История Нины Б.
Шрифт:
— Поговорите с доктором Цорном. Полагаю, что это он прислал вам фотокопию. Я к этому не имею никакого отношения.
— Имеете, еще как имеете! Позвольте мне вам рассказать. Так что, это должно продолжаться вечно — я имею в виду ненависть и отмщение? Может быть, стоит наконец покончить со всем этим? Я думаю, что уже давно пора, что настало время подвести черту под прошлым.
— Доктор Цорн, — сказал я, — вот с кем вам надо разговаривать. Я не тот человек.
— Господин Хольден, я уж не говорю о том, что я создал процветающее промышленное предприятие,
— Ах вот как! У вас есть семья?
— Моя жена умерла, — ответил он, — но у меня много родственников, о которых я забочусь. У меня два взрослых сына. Один студент юридического факультета, а другой уже врач. Но и о них ничего, ничего.
Я внимательно слушал, с напряжением ожидая, когда он сформулирует свою мысль.
— Господин Хольден, ваш работодатель — спекулянт, место которому за решеткой. Он причинил мне ущерб на сумму в полмиллиона марок. Другим он навредил еще больше. Он не сдержал своего слова, ложью и обманом он получил преимущество в нашем общем бизнесе. Давайте будем исходить из фактов! Господину Бруммеру место в тюрьме! И разве это позволительно — взывать к справедливости, когда ты сам несправедливо обращаешься с другими!
— А чего вы так волнуетесь? Ведь вы же сами взываете к справедливости.
— Ну и что же происходит? А вот что: он атакует нас этими документами. Он хочет, чтобы я замолчал, чтобы отказался от своего обвинения, чтобы я сдался. Вы же нормальный человек, господин Хольден. Ну посудите сами: разве это порядочно? Вот здесь стою я, — он показал левой рукой в сторону, — человек, не сделавший ничего иного, кроме исполнения своего долга и приказов, за которые мне пришлось отвечать перед своей совестью. А вот здесь стоит господин Бруммер, — он махнул правой рукой, — подлый обманщик; шантажист каких мало; настоящая свинья, и мне нетрудно повторить это еще раз — настоящая свинья. И при этом вы еще раздумываете, чью сторону вам принять?
— Я не раздумываю. Я на стороне господина Бруммера.
Он сунул руки в карманы брюк, посмотрел на меня и начал насвистывать. Я молчал. Напоследок он сказал:
— Ну хорошо. — Он вытащил из нагрудного кармана пиджака маленький листок бумаги и положил его на рояль рядом с фотокопией. — Это чек на сумму сто тысяч марок. Здесь не хватает лишь моей подписи. Мне не известно, сколько вы получаете у господина Бруммера. Но я уверен, что столько он вам не платит. Достаньте мне оригинал этого письма, и я подпишу чек. Да проснитесь же вы!
— Я не смогу достать оригинал. Он находится в сейфе банка.
— За сто тысяч можно его найти. А может, вы шутите? Я не возражаю, если вы с адвокатом поделите эту сумму на двоих. Делайте что хотите. Я требую, чтобы вы приняли решение сегодня вечером. Хильде вам позвонит. Это все. — Теперь он говорил быстро и жестко, как человек, ни в чем не испытывающий сомнений. — Слово «нет» я не буду рассматривать
Я сразу представил себе, как он разговаривал тогда в Минске.
— Послушайте…
— До свидания, — сказал он и вышел. Я остался в комнате один.
Чек без его подписи лежал рядом с фотокопией, на которой была его подпись. На чеке я прочел слова «сто тысяч», а на фотокопии — слово «спецоперация». Затем я прочел: « Прошу выплатить с моего счета»и «преобладающее большинство составляли женщины». В комнату вошла Хильде Лутц, и мы посмотрели друг на друга.
Внезапно я заметил, что на ее коже уже не было желтых пигментных пятен. Она села на стул и сказала:
— Он уехал.
«Прошу выплатить с моего счета…»
— Мне приказано позвонить вам. Сегодня в семь вечера.
«Сто тысяч марок». «С моего счета».
«Прошу выплатить».
— Я уже на шестом месяце. Я ничего не знала о его прошлом. Клянусь, ничего.
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать. Он увел меня из бара-эспрессо. Он всегда хорошо ко мне относился.
— А почему же он на вас не женится?
— Он стесняется. Он боится своих взрослых сыновей, всей своей семьи. Он ведь старше меня на тридцать лет. Поэтому я была очень счастлива, когда узнала, что я беременна… он просто с ума сходит по детям… Он мне всегда говорил, что, если я буду беременна, он женится на мне.
— Он никогда на вас не женится, — сказал я.
Она заплакала:
— Он не женится на мне лишь в том случае, если вы засадите его за решетку.
— Да он и так никогда на вас не женится!
— Женится, женится! Он мне обещал! Он очень любит детей!
Головой о ствол дерева. Бедная Хильде Лутц, разве она была в этом виновата?
— Вы должны сделать так, чтобы он не попал за решетку, господин Хольден! Я просто умоляю вас, умоляю! Возьмите деньги!
— Вы должны подумать о себе, фройляйн Лутц. Теперь вы о нем кое-что знаете. Пусть он вам хорошенько заплатит. И немедленно сматывайтесь от него!
— Вы полагаете, я должна его шантажировать?
— Эти люди всегда шантажируют друг друга. И если вы этого не сделаете — с ребенком в животе, не замужем, без всяческой поддержки, — можно предположить, что вы сумасшедшая. Немедленно сматывайтесь отсюда, и поскорее!
— Не смейте так говорить! — Она дрожала. — Я люблю этого человека! Меня не интересует, что он сделал! Я… я люблю его больше жизни…
Расход патронов: 95 штук.
22
Я сидел на кухне и ел то, что приготовила мне Мила. Старая кухарка только что присоединилась ко мне, чтобы вместе поужинать после того, как она подала ужин Нине Бруммер. Нина ела одна на втором этаже. С тех пор как она вернулась, из больницы, она старательно избегала меня и Милу.