История одной (не)любви
Шрифт:
Это был указ императора о возвращении всех родовых земель Вейлиссов, их движимого и недвижимого имущества, и семейных регалий, отчужденных в пользу казны. С обязательным условием, что не позднее, чем через год от даты венчания, у супругов дю Картрен родится ребенок.
Вместо имени счастливого обладателя родового наследства в верхней строчке зияло пустое место.
Дея тихонько выдохнула.
— Что это значит?
— Я даю вам право самой вписать туда имя, — пояснил император. — Свое или вашего сына.
Сын…
В горле застрял колючий комок.
Венарий все просчитал. Какая мать не захочет обеспечить будущее своему ребенку? Какая мать откажется от такого щедрого предложения?
Ей всего лишь нужно согласиться на сделку. С Йеванном и своей совестью. Родить ребенка, которого так жаждет император.
Но взамен Ноэль получит титул, принадлежащий ему по праву крови, получит деньги и земли, что обеспечат его на всю жизнь. Ее сын ни в чем не будет нуждаться…
Если только…
Если только Рейвен действительно мертв.
Глава 14
— Я могу подумать? — Дея вскинула на Венария выжидательный взгляд.
— Нет, — император улыбнулся, демонстрируя крепкие зубы, но глаза по-прежнему смотрели цепко, внимательно. — Такие предложения делают только раз. И вы должны либо принять его, либо отказаться.
Он протянул ей золотой самописец.
— Решайтесь, герцогиня.
Дея растерялась. Не зная, что делать, она оглянулась на Йеванна. Тот так и стоял безмолвной тенью за ее спиной.
Но, вопреки ожиданию, маг не ответил на ее взгляд. Хотел, чтобы она сама приняла решение? И чтобы сама несла ответственность за него…
Что ж, справедливо, но очень жестоко.
Она колебалась. Самописец в ее пальцах горел огнем. На кончике пера выступила капелька темно-красных чернил, и Дея представила, что это кровь. Сейчас она подпишет эти бумаги собственной кровью. И навсегда потеряет себя.
Зато ее сын ни в чем не будет нуждаться. Разве это не то, о чем мечтает каждая мать?
А что, если это просто насмешка? Один раз Венарий уже отнял у нее все: родителей, детство, имущество. Что ему стоит одной рукой дать, а второй снова забрать? И почему она должна делать выбор прямо сейчас?
Дея с такой силой сжала самописец, что побелели костяшки пальцев. Нервным движением облизала пересохшие губы и не заметила, что потемневший взгляд императора остановился на них.
— Я знаю, о чем вы думаете, герцогиня, — заговорил Венарий ровным, негромким голосом. — Вы считаете меня тираном, что лишил ваших родителей жизни и забрал все имущество. Но это не так. Ваши родители, как и их ближайшие соратники из числа сильнейших магов Иллурии, готовили государственный переворот. Их целью было свергнуть меня и вернуть власть Ковену. Они хотели управлять Иллурией, как в прежние времена. Время магов прошло, но они не желали с этим
— Зачем вы это мне говорите? — прошептала Дея, опуская глаза.
Она все это знала. События тех дней и попытка переворота вошли в учебники истории, осели на страницах книг в виде хроники, баллад и легенд.
— Чтобы вы понимали: я вовсе не монстр. Я правитель. Мне приходится быть жестоким, чтобы сохранить мир в этой стране. Мой отец был очень слаб и позволил магам взять власть в свои руки. Я всего лишь поставил Ковен на место.
Всего лишь уничтожил всех взрослых магов и вырастил себе новых. Ручных.
Но этого Дея вслух не сказала.
— Как я могу быть уверена, что вы не измените свое решение? — прошептала она.
— Я не нарушаю данное слово. Прочитайте, что написано на сопроводительном документе.
«Без права отчуждения…»
Наследство навсегда закрепляется за тем, чье имя впишут в пустую строку. И будет передано его потомкам без права отчуждения. Даже если один из них совершит проступок, достойный смертной казни, титул, земли и деньги останутся его детям…
Это дорогого стоило.
Дея почувствовала внезапную легкость. И приняла решение. Возможно, когда-нибудь она пожалеет о нем. Все возможно. Но сейчас оно было единственно правильным.
На секунду она прикрыла глаза и мысленно попросила прощения у Бертрана.
«Это ради Ноэля, — повторила несколько раз, убеждая себя, — ради нашего сына. Я знаю, ты не осудил бы меня…»
Нет, Бертран бы не осудил. Он был для этого слишком добр и воспитан.
Но почему же тогда ей кажется, что она чувствует его тягостный взгляд?
«Мама, папа, простите, — шепнула безмолвно и открыла глаза. — Я должна это сделать…»
Несколько резких движений пером — и на плотном листе бумаги появилась новая строчка.
Дея уставилась на нее, не веря, что сделала это.
Из ослабевших пальцев самописец упал на стол.
— Я был уверен, что вы сделаете правильный выбор, герцогиня, — произнес Венарий отеческим тоном и сгреб бумаги к себе. — Что ж, вы свободны. Йеванн, отправляйся с супругой в бальную залу. Отдохните как следует. А мне нужно решить еще пару вопросов.
— Слушаюсь, Ваше Величество.
Придворный лакей распахнул двери бального зала, и на Дею лавиной обрушились звуки. Плач скрипки, стон гобоя, переливы лютни, вздохи литавр…
По залу чинно кружили разодетые пары. Медленная, торжественная мелодия неторопливо поднималась к потолку, рассыпалась по залу и смешивалась с гулом голосов.
Слишком громкая музыка. Слишком много незнакомых людей.
— Мы можем где-нибудь сесть? — прошептала девушка, оглядывая зал.