История одного гоблина. Два в одном
Шрифт:
– Любовь моя, – раздался голос Михеля, – не нужно. Ты исцеляла эльфа и потратила часть сил. Ритуал будет опасен для тебя. Может быть, стоит вернуться в замок и рассказать твоей сестре о нашем плане?
– Мне кажется, он прав, – поспешил поддержать его Гарб.
Хиенна за секунду сменила облик на демонический.
– Докатились, мне уже смертные указывают. Я все еще наследница этого слоя, Иблис вас побери! – топнула она ногой. – Пускай во мне не вся сила, но частью ее я владею.
– Воля твоя, – равнодушно отозвался дракон. – Становись тогда.
Адинук, Аггрх и Гарб бросились уговаривать принцессу, но суккуба осталась непреклонна. Девушка лишь подошла к Михелю, грациозно ступая между магических рисунков, и страстно
– Посмотрим, на что еще способна сила истинной любви, – проронила она вполголоса, отворачиваясь, чтобы занять свое место.
Монах застыл на месте в своей вершине сигила, не в силах пошевелиться. Он успел узнать Хиенну достаточно, чтобы понять бесполезность дальнейших уговоров. Принцесса так решила и решение не поменяет несмотря на всю опасность. Тоска застыла в глазах Михеля. Орден велел уничтожать демонов и дьяволов, а не помогать им. Для Минору не было классификации, но человек чувствовал, что древний куда опаснее всей Бездны вместе взятой. Монах ради любви уже успел просто переступить через все, чему его учили. Если отнять ее сейчас, что останется? И все же он был готов идти до конца. Ради нее.
***
Плато Тхирабшунг, десять минут до рассвета
Портал выплюнул Квимиаля посреди большого каменистого плато. Бурый шершавый камень повсюду, и ничего другого. Несколько увядших травинок разнообразия не вносили. Впереди в паре миль высоченный горный пик стыдливо скрывал где-то за облаками свою макушку. За ним в отдалении смутно угадывались другие, более низкие вершины.
Футах в пятистах справа бурная река стремительно несла вперед свои ядовитые воды. Ровный шум их падения, доносящийся откуда-то дальше по течению, давил на уши, но не раздражал. Лишь пугал немного своей неотвратимой мощью. Позади виднелась уползающая вниз в цветущую долину дорога. Там осталась вся отвратительная зелень лесов и полей.
Дышалось здесь на удивление сносно несмотря на густую водяную взвесь, накрывшую вершину горы и медленно сползавшую вниз по склону к подножию. Яркое небесное светило собиралось вот-вот выглянуть из-за гор, окрашивая их вершины в цвет отвратительных растений, которые генерал видел в садах у тивада.
Вслед за полководцем из врат вышли остатки его армии. Жалкие крохи – едва ли десятая часть от тех войск, которые он привел с собой. Хватит ли их, чтобы справиться с Минору?
– Адъютант, отчет! – бросил он, не оборачиваясь.
Крысиное тело полководца вытянулось в струнку в сторону гор. – Говорить правду. Обещаю не наказывать.
– Осталось тысячи две пишааков, лорд командующий, – подлетел к нему последний выживший помощник, слегка ободренный словами генерала.
Квимиаль прикинул, какая от них польза. Пишааки – самый распространенный вид пуутов после импов, конечно же. Тела этих небольших, ростом до пяти футов, тварей покрыты крепкой чешуей, обычно цвета бронзы, но встречаются и зеленые, и желтые. Размер, конечно, не имеет значения. Они достаточно свирепы в бою и часто побеждают куда более крупных врагов, беря количеством. Короткие задние лапы дают превосходное толчковое усилие, позволяя далеко прыгнуть и уронить противника. Добивают уже упавших врагов обычно кривыми когтями на очень длинных руках. Иногда пускают в ход несколько сотен острых игольчатых зубов. Перед смертью красиво взрываются.
– Кто еще?
– Сотни две импов, пять фурий, два мупуна, десять чатакармов, много хмасудавов и так еще по мелочи, – ответил имп. – Большие потери по дороге были.
– Негусто, – разочарованно протянул тхан.
Импы – те же пишааки, только с крыльями и мельче. Шестифутовые фурии предпочитают биться копытами и раскидывать противников рогами. Пользы от них иногда меньше, чем вреда. Войдя в раж, эти бестии с бычьими головами могут подавить и своих. Мупуны жрут камни
– Чатакармы – это вообще кто? – спросил генерал. – Он не помнил даже такого названия.
– Это вон те с «крыльями», – указал направление хвостом адъютант. – Наемники из тридцать-какого-то слоя.
Квимиаль посмотрел в нужную сторону. Десяток бурых, сливающихся с камнем плато клювоголовых созданий с огромными костистыми наростами на локтях, которые издали действительно можно принять за крылья, паслись неподалеку. Они переминались на своих крепких птичьих ногах и периодически стучали клювами по камню, что-то выискивая среди редких травинок. Одна из птичек резко взмахнула головой и размозжила огромный валун. Каменная крошка полетела во все стороны, и чатакармы всей стайкой бросились ее клевать с воодушевленным клекотом. Квимиаль потянул носом и даже с такого расстояния ощутил стойкий запах падали, исходящий от этих созданий.
– Сойдут, – вздохнул генерал. – Вроде, крепкие.
– Еще какие! – хохотнул имп. – Декнумканы, пока еще были живы, решили поиграть ими. Ну, как обычно декнумканы играют: берут кого-то и рвут пополам. С одним попробовали, а потом удирали от всей стаи. Тот, кого они рвали, гонял их дольше всех по округе.
– Хмасудавов кормили? – вдруг вспомнил Квимиаль.
– Нет, конечно, – погрустнел имп. – Самим жрать нечего.
– Это хорошо, – одобрил командующий. – Злее будут.
Хмасудавы – верные спутники любой армии пуутов, определяли своих по запаху и обычно не трогали. Врагам иногда хватало одного вида своры огромных зверей, размером с небольшой холмик, чтобы начать бегство. Лумейцы нашли бы в них определенное сходство с леопардами, волками и скорпионами одновременно. Тело гибкое и пятнистое, как у больших лумейских кошек, голова волчья, а хвост от скорпиона. Разве только ни у леопардов, ни у волков нет такой толстой шкуры без единого волоска. Ловкость, сила и яд вместе с полным отсутствием страха – убийственное сочетание на поле боя. Добавьте приправу в виде терзающего их не первый день голода, и остальную армию можно на поле боя даже не выпускать.
В целом не так все и плохо, ведь дело придется иметь всего с одним противником. Каким бы могучим он ни был, даже с такой потрепанной армией ему не совладать.
Тхан каким-то внутренним чутьем распознал, что враг неподалеку.
– Бойцы! – обратился он к выжившим ветеранам многих баталий. – Пробил час нашей славы. Если мы прикончим врага рода пуутова, Иблис щедро наградит нас всех. Выжившим никогда больше не придется воевать ради пропитания. Отступать нам некуда. Враг не оставил для нас никакого выбора, кроме сражения. Готовы ли вы идти в бой и не бежать при первых признаках опасности? Этот выбор за вами! Только я еще помню времена, когда вы наводили ужас своей свирепостью на любого врага и сами были неустрашимы. Не посрамите вашу честь и славу сейчас. Да, мы устали и страдаем от голода, но победа все равно будет за нами, потому что иначе нас ждет только смерть и забвение. Победа или смерть!
– Победа или смерть! – нестройным хором отозвались воодушевленные солдаты.
***
В пяти милях от плато Тхирабшунг, полчаса до рассвета
Семифутовый дьявол-жахани в блестящих золотом волшебных латах осторожно высунул рогатую голову из маленького, на удивление легко открывшегося портала. По его красной коже струился пот: опаснее деяния за годы своей длинной жизни он еще не совершал. Кажется. Его красивое лицо выражало смесь страха и серьезности. Черные волосы на голове были аккуратно уложены так, чтобы ничто не напоминало, в каком состоянии они находились еще несколько часов назад.