История Одного Андрогина
Шрифт:
Теперь Ева была уверена на все 100 процентов в своих предубеждениях. Сара не могла порвать ей глотку при Генрихе. При нем она была белой и пушистой. И это вселило в Еву уверенность. Она с большей смелостью взглянула на Генриха и сказала:
– Вот как? Тогда, познакомь меня со своим кавалером. А то, как-то некрасиво получается. Мы болтаем, а парень смотрит.
Обе в этот момент язвительно улыбнулись. В глазах Сары промелькнуло желание убийства Евы, порвать ее в клочья, на мелкие кусочки. Не подавая виду, она сказала:
–
Но Генрих не тронулся с места. Что-то задержало его во взгляде Евы, и он сказал:
– Нет-нет! Погоди! Это действительно некрасиво. Буду рад, если ты представишь мне свою подругу.
В этот момент Ева почувствовала бальзам на своей душе. Генрих ублажил ее уши. Сара стиснула зубы и попыталась как можно спокойнее выразиться:
– Это…
Но ее тон был таким вялым, что Генрих решил сам проявить инициативу:
– Генрих Вандерсмайл. – протянув руку в сторону Евы.
– Ева Адамс. Приятно познакомиться, Генрих! – сверкая от счастья, после чего добавила, - Как работа?
– Работа? Работа – жуть! – смеялся Генрих.
– Вы работаете в Париже?
– Да. Работаю на несколько глянцев, плюс агентства. Так же у меня есть офис в Лондоне. Могу работать на заказ. Но лишь в свободное время.
– Хм… а можно спросить у вас, как у профессионального фотографа, Генрих?
– Да. Все, что угодно!
– Я фотогеничная?
После этого Сара не стерпела и стала дергать Генриха за руку со словами:
– Генрих, нам пора! Уже полдвенадцатого!
– Сейчас, Сара! Подожди две минуты! Дай договорить с человеком! Иди, подожди меня наверху! – сказал Генрих, явно увлеченный разговором с Евой.
Это стало обидным жестом для Сары. Казалось, она воткнет нож в спину Евы, когда та будет спать. Но как преданная львица на глазах своего завидного самца, она покорно скрылась с глаз Генриха, не проронив ни слова. Но наверх она не пошла. Она не могла себе позволить упустить этих двоих из поля своего зрения. Она остановилась около ступенек и стала следить за ними, переместившимися в сторону камина.
– Выпьем? – к удивлению Евы предложил милый Генрих.
– Не откажусь. – сказала Ева, и без того немного поддатая.
Генрих подал бокал с шампанским и сказал:
– Так о чем это мы? Ах, да! Я думаю, что вы, даже, чересчур фотогеничны. У вас невероятное лицо! Сколько вам лет?
– 16! Ой, 18! – путалась Ева.
Она не могла понять, то ли это алкоголь, то ли это Генрих вскружил ей голову и спутал мнимое с реальным. Она мило улыбнулась с неловким взглядом.
– Так 16 или 18? – смеялся Генрих.
– 18!
– 18?
– Да, а что?
– Я бы сказал, что, все-таки 16. У вас очень молодое лицо и нежная кожа. – сказал Генрих, слегка притронувшись рукой к щеке Евы, - А выражение лица! Это же мечта
Ева примлела от всего этого. Она потеряла ориентацию в пространстве, осознавая, что только фотографу (такому как Генриху) дано понять красоту чего-то стоящего. И от этого у нее был мысленный экстаз.
Сара, узрев все это, была готова порвать на себе волосы от злости и ревности к Генриху. Она не находила себе места, наблюдая за всем этим. Ева, пытаясь включиться в разговор, сказала Генриху:
– А? Нет-нет! Вас уж я точно не видела!
– В вашем лице уйма харизмы! У вас большое будущее! Я не могу поверить, что нигде не видывал вас раннее! Неужели вас никто не фотографировал? Вы хоть раз позировали на камеру? – с огнем в глазах говорил Генрих.
Еве льстили все эти слова. Внутри у нее был взрыв эмоций, которые вызывали в ней улыбку. Она была такой своевольной, что даже стальные нити не сшили бы ее. Она поражалась тому, каким открытым оказался Генрих. Она даже подумать не могла, что 25-ти летний всемирно известный фотограф, который имел кучу признания, денег и славы мог бы вот так просто общаться с человеком, которого знает не более 20-ти минут. Он бы мог быть гордым и самовлюбленным скупым на слова нарциссом. Но он был не таким. И это поражало Еву.
Он казался ей чуть ли не идеалом парня. Он никогда не острил, не шутил на больные темы. Он был серьезным человеком, но умел улыбаться и быть милым. Он умел говорить комплименты. Он никогда не позволял себе грубой критики. Казалось, светский мир вовсе на него не влияет, коль он такой не испорченный. Вот, почему его все любят, и почему Сара так крепко держится за него. Ева таяла на месте.
– Собственно, за этим я и здесь! – позволила она сказать себе нечто большее, чем намек.
Генрих сделал удивленное лицо, после чего сказал с улыбкой:
– Вы хотите, чтобы вас фотографировал я?
– А почему бы и нет! – пошла в атаку Ева, немного сблизившись с Генрихом.
– Ева, я бы с удовольствием поработал с вами. Но, извините, у меня очень напряженный график работы. Он не позволит мне этого. При всем том, что я бы очень хотел.
– Совсем никак? – разочарованно сказала Ева.
– Совсем. – с жалостью в глазах вбил гвоздь Генрих в чувства и желания Евы.
Она потухла как спичка. Она не знала, что сказать в ответ. Но и на колени становиться она тоже не желала. Ее внешний вид выказывал все ее эмоции. Она повернула голову в сторону в грустном размышлении, все больше темнея в лице. Генрих, видя все это, не смог промолчать и сказал: