История одного гоблина. Два в одном

Болотов Андрей Тимофеевич

– Он должен умереть, но сначала я возьму его силу, чтобы сдерживать... Ай, тебе все равно не понять! Хочешь бросить вызов и занять мое место? – оскалила она ряд заостренных зубов. – Вчерашняя взбучка ничему не научила?

– Вчера я не сопротивлялась, – парировала Хиенна, демонстративно делая взмах готовыми к бою когтями, – и быстро учусь.

– Так быстро, что провоняла Эльжахимом насквозь, – презрительно бросила повелительница, также выпуская когти из рук. – Якшаешься с рабами и марами. Ты даже не понимаешь, во что ввязываешься! Я же и о тебе забочусь, неблагодарная тварь!

– Ты съела мою мать!

– Было за что, –

отрезала королева. – Она хотела нас всех погубить.

Хиенна в ответ лишь зашипела, что сделало ее похожей на разъяренную кошку. Схватка грозила начаться в любую секунду. Напряжение нарастало, но соперницы выжидающе стояли, сгорая от ненависти и не решаясь нанести первый удар. Судя по всему, давняя взаимная неприязнь наконец проявились в полной мере.

В какой-то момент Меридиана качнулась в сторону и сделала ложный выпад. Хиенна поддалась на трюк и открылась, тут же получив удар в живот. В последнюю секунду она сумела отвести когти в сторону, но неглубокий порез остался. Принцесса поморщилась от боли, но тут же усмехнулась, дерзко глядя прямо в глаза приемной матери. Михель дернулся на помощь, но Гарб среагировал и крепко схватил монаха за ворот робы. Парень непонимающе обернулся.

– Подожди, не мешай, – шепнул гоблин, успокаивающе похлопывая человека по плечу. – Сами разберутся, а тебя прихлопнут и не заметят.

– Что, так и будем стоять и смотреть, как ее убивают? – ничуть не убежденный, спросил Михель.

– Круг закрылся, – ответил шаман. – Не лезь, а то сгоришь. Ты ей еще живым понадобишься.

Последняя фраза подействовала, хотя успокоиться монаху это не помогло. Суккубы между тем продолжали кружить в ограниченном пространстве, пытаясь воткнуть когти друг в друга. Сражение затягивалось, а ни одна из соперниц так и не смогла нанести решающий удар.

Тем временем пока остальные напряженно следили за схваткой, Муфад’ал, стараясь не привлекать внимания, за спинами компаньонов тихо прокрался к ближайшему ложу и с торжествующей ухмылкой потянулся к магическим путам. Рядом с ним лежал обессиленный Бурбалка. Как только тонкие пальцы жахани дотронулись до оков, последовала яркая вспышка, и магия, выдав несколько крупных искр, с тихим пш-ш-ш исчезла на ложах всех пленников.

– Да как ты смеешь, жалкий червь? – негодующе обернулась к нему королева.

Этого оказалось достаточно, чтобы она на мгновение утратила бдительность и пропустила стремительный удар от приемной дочери. Рука Хиенны вошла в живот ненавистной правительницы под углом кверху по самое запястье. Принцесса выдернула когти, позволив обмякшему телу повалиться на пол в середину пентаграммы. Рисунок обагрился кровью и от его центра к краям побежали золотистые линии. За секунду весь магический символ ослепительно заблистал, приняв в себя огромную порцию Дэ и жизненной силы из умирающей могущественной суккубы.

Хиенна, как будто не веря в произошедшее, стояла с тяжело вздымающейся и опускающейся грудью и потрясенно рассматривала свои окровавленные пальцы. Михель, проигнорировав предостерегающий крик компаньонов, бросился к ней. В ту же секунду над головой суккубы разверзлось портальное окно.

[1] Стой, кто идет?! Стой, орать буду! (пуут.)

[2] Воровка! (пуут.)

Глава 16

«Это был самый настоящий фурор!»

– Адинук, светлый

эльф

Из багровой воронки портала прямо на спину победительнице выпала Мерилит. Дальнейшие события развивались с такой невероятной скоростью, что обессиленно наблюдавший все со своего места Антонио позднее божился, будто разглядеть часть деталей просто не представлялось возможным. Это, однако, не помешало хитрому ученику чародея с наслаждением и во всех подробностях рассказывать после:

– Тут, значит, чернявая как прыгнет на нашу сверху, а наша ее скидывает да прямо на покойницу. А покойница-то еще не совсем отошла да как заорет благим матом. Вторая вот прям ждала этого, и как вцепится в глотку покойнице, то есть живой-то еще королеве, а наша давай ее оттаскивать и когтями спину ейную полосовать. Смешались в кучу, все в кровище! Глаза бешеные у всех. Тут Михель как раз подскочил и давай скакать вокруг них. Скачет, а попасть не по той боится – где ж их там различишь в куче-мале. И разнять их тоже боится: там чуть что, можно так когтей схлопотать, что потом по частям не соберут. Муфад’ал этот еще валяется и дико рогочет, аж заходится и копытами дрыгает. И тут, значится, подбегает Гарб и давай слова волшебные кричать на своем и посохом стучать. Может, все бы и нормально получилось, но как раз вскочил Каввель. Вскочил он, значится, и сразу полетел вперед башкой, будто его толкнул кто. Он аккурат под посох и попал – прямо в лобешник промеж рогов прилетело.

Дальнейшее увидели и почувствовали все. Те, кому случалось видеть посох Бирканитры в действии, к его фокусам уже привыкли. Однако трансформация минотавра оказалась неожиданностью для большинства присутствующих, включая него самого. Не сильно удивился, наверное, только Гарб, еще в момент контакта почувствовавший неладное.

Пиратский капитан, получив сильнейший удар по лбу, отскочил от Гарба прямо к лежбищу обнаженного человекоподобного жахани с синюшной кожей, «отдыхающего» после сеанса, проведенного королевой суккуб. Страшный рев сотряс стены подземелья и раскидал дерущихся и зрителей по разным частям залы. Оглушенные еще не успели встать с пола, как истошный предсмертный крик синекожего сменился хрипом, хрустом костей и прервался утробным возгласом:

– Мясо!

Последовавшее чавканье вызвало у смертных рвотные позывы.

Лежащий ничком Адинук, не обнаружив зеркальце в своей ладони, приподнялся, чтобы посмотреть, куда оно подевалось. На уровне своей головы эльф обнаружил копыто, размером с пару бочек для дворфийской беаты. Посмотрев выше, бард обомлел. Высоко над ним развевался хвост, что-то смутно напоминающий. Еще выше – под темными сводами потолка – угадывалась энергично заглатывающая плоть голова исполинского человекобыка.

– Чтоб меня приподняло и прихлопнуло! – одновременно восхитился и испугался Адинук.

– Еще мясо? – громогласный рык сверху заставил эльфа вжать голову в плечи.

– Беги, дурак! – раздался позади голос Хиенны.

Упрашивать барда не понадобилось. После превращения в светлого ловкости, присущей всей расе первородных, он не растерял и сделал немедленный кувырок назад. На место, где только что лежал Адинук, шмякнулась огромная ладонь и пошарила в поисках добычи. Разочарованный рев донесся из-под потолка, после чего бежать бросились все. Даже те, кто только что лежал без сил. В зале осталось лишь бездыханное тело Меридианы.