История Нового Каллена — Недосягаемая
Шрифт:
Телефон коротко завибрировал, и на экране высветилось имя матери. Сама того не замечая, я схватилась за края стола, посуда на котором предупредительно задрожала. Я не сразу поняла, что перестала дышать. Звуки вокруг стали похожи на радиопомехи: осталась лишь я и горящий экран, на котором красовалась одна короткая фраза, которую я пожирала непонимающим взглядом несколько долгих секунд.
«И что за истерику ты здесь устроила, Элизабет?».
Вероятно, я изменилась в лице. В ушах громыхал пульс, десятки лиц вокруг превратились в полупрозрачные воздушные шарики с копной цветного серпантина на макушке. В моих ладонях
Если я сейчас же не покину это место, полетят окна, столы, подносы, люди… Случится то, что на медленном огне газовой горелки подогревается внутри меня всякий раз, когда от избытка эмоций становится тошно. Прямо как за несколько недель до нашего путешествия в Канаду. Тогда, в непреодолимом гневе на мать, я разнесла вдребезги целое школьное крыло.
Я не знаю, кому и какой ценой удалось замять последствия, но после этого мать мало того что грозилась отправить меня на полное обследование в клинику, так еще и подыскивала экзорцистов и парапсихологов в недалеких окрестностях. Если бы она только знала, как все обернется…
С противным скрежетом стул проехался по бетонному полу и едва не опрокинулся набок. Чья-то услужливая ладонь успела его удержать, пока я суетливо натягивала на плечи дафлкот и невидящими глазами пыталась найти выход. Меня не заботили странные взгляды, я не слышала тревожных вопросов. Вся столовая, казалось, погрузилась в тишину, пока я слушала мягкий и беспристрастный голос автоответчика, оповещающий, что абонент вне зоны доступа сети. Я сбрасывала и набирала вновь. Без толку.
Машина на парковке бесшумно моргнула габаритными огнями, и я со злостью отшвырнула сумку на соседнее сидение, заводя мотор и предусмотрительно пристегиваясь.
Свалить. Как можно скорее, как можно дальше… Я еще долго не вернусь в дом этого повернутого на опеке диктатора, который уж слишком активно стал вмешиваться в мою жизнь, потакая увещеваниям моей ветреной матери. Наверное, поэтому мы никогда и не ездили к ним в гости. Небось до меня он пытался нянькаться с Таней, а Марвел, ох как не любит, когда кто-то ставит под сомнение ее авторитет.
Этой машиной было до дрожи приятно управлять. Бесспорно, все транспортные средства, которые мне доводилось водить с позволения их бессмертных владельцев, прекрасны. Но почему-то именно за рулем этого кроссовера я чувствовала себя по-настоящему комфортно. От переизбытка эмоций и выброса адреналина я безбоязненно влетала в повороты, отпуская газ только на самом подъезде к ним. Противный дождь значительно ухудшал видимость, но это не мешало мне продолжать вдавливать педаль в пол, пролетать на огромной скорости мимо других машин и неукротимо нестись вперед. Меня успокаивал размеренный рокот двигателя, а уверенности добавляла стрелка спидометра, что не опускалась ниже отметки в сто двадцать километров в час. Всеми силами я старалась вернуть себя из плавного полета сознания в реальность и решить: что же делать дальше?
В скором времени Карлайл расскажет о своих наблюдениях Тане, а мать поделится с ним перепиской. И тогда я превращусь в подопытную крысу, которую они с подобострастным увлечением будут пытаться вернуть в крысиный социум, не спуская с меня своих хитрых кошачьих глаз. Тошнит!
Стрелка спидометра поползла вниз, когда я стиснула в ладонях гладкий кожаный руль, и открыла бесшумное окно, делая глубокие,
Чем руководствуется доктор? Кому и что он пытается доказать? Может, воспитанием кого-то из своих собственных детей он слегка пренебрег, и те свернули с его идеальной дорожки? Натворили глупостей, а он теперь считает делом первостепенной важности направить меня на путь истинный и восстановить статистику. Неужели одна неудача заставляет его душить заботой именно меня?
А Таня? Хороша мать! Вместо того, чтобы писать мне обещанные весточки и беспокоиться о часах, что я провожу в таком вредном для невротика одиночестве, она при первой же возможности свинтила на долгожданный отдых. Да не куда-то там в соседнюю Канаду, а в сотрясаемую всеми возможными землетрясениями, омываемую каждым возникающим цунами Японию! До цветения очаровательной сакуры еще далеко, а фанатом манги она точно не была. Тогда, спрашивается, на кой-черт она туда полетела?
Мотор взревел от возросших оборотов двигателя, и я упрямо поджала губы, унося себя вперед и вперед, как можно дальше от неприступной обители семьи Каллен.
Час сменился другим, морское побережье Тихого океана превратилось в нескончаемый лес, а ровные ряды сосен национального парка Олимпик уткнулись в изрезанную береговую линию. Впереди меня ждал приморский город — Олимпия. Небольшая портовая обитель в совершенно противоположной стороне от моего так называемого дома.
Телефон не показывал ни сообщений от Тани, ни звонков от диктатора, модного критика, или же мягкосердечной правой руки хирурга. Как же замечательно, что меня, наконец, оставили в покое.
Казалось, в штате Вашингтон один только Сиэтл носил статус мегаполиса, потому что и Форкс, и Олимпик выглядели как мелкие деревушки даже по сравнению с родным Анкориджем. Однако здесь нашелся и долгожданный Старбакс, и ресторан на берегу морского залива, где на бирюзовой глади воды равномерно покачивались позабытые вне сезона яхты со свернутыми белыми парусами.
Я не собиралась здесь задерживаться, хотела лишь перекусить в уютном местечке с видом на бескрайнее море и сразу же задать курс на Сиэтл. Уж там моя банковская карта обеспечит проживание в отеле класса люкс вроде Марриотт, Хайатт, ну, или на худой конец Хилтон. А до тех пор, пока Таня не соизволит вернуться за мной в Вашингтон, я не сделаю ни шагу за порог гостиничного номера. Посмотрим, как навыки дипломата помогут доктору Каллену выкрасть меня из испещренной камерами обители успешных людей.
Обжигающий кофе и пенне со шпинатом, сыром Горгонзола и грецкими орехами немного сгладили настроение, а равномерно покачивающиеся в воде суденышки воскресили воспоминания о беззаботном детстве. Песчаная полоса в Анкоридже казалась бесконечной, и мы с Арчи успевали выдохнуться, пока носились друг за другом. Чуть сомкнув веки, я словно могла слышать беззаботный смех брата, завладевшего моей шапкой и не желающего расставаться с добычей, несмотря на все мои мольбы, пения, и угрозы. Его любимым развлечением было ломать первый лед в лужах, что образовались после отлива.