История нацистских концлагерей
Шрифт:
Зеленый треугольник
С назначением Генриха Гиммлера начальником германской полиции летом 1936 года были устранены все препятствия на пути создания общенациональной уголовной полиции. В течение последующих лет Гиммлер неустанно следил за формированием мощного и гибкого аппарата, централизованно управляемого из Берлина [819] . Гиммлер стремительно использовал новые полномочия для подготовки удара по лицам, ранее совершившим преступления. 23 февраля 1937 года он распорядился о проведении Главным управлением криминальной полиции Пруссии (впоследствии Имперское управление криминальной полиции, или РКПА) первого общенационального рейда против «рецидивистов и особо опасных рецидивистов», арестовать которых надлежало «без всяких промедлений», после чего направлять в концентрационные лагеря. На основе списков, составленных ранее региональными полицейскими чиновниками, Главное управление криминальной полиции распорядилось 9 марта 1937 года об аресте всех подозреваемых. Рейды осуществлялись, как и планировалось, и за первые дни уже около 2 тысяч заключенных – что соответствовало намерениям Гиммлера – прибыли в концентрационные лагеря, уже специально подготовленные Эйке. Почти все заключенные были мужчинами, среди них и Эмиль Баргацкий, арестованный полицией в Эссене и направленный в Лихтенбург с еще 500 так называемыми преступниками [820] . Рейды весны 1937 года были обусловлены прежде всего планами Гиммлера полностью ликвидировать преступную субкультуру. Ранние профилактические меры были не столь успешны, как предполагалось, и Гиммлера очень тревожило, что, дескать, продолжение совершения уголовных преступлений серьезно подорвет репутацию нацистского режима, обещавшего очистить Германию. И, как он полагал, настало время расширить применение превентивных арестов, то есть подвергать им не только самых главных и бесспорных подозреваемых, но и других, помельче [821] . Естественно, Гиммлер не стал медлить с объявлением своей инициативы огромным успехом, заявив в речи перед лидерами СС несколько
819
Wagner, Volksgemeinschaft, 235–243.
820
Wagner, Volksgemeinschaft, 235, 254–257, цит. 254; Langhammer, «Verhaftungsaktion», 60–63; Roll, Sozialdemokraten, 66. Гиммлер встречался с Эйке 10 марта 1937 г., то есть на следующий день после начала рейда; IfZ, F 37/19, Himmler diary. В качестве «профессиональных преступниц» было арестовано и до 30 женщин. Их направили в лагерь Моринген.
821
Wagner, Volksgemeinschaft, 254–255. Более широко см.: Herbert, Best, 174–175.
822
Речь на совещании группенфюреров СС 8 ноября 1937 г., NCC, doc. 94.
823
H"orath, «Experimente», главы 4 и 8. О современной криминологической школе см.: Wachsmann, Prisons, 20–22.
У Гиммлера весной 1937 года были и некоторые иные мотивы для организации упомянутых рейдов, не имеющие ничего общего с его одержимостью «наведения порядка» в стране [824] . Дело в том, что на полицию и политику СС стали оказывать влияние и экономические факторы. К концу 1930-х годов массовая безработица, та самая, на плечах которой нацисты пришли к власти, ушла в далекое прошлое. Быстро оправлявшаяся от депрессии Германия начинала сталкиваться с серьезной нехваткой рабочей силы, что не замедлило сказаться на трудовой дисциплине [825] . На совещании высших правительственных чиновников 11 февраля 1937 года под председательством Геринга Гиммлер пустил в ход идею загнать приблизительно 500 тысяч «нерадивых» в «трудовые лагеря» [826] . Но его предложения, которые он, скорее всего, обсудил с административной верхушкой концентрационных лагерей, и в частности с Эйке, были слишком уж радикальными даже для нацистского государства, поэтому, когда Гиммлер встретился с руководящими работниками высшего эшелона имперского министерства юстиции два дня спустя, он лишь упомянул о наличии планов выборочного задержания «нерадивых». Тяжелый физический труд в лагере в течение максимум 14 часов в день, заявил он, «покажет им и другим, что лучше искать работу на свободе, чем рисковать оказаться в лагере» [827] . Всего 10 дней спустя Гиммлер дал добро на проведение рейдов в марте 1937 года, приказав, чтобы полиция задержала преступников – «лиц, отлынивавших от работы» [828] . Несомненно, гиммлеровские аресты должны были служить сигналом тем так называемым нерадивым, которым грозил превентивный арест [829] .
824
Высказывались предположения о том, что Гиммлер стремился заполучить как можно больше дармовых рабочих рук для создания новых концлагерей и расширения существовавших (Wagner, Volksgemeinschaft, 255). Трудно поверить, что это послужило основным стимулом, поскольку свыше половины арестованных в марте 1937 г. были направлены в два лагеря (Лихтенбург и Заксенбург), причем упомянутые лагеря расширению не подлежали (оба были закрыты в том же 1937 г.). Цифры см.: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 62.
825
Tooze, Wages, 260–268; Schneider, Hakenkreuz, 738–746.
826
IfZ, Fa 199/20, Sitzung des Ministerrats am 11.2.1937.
827
RJM minutes, February 15, 1937, NCC, doc. 127. Гиммлер встречался с Эйке 11 и 12 февраля 1937 г.; IfZ, F 37/19, Himmler diary.
828
Цитируется по указаниям Гиммлеру 23 февраля 1937 г. См.: Wagner, Volksgemeinschaft, 254.
829
Немецкие криминологи с давних пор именовали социальных аутсайдеров «отлынивавшими от работы» (H"orath, «Experimente», ch. 4 and 8). Этот термин приобрел широкое экономическое толкование в конце 1930-х гг.
Будучи амбициозным зодчим лагерной империи, Гиммлер также рассматривал массовые аресты и рейды как способ расширения ее пределов – и тем самым своего могущества. Ведь, созывая совещание чиновников юридических ведомств в феврале 1937 года, Гиммлер преследовал цель получить одобрение своей охоте на потенциальных заключенных своих лагерей: он стремился заполучить тысячи заключенных государственных тюрем. Имперский министр Гюртнер был все еще достаточно силен, чтобы помешать продвижению Гиммлера, но Гиммлер еще не раз будет пытаться добиться прибавки заключенных своей быстро растущей концлагерной империи за счет тюремных [830] .
830
RJM minutes, February 15, 1937, NCC, doc. 127. Более широко см.: Wachsmann, Prisons, 173.
Вскоре после мартовских рейдов концентрационные лагеря СС оказались переполнены предполагаемыми преступниками; за ближайшие месяцы прибыли еще подозреваемые [831] . Между тем РКПА пресек их освобождение, и большинство арестованных весной и летом 1937 года все еще находились за оградой, когда два с лишним года спустя вспыхнула война [832] . Общее число «заключенных-уголовников» в лагерях оставалось высоким – несколько тысяч на период 1937–1938 годов [833] . В 1937 году большинство из них оказалось в Заксенхаузене и Бухенвальде, полностью изменив состав заключенных. Вскоре после открытия нового лагеря Бухенвальд туда было отправлено свыше 500 «профессиональных преступников» из Лихтенбурга, в том числе Эмиль Баргацкий, который прибыл днем 31 июля 1937 года с тем же самым транспортом, что и его будущий сообщник Петер Форстер [834] . К январю 1938 года, по данным СС, в Бухенвальде насчитывалось 1008 так называемых преступников, составивших свыше 38 % всех заключенных лагеря [835] . Позже, в 1938–1939 годах, большинство из них перебросили в новый лагерь Флоссенбюрг, который вместе с Маутхаузеном стал главным концентрационным лагерем для предполагаемых уголовных преступников [836] .
831
О переполнении концлагерей см.: Drobisch and Wieland, System, 286.
832
Langhammer, «Verhaftungsaktion», 73–74; NLHStA, 158 Moringen, Acc. 84/82, Nr. 8, Bl. 2: Krack, Aktenvermerk, October 6, 1937; Roth, «Kriminalpolizei», 335.
833
Полиция Германии на 13 ноября 1937 г. содержала под арестом 2752 «профессиональных преступника» и «сексуальных рецидивиста» (BArchB, R 58/483, Bl. 120–121: Mitteilungsblatt des LKA). Чуть менее года спустя это число увеличилось примерно до 4 тысяч человек (цифра на 31 декабря 1938 г.). Из 12 921 заключенного, подвергшегося превентивному аресту, было 8892 «асоциальных элемента»; очевиден факт, что оставшиеся 4029 человек расценивались как «уголовники»; Tuchei, Konzentrationslager, 313.
834
Langhammer, «Verhaftungsaktion», 64; ITS, 1.1.5.1/0544–0682/0647/0027, Einlieferungsbuch; Roll, Sozialdemokraten, 68 (n. 163).
835
Drobisch and Wieland, System, 288.
836
О транспортах см.: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 69. Лишь 198 «уголовников» оставили в Бухенвальде к моменту начала войны в сентябре 1939 г.; Stein, «Funktionswandel», 170.
Те, кого арестовывали как «профессиональных преступников», нередко сталкивались с крайне негативным отношением к себе со стороны эсэсовской лагерной охраны и администрации. Рудольф Хёсс, высказываясь в адрес заключенных в кругу своих коллег, называл их «скотом», «главными злодеями», жившими в грехе и преступлении. Он утверждал, что эти «истинные враги государства» невосприимчивы к обычным наказаниям, пусть даже самым строгим, оправдывая таким образом зверства лагерных
837
Broszat, Kommandant, 58–61, 73, цит. 61, 101. Об актах насилия в отношении «уголовников» в первых лагерях см.: Langhoff, Moorsoldaten, 292–304.
838
Report by A. H"ubsch, 1961, NCC, doc. 240.
Барановски не преувеличивал. Офицеры лагерных СС действительно расценивали так называемых профессиональных преступников как мастеров побегов и требовали от охранников проявлять бдительность и без колебаний применять оружие [839] . А эсэсовцев не требовалось убеждать набрасываться на «преступников» в концентрационных лагерях. К тому же их без труда можно было отличить от остальных заключенных по специальным маркировкам на лагерной робе – зеленым треугольникам, введенным в конце 1930-х годов [840] . В Заксенхаузене в 1937 году умерли по крайней мере 26 «преступников», 10 из них – в марте и апреле, превысив уровень смертности среди политических заключенных на тот период [841] . То же относилось и к Бухенвальду, где по крайней мере 46 так называемых профессиональных преступников умерли в течение первого года пребывания в лагере в 1937–1938 годах [842] .
839
BArchB, KLuHafta Sachsenburg 2, Kommandantur-Befehl, April 14, 1937.
840
OdT, vol. 1, 92, 96.
841
AS, Totenbuch.
842
В это число не входят шесть человек заключенных, считавшихся подвергнутыми превентивному аресту; BwA, Totenbuch. За тот же период – с августа 1937 по июль 1938 г. – СС зарегистрировали 37 случаев смерти среди политических заключенных.
Заключенные с зеленым треугольником вряд ли могли рассчитывать на поддержку других заключенных, враждебность которых к «BVer», как их часто называли (сокращение от Berufsverbrecher – «профессиональный преступник»), иногда ничуть не уступала враждебности эсэсовцев. Как и советские политические заключенные в далеком ГУЛАГе, многие политические заключенные концентрационных лагерей презирали так называемых «преступников», считая их грубыми, жестокими и продажными – «отбросами общества», как выразился один из них [843] . Подобная ненависть произрастала из социальных предрассудков против тех, которые, как считалось, были арестованы как головорезы, вдобавок всегда готовых к сотрудничеству с лагерными эсэсовцами [844] .
843
Цит. в Kogon, Theory, 31. For the term «BVer», ITS, 1.1.6.0, folder 25, doc. 82095206, Wahrheit und Recht 1 (May 1946). Об СССР см.: Khlevniuk, Gulag, doc. 98; Barnes, «Soviet», 107–110.
844
См. например: Freund, Buchenwald!, 99–100, 103–105; Seger, «Oranienburg», 34, 47. О мнении эсэсовцев см.: выступление Гиммлера перед курсантами вермахта 15–23 января 1937, NCC, doc. 83.
Картина «преступных зеленых» долго формировалась этими свидетельствами политических заключенных [845] . Но требуются кое-какие коррективы. Даже в конце 1930-х годов подавляющее большинство так называемых профессиональных преступников были лицами, совершившими имущественные преступления, но не уголовниками, совершившими насильственные преступления; как и Эмиль Баргацкий, большинство арестованных во время полицейских рейдов весны 1937 года являлись предположительно грабителями и ворами [846] . Кроме того, «зеленые» не составили объединенного фронта против других заключенных концентрационных лагерей [847] . Естественно, речь могла идти о приятельских отношениях, о создании круга друзей – в конце концов, эти люди знали друг друга еще на воле, а в лагерях оказались в одних и тех же бараках [848] . Но эти взаимоотношения не отличались прочностью, как, например, в кругу политических заключенных, поскольку так называемые преступники редко строили отношения на основе общего прошлого или, тем более, на общей идеологии [849] . Наконец, хотя отношения между некоторыми «красными» и «зелеными» заключенными и отличала некая напряженность, она отнюдь не всегда являлась результатом жестокости, нередко изначально приписываемой уголовникам, а скорее возникала вследствие борьбы за скудные пайки, той самой борьбы, которой суждено было обостриться в военные годы [850] .
845
См. также: Orth, «Lagergemeinschaft», 114–116.
846
Из 2752 «профессиональных преступников» и «серийных сексуальных маньяков», подвергнувшихся превентивным арестам на 13 ноября 1937 г., 1679 классифицировались как взломщики и воры. Еще 522 – как мошенники и укрыватели или скупщики краденого. Лишь 20 % обвинялись в совершении преступлений против личности: 495 так называемых сексуальных преступников (включая гомосексуалистов) и 56 грабителей; BArchB, R 58/483, Bl. 120–121: Mitteilungsblatt des LKA. См. также: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 61; Pretzel, «Umschulung».
847
Wagner, «Vernichtung», 104–105.
848
О «зеленых треугольниках», содержавшихся в тех же бараках, см.: NCC, doc. 220; Naujoks, Leben, 52–55.
849
О различии взглядов см.: Neurath, Gesellschaft, 97–98.
850
О напряженности в отношениях см. доклад H. Schwarz, July 1945, NCC, doc. 231; Poller, Arztschreiber, 150.
После атак полиции 1937 года на так называемых преступников Гиммлер и его полицейские руководители запланировали ряд новых акций в войне с асоциальными элементами. В целях координации и усиления профилактической борьбы с преступностью РКПА разработало первые общенациональные директивы, представленные в конфиденциальном декрете имперского министерства внутренних дел от 14 декабря 1937 года [851] . Этими директивами предусматривалось профилактическое содержание под стражей подозреваемых в совершении преступлений в концентрационных лагерях, и основывались они на первых прусских предписаниях. Что гораздо важнее, они значительно расширяли число подозреваемых. В дополнение к закоренелым преступникам они были направлены и против тех, «кто, не будучи профессиональным преступником или рецидивистом, подвергает опасности общество своим асоциальным поведением» [852] . Иными словами, была подготовлена почва для широкомасштабного принятия силами полиции самых жестких мер в отношении всех лиц, чье поведение каким-то образом не соответствовало общепринятым нормам.
851
Аресты весны 1937 г. продолжались на основе Указа рейхспрезидента от 28 февраля 1933 г.; Drobisch and Wieland, System, 286. О причинах и мотивах декабрьского указа 1937 г. см.: Wagner, Volksgemeinschaft, 258–259.
852
BArchB, R 58/473, Bl. 46–49: Erlass des Reichs- und Preussischen MdI, December 14, 1937; см. частичный перевод в NCC, doc. 99.
Акция «Не работающий на рейх»
С какой стати нищего Вильгельма Мюллера стали подвергать преследованиям как врага Германского государства? Разведенный и безработный, 46-летний Мюллер едва сводил концы с концами в Дуйсбурге – в Руре, сердце промышленности Германии. Социальная служба вынудила работать четыре дня в неделю за сущие гроши – 10,4 рейхсмарки, которых с трудом хватало на скромное пропитание. Иногда он попрошайничал на улицах, и днем 13 июня 1938 года офицер полиции застал его на месте «преступления». Ранее Вильгельма Мюллера уже штрафовали дважды за попрошайничество. На сей раз полиция действовала куда решительнее, подвергнув Вильгельма Мюллера профилактическому заключению как «асоциального элемента». На Мюллера был навешен ярлык отлынивавшего от работы попрошайки, преступника, который «не в состоянии привыкнуть к требуемой государством дисциплине», и 22 июня 1938 года его отправили в Заксенхаузен [853] .
853
Полиция Дуйсбурга подозревала Мюллера в воровстве и решила, что он наверняка повинен в совершении и других преступлений, правда непонятно каких; HStAD, BR 1111, Nr. 188, цит. по Bl. 43, Krimineller Lebenslauf, без указания даты.