История Нового Каллена — Недосягаемая
Шрифт:
Ладони Карлайла сомкнулись вокруг моей талии, и в ужасном порыве злости я успела хорошенько приложиться об его безответную грудь кулаком, прежде чем обмякнуть и начать бесконтрольно обливать рубашку слезами.
Я вцепилась в края накрахмаленного халата, безвольно повисла в ледяных ладонях и спряталась на груди, в ледяном кольце его рук. Почему это не Таня? Почему и ее со мной больше нет? Почему его уговоры и ледяные ладони не действуют так же успокаивающе, а слез не становится меньше? Я бы отдала все на свете, лишь бы обернуть время вспять и спасти от едкого дыма одного только маленького человечка, который заслужил жить. Даже больше, чем я сама…
Мой
========== Глава Семь. Часть один ==========
Комментарий к Глава Семь. Часть один
Приветствую всех и приглашаю прочесть новую главу, которая, в связи со своей чрезмерной объемностью, была разбита на две части.
В главе присутствуют названия нескольких композиций, их я предлагаю искать в YouTube для наглядности.
Приятного прочтения. Вторая часть не заставит себя долго ждать.
Я прерывисто вздохнула и помешала остывший мутный чай, что плескался практически на самом дне стакана вместе с нерастворившимся сахаром. Нервно постукивая пальцами по столу, я то и дело разблокировала и снова отключала разгоряченный, липкий от тепла ладоней телефон, чтобы отвлечь себя от мыслей о потерянном скетчбуке.
Последний урок еще не закончился. Я восседала в середине столовой в гордом одиночестве, пила горький чай и не решалась набрать номер доктора Каллена. Он последним видел мой блокнот вчера.
Уже вчера.
Я чувствовала стыд. Стыд за то, что так легко и без боя расклеилась в ледяных объятиях диктатора. Теперь он знает слишком много. Он видел мою неподдельную уязвимость, мою скрытую ранимость, мою незаживающую боль от потери самого дорогого человека, а теперь непреодолимый страх лишиться еще и Тани… Когда добрый доктор снова возьмется меня воспитывать, ему ничего не стоит ударить по самому воспаленному.
…Когда мы все-таки вернулись домой вечером, я чувствовала себя сломленной. Было совершенно все равно, что Элис и Джаспер привезли для меня из Портленда в брендированных бумажных пакетах, как здорово блестит мой телефон в новом чехле и какой аппетитный аромат тянется с кухни. И все же я была безмерно благодарна проницательному доктору, который наконец-то оставил меня в покое. Без всяких попыток напоить опостылевшим чаем или в очередной раз утешить. Карлайл лишь лично удостоверился в том, что я в безопасности и что истерика сошла на нет, пожелал доброй ночи и удалился на дежурство. Утром так и не вернулся.
В оглушительной тишине его больничного кабинета, сотрясавшейся лишь от моих нескончаемых рыданий, я будто сорвала с лица маску, прилипшую, как карамель ко дну кастрюли. Эмоциональное опустошение, как ни странно, переросло в облегчение. Может, теперь Карлайл сможет лучше понимать тонкости моей психики и будет лично находить объяснение некоторым моим поступкам без раздражающих вопросов. И мне больше не придется перед ним оправдываться в полумраке уютного кабинета, где он так и норовит спровоцировать меня на очередное откровение.
Беспокойная ночь сменилась долгожданным утром, за которое я успела изойти на нервы от перспективы снова застать всю семью в попытках меня расшевелить и приободрить. Вместо этого со мной возилась одна только Эсме. Эта женщина обладала какой-то магической способностью находить ко мне подход. Она была той трепетной, обеспокоенной и внимательной матерью, которой мне так часто не хватало. Мне было
День пролетал быстро и серо. Когда на истории нам включили фильм, я не могла поверить в собственную удачу. Теперь при всем, даже самом огромном желании, Мэнголд просто не мог безнаказанно донимать меня своими обескураживающими вопросами. Зато времени на раздумья было предостаточно. События давно минувшей Гражданской войны волновали меня столь незначительно, что я всецело предалась мыслям о Тане. Судя по всему, она не шутила о своих ожиданиях относительно моих извинений и молчанием решила основательно меня проучить. Рано или поздно придется засунуть куда подальше свою гордость и позвонить первой. Бесполезно тягаться с бесконечным вампирским терпением. Меня ждет либо пара минут праведного раскаяния и позора, либо удушающее одиночество до самого приезда Марвел. А вдруг она обо мне позабудет, потеряет счет времени и опомнится к Рождеству, а не ко Дню Благодарения?.. Идея сорваться в Сиэтл и купить билет на ближайший рейс до Токио была, конечно, неплохая, но остановят меня еще на школьной парковке; если не всевидящая Элис, то гложущий ужас от вероятности оказаться в падающем лайнере снова. А пол будет зыбкий, а иллюминатор будет узкий, а Тихий океан будет бесконечный…
Переключиться удалось только благодаря химии и тригонометрии, на которых моим мозгам пришлось работать по-настоящему. Хоть я и пропустила огромный пласт информации благодаря малопродуктивным урокам с Таней, возможность решения поставленных задач на основании аналогичных примеров никто не отменял. И, когда звонки возвестили об окончании уроков, а тесты были сданы раньше положенного, я смогла вернуться к проблемам насущным. В первую очередь меня волновала судьба любимого скетчбука.
Пока в столовую не набежали любители жирных тефтелей и картошки фри, наполняя кафетерий гулом десятков голосов, нужно было позвонить Карлайлу. Интересно, успел ли он за это время заценить бесконечное число профилей Хиддлстона, задницу ассасина и с десяток пейзажей снежного Денали?
Стоило мне собраться морально и отыскать его номер в списке контактов, как прозвенел звонок. Судьба, похоже, намекнула позабыть о заветном блокноте до вечера.
— Что, сбежала с урока? — с веселыми нотками в голосе поинтересовалась подруга, и я усмехнулась от подобной перспективы.
— Да если бы, — покачала я головой и рассказала, как первой разделалась с тестом по тригонометрии.
Пока Софи томилась в очереди за порцией салата, я была вынуждена благосклонно здороваться с учениками, которые облепили наш стол со всех сторон. Неужели банальная поездка в кино оказывает на них настолько объединяющее воздействие?
Я даже не пыталась запомнить их имена и рассматривала разномастные лица с минимальным интересом. Ученики Форкса хоть и жили в полнейшей глуши, но все же находили способы выделяться. Ярко-розовые пряди или чрезмерно подведенные брови, летняя майка навыпуск в начале ноября или же темно-фиолетовая губная помада. Субкультура не подчеркивала в них ничего привлекательного. Ценителей традиционализма и обыденности оказалось на порядок больше: немытые волосы, тусклые толстовки, неуклюже сидящие джинсы. Мой сэндвич с тунцом, обжаренный на гриле, и то смотрелся повыгоднее.