История очевидца иных миров

Bunny Munro

— В тир? Хорошо. Я и сам собирался напроситься. Только, боюсь, ты будешь разочарован — я подкован только в теории.

— Посмотрим. И да, я покажу тебе, как убивать людей из огнестрельного оружия, а ты покажешь, как правильно драться теми штуками, что висят в моём кабинете.

Крейван поморщился:

— Забудь. Достань пару крепких палок, и я покажу. Если будет желание и, главное, время продолжать учебу, может, когда-нибудь мы доберёмся и до "тех штук". А пока — никакой стали!

— По рукам! — Дилан хлопнул массивной пятерней по подставленной ладони Крейвана. Потом сел по-турецки на кровать безликого и, уставившись в заоконную пелену тумана, заговорил:

— Вряд ли даже самый старый участник Игры, а это, несомненно, достопочтенный сэр Гай Келли, сможет рассказать что-то о первопричине её возникновения. Хотя, полвека, да чего там, ещё пару десятков лет назад обе семьи имели фамильных летописцев, и подробное описание всех перипетий этой увлекательной и кровавой забавы, доступ к которому имели только главы семей. Время идёт. Игра идёт. Архивариусы остались где-то в прошлом, часто не по своей воле. Я бы даже сказал, что они стали частью Игры, её историей. Ната Коулмана из семьи Келли нашли промозглым ноябрьским

утром восемьдесят седьмого в воде, зацепившимся за опору одного из частных причалов в пригороде Дублина. Как бы ни хотелось следствию признать находку жертвой несчастного случая, входное отверстие на месте правого глаза и выходное, на затылке, никак не могли свидетельствовать в пользу этой версии. В итоге, всё свелось к компромиссному самоубийству. Довольно часто можно услышать о том, как покойный пустил себе пулю в глаз, так ведь? Чего только не происходит на свете… Клан Келли записал Коулмана в графу "расход" виртуального гроссбуха Игры. Через полгода архивариус семьи Каванах, Нелли Макманус, выбрала неудачное время и место для перехода через дорогу к ближайшему от дома газетному киоску. Июльский номер "Космополитена" — вот что её погубило. Хотя, так и не найденный лихач на подержанной иномарке тоже сыграл определённую роль в судьбе Нелли. Клан Каванах, конечно, скорбел, но претензий не предъявлял — это ведь всего лишь Игра, не так ли? Архивы тогда, по странному стечению обстоятельств, исчезли. Мне кажется, что кланы, следуя негласной договоренности, решили прекратить Игорную летопись, предпочитая неприглядному прошлому кануть в Лету. Что до не менее скверного настоящего: оно тоже когда-то станет прошлым. Стариков не то чтобы тяготили скелеты в их необъятных шкафах, просто скелеты, и это не образ, угрожали разломать эти шкафы. Немудрено, что главы семейств решили их захоронить. Косвенным подтверждением такого тайного сговора может служить тот факт, что когда молодой Фаррел Каванах, поддавшись спонтанному приступу слюнявой генеалогической ностальгии и не ставя в известность отца, решил восстановить хронику многовековых убийств, то столкнулся с неожиданными проблемами. Он нанял фирму, специализирующуюся на перетряхивании фамильного грязного белья. Небольшая частная контора с большим опытом расследований и целым ворохом отражённых судебных исков, состоявшая их трёх ушлых циников: двух мужчин и женщины. Попытка закончилась досрочным расторжением контракта по инициативе исполнителя. В принципе, это было предсказуемо, так как на тот момент в составе фирмы оставался только один действующий партнёр. Что до остальных, то второй находился в больнице с множественными переломами обеих рук и частичной потерей памяти. Третий, то есть третья, и вовсе исчезла прямо из своей съёмной квартирки вместе с ноутбуком, в котором хранилась вся наработанная информация. Об этом сообщил в записке последний детектив. Там значилось что-то вроде… — Бреннан прикрыл глаза и процитировал. — "Мистер Каванах. Том в больнице, Мадлен не отвечает на звонки — её квартирная хозяйка утверждает, что видела Мадди в последний раз в четверг. Сегодня понедельник. Дверь в наш офис выломали этой ночью: вынесли жёсткие диски и ксерокопии интересующих Вас документов. Я уезжаю из города прямо сейчас. До этого мы не раз попадали в пикантные ситуации, иной раз рисковали физически. Но ни разу не ввязывались, ни во что настолько страшное. Я не виню Вас, мистер Каванах. Более того, я даже хочу вернуть задаток, деньги лежат в моей квартире, а дубликат ключа у консьержа. Заберите их, мистер Каванах, если Вас не обеспокоит вид тех двух головорезов, что курят у входа в парадное. И, большая просьба: не ищите меня, пожалуйста! Я хочу поскорее исчезнуть из Вашей жизни и постараться забыть о существовании Вас, с Вашей проклятой Игрой…" Фаррел не винил беднягу: не каждому дано проникнуться духом Игры, не говоря уж о склонности к самопожертвованию хоть бы и за большие деньги…

— И что, Фаррел забрал деньги? — спрашивая, Крейван уже знал ответ.

— Нет. Его, естественно, не пугала перспектива встречи с головорезами. Он боялся узнать, к какой семье они принадлежали. Это могло бы пошатнуть веру в отца, хотя и до этого она была не слишком крепкой. Но мы отвлеклись. Как видишь, панорама Игры не может предстать перед нами во всём своём величии, и о большей её части мы можем только догадываться. Стартом вражды между двумя уважаемыми семействами, очевидно, послужила какая-то ссора. Убийство, оскорбление достоинства, да хоть бы и просто невзначай и не вовремя оброненное слово. Сейчас это имеет примерно такое же значение, как и судьба того червя, нить которого дала начало рукаву этой рубашки. А именно — никакое. Сначала это имело вид обычной кровной мести, но со временем, когда оба рода увязли во взаимоистреблении по уши, и о примирении не могло быть и речи, главы кланов заключили договор, и появилась Игра. Скорее всего, это было сделано во избежание выкорчёвывания генеалогических древ. Был составлен Кодекс чести. Некоторые правила были особо строгими, но лишь единицы дожили в этой строгости до наших дней. Вот как, например, правило очерёдности шагов. Некоторые упразднились в силу изменившихся обстоятельств. Например, когда в прошлом веке начала снижаться рождаемость, было принято решение о возможности найма легионеров, с условием введения их под сень клана. А какие-то правила и вовсе носили рекомендательный характер, типа необходимости "предупреждения противника о злоумышлении против него". Пф-ф! Трудно придумать что-либо глупее! Чаще всего, противник узнавал о злоумышлении, почувствовав несколько дюймов стали под своей лопаткой. Но тогда-то Игра носила хотя и бледную, но печать благородства. А теперь наши игроки как с цепи сорвались. Жизнь не стоит и ломаного пенни, включая, что самое страшное, жизнь обычных людей, не имеющих понятия об этих чёртовых аристократических забавах. Избиения, убийства, изнасилования — в последние три десятилетия кланы будто старались перещеголять друг друга в показной жестокости. К чести Фаррела, который вступил в право главенства после безвременной кончины своего отца, Патрика Каванаха, нужно сказать, что он в меньшей степени подвержен психозу Игры, вручив бразды правления в мои руки. Но, тем хуже для нас, — у Гая Келли полным-полно ещё пороха в пороховницах, не говоря уже о решимости и, главное, возможностях победить за явным преимуществом. Даже Большой

раскол, случившийся полгода назад, когда клан Келли покинул кузен Гая Ричард, а клан Каванах родной брат Фаррела, не поколебал уверенности Келли в своих силах. Надо признать, что он имеет к этому все основания: у него больше людей, у него больше денег… Что на это может ответить Каванах? Есть у нас один туз в рукаве, и совсем скоро мы его выложим. Так или иначе, но Игре придет конец. Крейван, ты станешь свидетелем воистину исторического события, по своей сакральной значимости не уступающему подписанию Великой Хартии или атаке на ВТЦ. Более того, ты станешь его непосредственным участником.

Повисла долгая пауза, во время которой и Дилан и Крейван думали каждый о своём. Первым заговорил безликий:

— Нелепица какая-то. Множить горе и страдания из-за давно забытой обиды? Пускай это было актуально в стародавние времена, когда судебное право было понятием абстрактным, а мужественность исчислялась лишь числом мёртвых врагов. Мне знакомы эти времена. Но сейчас-то зачем? Кто оценит такую доблесть? Ладно бы, когда Игра приносила деньги — это какой-никакой аргумент. Но я понял, что кланы как раз тратят огромные средства на свою скрытую войну. Зачем всё это?

— Хм… Я тебе не отвечу, как ранее не смог ответить самому себе. Не знаю. Скорее всего, от кровной вражды на сей день вообще ничего не осталось. Она переродилась в какое-то подобие спорта. Когда на кону стоит приз, о котором мечтали многие поколения Келли и Каванах, трудно уступить. Где-то я их понимаю. Будь я главой одного из клана, разве не желал бы я славы победителя? Разве протянул бы первым руку для заключения мира, снискав себе горькую славу ниспровергателя надежд многих поколений предков? Сомневаюсь. Да что там, даже Фаррел, чрезвычайно миролюбивый по натуре человек, считает своим долгом попытаться выиграть… А я… У меня есть свой стимул, это не секрет ни для кого. Я расшибусь в лепёшку, но выведу Нэнси из-под молота Игры. И ты мне в этом поможешь. Ладно, всё — пора ехать.

***

Через день, ранним январским утром, когда свет нарождающегося солнца только-только начал разгонять сумеречные тени, а на улицах Бушмилса не было ни души, Крейван постучал в дверь Нильстрёма. В доме царила абсолютная тишина, не хлопали двери, не скрипели половицы, никто не рассматривал гостя в глазок.

— Какая уж тут к бесам безопасность? — Фланахэн толкнул дверь, совершенно не удивившись, когда она бесшумно распахнулась. — Ребят, вы же мечта любого убийцы…

Легонько постукивая по дверным наличникам, Крейван добрался до выхода на задний двор. Тут тоже почти полная тишина. Почти. Тренировка ещё не началась, Нильстрём и Бреннан разминались, стоя на коленях, каждый на своём гимнастическом коврике. Крейван вышел на крыльцо. Ульф, заметил движение и, не прерывая занятий, одними глазами указал на пару пластиковых кресел, стоявших возле крыльца. Безликий сел и стал наблюдать за разминкой. Несмотря на небольшой мороз и высокую влажность, Ульф и Дилан занимались в одних только шортах, причем, было заметно, что ни малейшего дискомфорта холод им не доставляет. Закончив разминать мышцы, тянуть сухожилия и восстановив дыхание, бойцы заняли позиции в центре двора, на когда-то зелёной, а теперь светло-бурой лужайке.

Смотреть на схватку было приятно, а, тому, кто не знал о её тренировочном статусе, немного страшновато. Бой проходил в тишине, прерываемой только редкими "эханиями", да хлопками ударов. Противники явно не жалели себя и друг друга, не сдерживаясь ограничениями. Только что Бреннан получил сильнейший удар по затылку, но тут же, в контратаке, ударом ноги в живот ("Чуть ниже, и нам пришлось бы везти Нильстрёма в больницу", — отстранено подумал Фланахэн) заставил отступить шведа на несколько шагов. К чести бойцов, немногие удары достигали цели, как немногие захваты заканчивались бросками и болевыми приёмами — и Дилан, и Ульф прекрасно оборонялись. Прошло три схватки. В каждой из них Крейван отметил для себя одну и ту же особенность: Бреннан бесспорно был лучше, как технически, так и тактически. Не раз и не два он мог отправить противника в нокаут, но всякий раз пренебрегал такой возможностью. Более того, в конце двух схваток, Старший партнер внезапно терял концентрацию, позволяя противнику уложить себя на лопатки. И лишь однажды одержал победу, закончив бой эффектным броском. Зачем он это делал? Возможно, для поддержания уверенности в своём приятеле-подчинённом. Никто не любит проигрывать, даже в тренировочном поединке. А Ульф, который, как понял Крейван, раньше был бойцом-поединщиком — так и подавно. Осознавал ли эту игру в поддавки сам Нильстрём? Если и так, то не отдавал себе в этом отчёта, радуясь победам, как ребёнок.

После третьей схватки, противники пожали друг другу руки и довольные собой подошли к Фланахэну.

— Ну как? — подсвеченная розовыми лучами солнца рыжая грива Нильстрёма, казалось, пылает. — Не хочешь попробовать?

— Я достаточно видел, — безликий добродушно улыбался, — поэтому воздержусь…

— Хм, ты прямо как Дейли. Тот тоже пару раз приходил, сидел тут вот как ты, смотрел на спарринг, а чтобы выйти побоксировать самому — ни в какую! Что за люди? Раньше за одно только право смотреть бои с моим участием люди платили кровные денежки, а эти сейчас даже подраться брезгуют. Дилан. — в притворном отчаянии Ульф повернулся к приятелю. — Я что, стал настолько плох?

— Наоборот, ты слишком хорош для нас всех. Люди боятся ослепнуть от одного только сияния твоей короны — где уж тут драться? Кстати, если ты закончил страдать, может, соорудишь нам тут стол и всё, что полагается?

Великан отозвался одобрительным рыком, удалился в сарай, откуда вытащил пластиковый столик и ещё один стул, потом ушёл в дом. Бреннан наклонился к Фланахэну и проговорил вполголоса:

— Я принёс. Покажешь?

Крейван покосился в сторону лежащей у ног Дилана сумки, в которой обычно носят клюшки для гольфа. Из её раструба, отливая белизной, торчали две коротких жердины — на вид вполне крепкие. Крейван кивнул:

— Прямо сейчас?

— Глотнём кофе, надкусим по бутерброду, а потом попробуем.

— О'кей, только не переедай, не хотелось бы видеть твой завтрак ещё раз…

— Не надейся. Уверен, я фехтую лучше, чем ты стреляешь!

— Ну, хуже-то почти и невозможно.

— Ты ходишь в тир, как я наказал?

— Ага, вчера был. Кажется, у меня начинает получаться. По крайней мере, я стреляю в нужную сторону.

— Ну-ну, уже кое-что. Продолжай, не бросай на полпути. В жизни пригодится.