ходынском поле. Редко кому из приговоренных к смертной казни удавалось остаться в живых, но такие счастливчики были. Им оказался, например, сидевший вместе с И. Г. Щегловитовым некий Д. Сидоров, который оказался в Солдатенковской больнице в качестве пациента. Вот его рассказ: «Быстро мелькают улицы Москвы, быстро несутся, цепляясь за надежду, мои мысли. Но все кончено. Мы выезжаем за город. Петровский парк!

Уже ночь, тихая и ласковая. Взвод красноармейцев ждет нас. «К стенке». Целуемся. Идем. Темнеет высокая стена.

А все-таки подальше бы от этой стены. Я приседаю. Залп. Мы падаем. Подходит красноармеец. «Этот еще живой». Выстрел. Я вскакиваю и лечу по парку. Визг пуль, крики. Бегу. Что-то кольнуло ногу. Но ничего, пустяки! Ругань: «Эх, вы! Говорил – надо вязать!»

Я бегу, тужурка у меня слетела, фуражка и один башмак тоже.

Скорей к зданию дворца. Перелезаю через забор. Взбираюсь на чердак. Внизу погоня. Налетели красноармейцы на парочку влюбленных, негодуют. Женский голос:

– Да я с Петей только вышла встретиться.

– А, что по кустам прячетесь? – рычит красноармеец.

– Позвольте, товарищ, да я сам советский работник,– надрывается мужской голос.

– Работник, – злился красноармеец, – Ах, ты…

А мне, ей-богу, смешно… Перевязываю рану платком.

Утро моментальное, светлое. По лестнице шаги. Я умоляю ее: «Спасите!», но в глазах ее такой ужас: «Большевики кругом, беги…»

Ну что ж. Я иду, пошатываясь, по парку, держась уединенных тропинок. И, конечно, нарываюсь на милиционера. «Вы кто такой? и т. п. неуместные вопросы.