История одного гоблина. Два в одном

Болотов Андрей Тимофеевич

– Кажется, я догадываюсь, как именно крылья передаются от одного носителя к другому, – заявил Аггрх, – и меня сейчас стошнит.

– Сказал тот, кто со своими соплеменниками нас чуть всех не слопал, – съехидничал Михель, не забывший, как его первого орки назначили на роль ужина.

– Я никогда не ел разумных существ! – возмутился Аггрх, пытаясь приподняться на кровати.

Хиенна негромко покашляла, намекая на готовность продолжить и не давая перепалке увести всех от темы. Когда взгляды устремились на нее, суккуба

возобновила свой рассказ.

– Так передаются не крылья, а сила и власть над этим слоем Рахэн-ди, – сообщила она, глядя на орка. – И это наша главная проблема сейчас. Каввель в виде огромного фурора был большим, страшным, опасным, но не настолько, чтобы паниковать. Рано или поздно мы бы привели его в чувство. С Минору все обстоит иначе. Никто не знает, кто он и на что способен. Зато я точно знаю, что именно может делать та или тот, у кого эти крылья есть.

– А вы уверены, что это действительно Минору, а не Каввель получил могущество и решил так пошутить? – с неподдельным интересом осведомился Муфад’ал, попытавшись украдкой стянуть «яблочко» из вазы.

Получив по руке от Михеля, он обиженно надул губы.

– Помрешь, дурачина, – одними губами прошептал монах. – Для тебя это вообще яд.

Хиенна бросила на мара строгий взгляд, чтобы напомнить о его присутствии в королевских покоях из милости.

– Кушать очень хочется, – передал мысль жахани как можно жалобнее.

Михель жестом показал, что нужно терпеть. До обеда было еще далеко, и Муфад’ала обижало и огорчало подобное положение вещей.

– Да, – неожиданно поддержал дьявола Гарб. – Он использовал в речи семантические конструкции, характерные для Каввеля.

– Чего? – переспросил Антонио, укоризненно посмотрев на гоблина. Мол, ты опять?

Гарб виновато потупился.

– Он разговаривал, как говорят пираты, – пояснил Аггрх.

– Сейчас нет способа это проверить, но если это действительно минотавр, то откуда ему знать про Минору? – привела довод пуута. – Кроме того, есть пророчество. Я о нем уже говорила.

– Да, еще твоя родственница потом швырялась обвинениями, – вспомнил Гарб.

– Это не удивительно. Она всегда попрекала меня увлечением древностью. Так что мне даже немного радостно, что пророчество все-таки сбылось.

– А о чем оно? – робко поинтересовался Адинук, ловя каждое слово.

– Минору был уничтожен, но обещал вернуться. Он предвидел свое падение и оставил смертных потомков в разных мирах, дабы восстать из мертвых в одном из них. И вновь появится он в бездонном мире. Настанет день скорби, и придет тень его былого могущества. И явится он сильнее, чем прежде. И будет нести хаос порядку и порядок хаосу, пока смертный не остановит его руку.

Хиенна умолкла.

– Может, пока рука смертного не остановит его? – уточнил Михель. – Обычно в пророчествах так говорится.

– Нет, были именно те слова, – уверенно заявила суккуба. –

Предсказания всегда немного туманны. Часто непонятно, что должно произойти. Разве только упоминание бездонного мира – это точно про Рахэн-ди.

– Мне духи что-то такое раньше рассказывали, – почесав нос, задумался гоблин, скорее озвучивая свои мысли, чем задавая вопрос. – Разве подобное уже не пытался совершить один из человеческих богов?

– Не, – отозвался Антонио, шаркающей походкой ковыляя к столу.

Его силы удивительно быстро восстанавливались, и он уже был в состоянии ходить.

– Тот неудачник так и не возродился. Говорят, он ваще куда-то запропал.

– К слову о смертных, друзья мои! В связи с этим у меня есть малюсенькое замечание, – напомнил о себе Муфад’ал. – Хочу обратить ваше внимание, что среди нас присутствует несколько истинно смертных.

– Ты на что, морда дьявольская, намекаешь? – немедленно спросил Бурбалка, тоже откусывая кусочек яблока. – Что это мы должны остановить руку древнего титана или типа кто он там?

Муфад’ал сглотнул слюну, отвел глаза в сторону, чтобы не терзаться понапрасну, и принялся сбивчиво вещать.

– Видишь ли, мой прожорливый друг, – начал он с надрывом в голосе, – я уверен, что это именно так. Других живых смертных во всей Бездне, скорее всего, не сыскать. Новых во плоти сюда затащить невозможно. Остаетесь только вы. Быть может, не все из вас выживут, но долг есть долг.

Лежащий на кровати Аггрх вздрогнул, а потом сдавленно хрюкнул, пытаясь подавить приступ хохота, грозивший лишить орка остатка сил.

– Долг! – сотрясался он всем телом, держа руки на животе и чуть не сгибаясь пополам. – Долг! Жахани говорит о долге, как будто его породу интересует что-то, кроме выгоды.

– Ваши замечания отдают предрассудками, любезный смертный, – насупился Муфад’ал. – Для меня это понятие значит не меньше, чем для вас.

– Как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так, – мрачно сообщил Михель, – но это действительно долг. Мой личный. Так в уставе ордена записано.

В наступившей тишине Михель с громким хрустом откусил от взятого со стола огрызка последнюю мякоть и крепко сжал остатки плода в кулаке. Огрызок загорелся. Все увидели, как сквозь пальцы монаха выступали синие огоньки пламени и взметнулся вверх ручеек дыма.

– Вот те раз, – присвистнул Антонио. – Ты раньше так умел? А че тогда в Торкиле мужичкам не показал, где раки зимуют?

Монах хмыкнул.

– Если бы я так умел дома, меня бы, наверное, еще в родном городе толпа растерзала бы как злого колдуна. Нет, я эту силу почувствовал только в Эльжахиме. К тому же, Орден учит, что бить слабых непозволительно.

– Я всегда говорил, что если упорно тренироваться, то можно научиться чему угодно, – обрадовался Адинук. – Только я в той же школе учился, а так не умею. Это так обидно.