История очевидца иных миров
Шрифт:
Не найдя ответа ни на один из терзающих его вопросов, Креван с удивлением выяснил, что ноги таки справились с задачей и вывели его прямиком к пабу. "Чёрный клён". Креван вошёл внутрь.
Неброское название и столь же неброский интерьер: стены обшиты фигурными деревянными плашками, обязательная стойка (кажется металлопластиковая), два ряда квадратных современных столиков с современными стульями в комплекте. Холодный свет люминесцентных ламп не добавлял романтичности этому месту. Народу почти не было: великовозрастная парочка обедает в дальнем углу, на переднем плане трое парней лет на пять младше Фланагана потягивают пиво и негромко переговариваются. На стуле возле ещё одного столика сложено какое-то барахло, но хозяин куда-то отошёл. Креван заказал у сонного бармена бутылку тёмного пива, получил заказ и уселся в глубине,
Сделав пару глотков, Фланаган прислушался к внутренним ощущениям и с сожалением сделал вывод, что…
— Для того чтобы примириться с окружающей средой, Вам сейчас нужно что-то посильнее, чем пиво… Вы не возражаете?
Креван в удивлении поднял глаза и обнаружил перед собою человека, которого менее всего ожидал бы встретить в пабе Бушмилса.
Глава 11
Темнота. Плотная, тяжёлая темнота. Давит, пытается поглотить сознание. А бороться с этим напором, прорываться наружу, к свету и простору ой как непросто! Попытка, толчок, ещё толчок, ещё чуть-чуть… Темнота не бесконечна и не всесильна — вот она подаётся, немного, но задел уже есть. Теперь нужно протискиваться, рвать зубами, бить кулаками, отвоёвывая ценные частицы пространства. Вот же: просвет, маяк, фонарь, факел — неважно что, он уже за краем темноты. Нужен ещё один рывок, последний нажим, собрать все силы, соединив их с мысленными усилиями… Свободен!
Крейван чуть приоткрыл глаза. Движение не видное со стороны, приоткрывающее лишь тонкую щёлочку, через которую видны не детали или силуэты, а тени и всполохи. Больше пока нельзя, движение или блеск белков могут выдать его бодрствование. Через несколько минут надо ещё немного приподнять веки, а пока пусть работают внутренние центры, сообщающие мозгу о состоянии тела; уши и нос, получающие информацию. Память — ей тоже найдётся работа, хотя ничего вспоминать не хочется. Надо вспоминать. Если воспоминания, пусть даже горькие, сбивающие с ног своим ужасным откровением, помогут ему выжить — вспоминать надо…
Голова раскалывалась. Болела затылочная часть, куда пришелся удар деревенского ублюдка. Болела лобная часть — не то от общего сотрясения, не то от удара, полученного, когда Фланахэн уже лежал придавленный темнотой, а две или три пары тяжёлых башмаков топтали его безропотное тело. Лицо опухло, нос не чувствовался, что даже хорошо — наверняка сломан. Но это всё пустяки — не в первый раз, а если вдруг удастся каким-то чудом выжить, то и не в последний. Лицо заживало быстро, нос Крейван научился вправлять сам — так, что даже следов не оставалось. Хуже было с переломами костей или травмами внутренних органов. От последних Творец до сих пор миловал, а вот кости срастались долго и тяжело. Должно быть, компенсация за лёгкость регенерации лица. Но, к счастью, кости и внутренности целы: избивали его непрофессионально, он сам, даже потеряв сознание, закрылся в позе эмбриона. Синяки, ссадины, пара неглубоких ран, от которых больше крови, чем действительного вреда. Руки ломит в суставах, запястья режут веревки. Ступни вообще не чувствуются — ретивые и бестолковые бандиты затянули узлы больше, чем нужно. Так ведь и ноги потерять недолго. А я ведь им для чего-то нужен — иначе прирезали бы оглушённого, а не возились бы, старательно закручивая узлы. В общем, пока всё более-менее приемлемо, даже сохранились кое-какие силы для борьбы. Теперь второй пункт — прикинуть расклады и расстановку сил. Пока ещё ничего не видно, но прекрасно слышно. Лёгкий шум покачивающихся веток где-то высоко над головой, шорох листвы под чужими ногами, треск горящих сучьев. Голоса. Нужно сконцентрироваться на них, нарисовать в уме положение говорящих, прикинуть расстояние до каждого, фиксировать все перемещения. И думать. И вспоминать…
***
Пронзительный и неожиданно высокий мужской голос застал Фланахэна врасплох. Говоривший был за спиною и, судя по всему, не один. Медленно разогнувшись и уже сжимая в руках оружие, Крейван так же медленно и нарочито спокойно повернулся. Внешне он выглядел спокойным и даже беззаботным, но в душе его бушевала целая буря эмоций вперемешку с волнами паники. Он ожидал чего-то подобного, но всё равно оказался не готов к открывшемуся зрелищу.
Небольшая прогалина посредине старого леса, кажется, становилась ключевой исторической точкой для
— Так, парни. — Крейван решил попробовать решить дело переговорами, стараясь говорить предельно доходчиво. — Давайте сразу разъясним, кто есть кто. Я, и вот эти двое безликих, принадлежим к общине, на которую этой ночью напали простолюдины, вы в том числе. Вы двое не относитесь к гильдии, которая затеяла всю эту кутерьму, и резона бестолково умереть здесь и сейчас у вас нет. Поэтому, такое будет моё предложение. Вы убираете вот эту вот глупость от головы старика и отпускаете его. Старик развязывает своего друга, и мы втроём уходим в неизвестном направлении. Волки сыты, овцы целы. Вы не видели нас, а мы забыли вас. Годится?
Последнее слово Фланахэн постарался произнести не столько вопросительно, сколько со снисходительным утверждением. Но в душе зрело сомнение в успешности такого дипломатического приёма. Деревенские не преминули эти опасения подтвердить. Долговязый от души заржал, а ублюдок, удерживающий Хэнрана, плохо пряча издевку в голосе, заявил:
— Годится. Только всё нужно сделать немного по-другому. Видишь ли, мы с Сапогом немного нервничаем, когда ты, наш новый друг, весь такой ощетинившийся. Поэтому ты счас бросаешь свои тыкалки себе под ноги и переступаешь через них. Всего один шаг, не больше! А потом мы разговариваем на равных, как отличные друзья…
— Нет, вы не понимаете. Вариантов у вас не так много, точнее, только один и…
— Это ты, урод, не понимаешь! — пронзительный крик, практически визг. Рука с предметом чуть подалась вбок, Хэнран вскрикнул, лицо его исказилось от боли, он попытался отшатнуться, но деревенский ещё крепче обхватил его шею. — Ты вообще тупой? Если ты счас же не бросишь свои железки, мозг твоего старого дружка вытечет через ухо! Ты, вообще, в курсе, как меня зовут?!
— Сделай милость, скажи, — и снова Крейвану, при виде страданий Хэнрана, стоило огромных усилий, чтобы удержать себя в руках и продолжить разговор.
Голос деревенского ублюдка снова стал спокойным и издевательски медовым:
— В этом лордстве я известен, как Гвоздь Мэдден. Знаешь почему?
— Подсказать? — на первый план вылез второй ублюдок. — Ответ скрывается в штанах Гвоздя…
Зарождающийся гогот был погашен свирепым взглядом приятеля.
— Не обращай внимания на Сапога — его мать была городской шлюхой, а отец — золотарём. Чего ещё можно ожидать от такой связи? Так вот, Гвоздём я стал после того, как, ещё сопливым пацаном, одной славной ночкой загнал вот этот самый гвоздь в ухо своему папаше. По самую шляпку, ага. Этот членосос думал, что будет пользовать своего сынка до самой старости. Пришлось его огорчить. Зато, теперь папашкина задница в полном распоряжении Тёмного и его слуг, о да!
Гвоздь истерически рассмеялся и заорал в ночное небо без единой звезды: