"История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв
Шрифт:
Приятель Соловьева, рассказавший мне это, и сам тоже немножко мистик, подобно всем верующим людям, добавил потом не без волнения:
– А заметьте, однако: через несколько месяцев после этого вопроса нашего Владимира Сергеевича не стало; точно кто вышиб этого крестоносца из седла" (204).
Казалось бы, Нилус, цитирующий этот фрагмент, должен был обязательно прокомментировать его: вот как расправляются "слуги дьявола" с противниками. Однако, учитывая филосемитизм Соловьева, он только косвенно намекнул на возможный образ "самого", да и то в примечании к воспоминаниям В.Л. Величко, который пережил Соловьева "не более года на два или на три": "Достойно внимания, что и Соловьев и Величко умерли в молодых еще годах и полном расцвете физических и духовных сил. Таинственна и загадочна была смерть эта" (202).
Вл. Соловьев, вслед за обнародованием им своей последней книги "Три разговора"»61.
При этом как-то "ревнителям" не хочется вспомнить, что С.А. Нилус, например, совершив свой "религиозный подвиг" и дав "отравленное оружие" для убийства миллионов, прожил после первого издания "Протоколов" 1905 г. еще 24 года и умер в возрасте 67 лет – правосудие не свершилось, а "всесильные" жиды и масоны так и не отомстили "Оптинскому изгнаннику".
"КОНЦЕНТРИРОВАННО-ВСЕМИРНАЯ СИЛА"
Объединяя мистико-мессианские (христиане всех стран против иудеев и православные против остальных христиан) тенденции для "доказательств" всемирного "заговора", Нилус вынужден был сделать основным "документом" обвинения не "Пражские речи" (непосредственно "литературный факт"), а документально оформленные "Протоколы Сионских мудрецов", о чем и "предуведомлял" читателя: «В 1901-м году мне удалось получить в свое распоряжение от одного близкого мне человека, ныне уже скончавшегося, рукопись… (В примечании С.А. Нилус патетически отметил: "Помяни, боголюбивый читатель, в молитвах своих о упокоении болярина Алексия". – С.Д.). Лицо, передавшее мне эту рукопись, удостоверило, что она представляет собою точную копию-перевод с подлинных документов, выкраденных женщиной у одного из влиятельнейших и наиболее посвященных руководителей франкмасонства после одного из тайных заседаний "посвященньгх" где-то во Франции, этом оживленном гнезде франкмасонского заговора» (212).
Князь Н.Д. Жевахов, указав, что речь "идет о предводителе дворянства Чернского уезда Тульской губернии Алексее Николаевиче Сухотине, передавшем рукопись "Протоколов" С.А. Нилусу, своему соседу по имению и другу", уточнял "происхождение" рукописи: «Те же обстоятельства несколько иначе рассказывает прокурор Московской синодальной конторы, камергер Ф.П. Степанов, в своем письме, напечатанном в книге г-жи L. Fry "Waters Flowing Eastward" (Editions R.I.S.S., 8 av. Portalis, Paris, 1931).
"B 1895 году, – пишет Ф.П. Степанов, – мой сосед по имению Тульской губ. отставной майор Алексей Николаевич Сухотин передал мне рукописный экземпляр "Протоколов Сионских мудрецов". Он мне сказал, что одна его знакомая дама (не назвал мне ее), проживавшая в Париже, нашла их у своего приятеля (кажется из евреев) и перед тем, чтобы покинуть Париж, тайно от него перевела их и привезла этот перевод, в одном экземпляре, в Россию и передала этот экземпляр ему – Сухотину.
Я сначала отпечатал его в ста экземплярах на гектографе, но это издание оказалось трудно читаемым и я решил напечатать его в какой-нибудь типографии… сделать это мне помог Аркадий Ипполитович Келе 152 повский, состоявший тогда чиновником особых поручений при В.К. Сергее Александровиче… Это было в 1897 г…"
Подпись Ф.П. Степанова засвидетельствована старшиною русской колонии… и не вызывает никаких сомнений. Недавно запрошенная мною дочь Ф.П. Степанова, княгиня В.Ф. Голицына… утверждает, что рукопись "Сионских мудрецов"… была на русском языке; что первое издание, на правах рукописи… было тоже на русском языке; что, вероятно, рукопись, полученная ее отцом, и была той подлинною рукописью, которую Ал.Н. Сухотин получил от анонимной дамы, причем неизвестно, была ли она предварительно переведена на русский язык с другого языка; что С.А. Нилус получил от ее отца ту же самую русскую рукопись, которую раньше ее отец получил от Ал.Н. Сухотина»62.
Еще один вариант "происхождения"
Таким образом, сами "ревнители" датируют появление "Протоколов" разными годами (1895 – Ф.П. Степанов, 1897 – Ф.В. Винберг, 1901 – С.А. Нилус). Однако дело, конечно, не в точности датировок: в конце концов, дистанция в 6 лет – вещь несерьезная. Суть дела в историко-политической ситуации возникновения "Протоколов" именно в конце XIX в. Поэтому некоторые обстоятельства, хотя и по-разному, тем не менее вполне определенно, содержатся во всех "мемориях".
Во-первых, "Протоколы" были тайно переписаны (переведены), в одном случае, в Париже подругой "влиятельнейшего франкмасона" или же еврея (С.А. Нилус и Ф.П. Степанов), в другом – русским агентом не то за границей по дороге во Франкфурт-на-Майне, не то в Вержболове по дороге за границу (Ф.В. Винберг и Н.Д. Жевахов). Неважно, что причастность департамента полиции к появлению "Протоколов" упоминается многими64.
Во-вторых, "апокрифичность представляемого документа", вполне понятная Г. Бутми, С.А. Нилусу, Н.Д. Жевахову и другим "апостолам", не является, по их мнению, достаточным основанием для отрицания подлинности "Протоколов", ибо "тайна беззакония" содержится в "окружающей" среде и в "отечественных и мировых событиях" (213).
В-третьих, решающим фактором обнародования "Протоколов" оказывается прогноз – "близ грядущий", определяющий характер современной истории как в мистическом, так и в политическом плане. Наконец, главным доводом "защиты" в "деле о подлинности" после революции стал довод о неспособности русского правительства вовремя оценить неизбеж 153 но грядущее царство антихриста (большевиков). Так, Н.Д. Жевахов, ссылаясь на статью полковника А. Добронина (1934) об увольнении бароном Врангелем в 1920 г. губернатора Симферополя за разрешение распространять "Протоколы" в городе, констатировал: «Эта статья не только опровергает клевету на русское правительство, якобы сфабриковавшее "Протоколы" для погромных целей, но и доказывает невежество русских горе-генералов… Допустить, что "Протоколы" сфабрикованы русским правительством, значит – признать, что не только Советская Россия, но и весь мир, за исключением Германии, управляется по директивам русского Департамента полиции…»65. "Допущение" действительно бессмысленное, ибо публикация "Протоколов" не преследовала директивных целей со стороны жандармов или же со стороны правительства, что, однако, вовсе не отменяло основной цели данной политической провокации – компрометацию революционного движения как такового под лозунгом всемирного жидовского заговора.
Считается, что "Протоколы" были "сфабрикованы где-то между 1894 и 1899 гг.": «Страной, бесспорно, была Франция, как об этом свидетельствуют многочисленные ссылки на французские дела. Местом фабрикации, можно предположить, был Париж… одна из копий книги Жоли в Национальной библиотеке испещрена пометками, которые удивительно совпадают с заимствованиями в "Протоколах". Таким образом, эта работа была проведена в период дела Дрейфуса, в период между его арестом в 1894 г. и помилованием в 1899… создание фальшивки – явно дело рук кого-то из России… человека, ориентирующегося на русское правое политическое крыло»66. Итак, изготовленные в предреволюционной ситуации накануне 1905 г., "Протоколы" стали "потрясающим документом" в апокалиптическом мире революционных преобразований после 1917 г.
Думается, что в такой и только в такой исторической перспективе следует рассматривать "творческую историю" документа.
Для первых изданий в 1903-1906 гг. текстологические разночтения публикаций "Протоколов", их количество, расхождения в нумерации "по рукописи" и нумерации в печати, ссылки на книги Талмуда или отсутствие таковых – все свидетельствует о том, что публикаторы приспосабливали "рукопись" к своим взглядам, придавая ей те смысловые оттенки, которые могли быть аргументами в их "символе веры".