История одной практики
Шрифт:
Селена де Трие, вампир, следователь-капрал Стражи
Все тропиканцы чем-то похожи друг на друга. Этакой своей напускной наивностью и отношением свысока к стражу, который их допрашивает. Каждый, кого я допрашивала, пытался убедить меня, что невиновен, каждый строил из себя случайную жертву обстоятельств, да еще и громко отказывался верить, что тут, в Ицкароне, за то, что они сделали, полагается какое-то наказание. Клялись и божились, что у них на родине то, что они делают — в порядке вещей, а потому к ним надо отнестись снисходительно, ведь если они знали бы, что тут это делать запрещено, то разве они посмели бы? Кто другой, может быть, им и поверил бы, но я прожила в Тропикании, в общей сложности, двадцать четыре года, и прекрасно знала, что не все там так плохо с
Да, действительно, в Тропикане Дома имеют большое влияние, но не надо думать, что там царит бандитский беспредел. Дома предпочитают играть по правилам и стараются оставаться в хороших отношениях с представителями законной власти. В той же Винчеции, кроме Стражи Доджа, за порядком на улицах следят еще и отряды городской милиции. Продажа наркотиков там запрещена точно так же, как и здесь, и точно так же нельзя, просто так, взять кого-то ограбить или убить. Конечно, есть люди, для которых закон не писан, но таких не слишком много. Даже представители Домов часто вынуждены вести свои дела с оглядкой, потому что всегда найдутся конкуренты, которые воспользуются малейшим промахом и постараются натравить на неосторожного человека стражников и милицию.
— Надо сказать, что я сам из небогатой семьи, — после некоторой паузы начал Катани. — Мои родители бежали в Винчецию из Катая, когда там начались гонения на эльфов. Мой отец был учителем в городской школе, мама — белошвейка. В принципе, не сказать, что мы в чем-то нуждались или совсем бедно жили. По местным меркам, конечно. Но когда у меня родился младший брат, я стал подрабатывать, чтобы помочь семье. Курьером подрабатывать. И, если вы думаете, что я доставлял только письма, вы ошибаетесь.
— Наркотики? — поинтересовался Свиклай.
— Не только, хотя чаще всего это были они. Когда надо было что-то передать, что-то не слишком законное, прибегали к моей помощи. К подросткам до семнадцати лет смертная казнь по местным законам не применяется, так что я был не один такой. В конторе, где я работал, нас было пятеро, нашими услугами пользовались многие Дома. Когда я подрос и на роль курьера уже не подходил, мой бывший шеф одолжил мне денег на обучение и, благодаря ему, я стал врачом.
В Тропикане культ высшего образования. Вот только получить хорошую, востребованную профессию стоит немалых денег и далеко не каждому по карману. Впрочем, там полно мелких учебных учреждений, которые за довольно скромную плату обещают обучить всех желающий и выдать им «диплом международного образца», абсолютно бесполезный при устройстве на любую работу.
— Он сумел разглядеть во мне некоторые способности и потому рискнул выдать мне кредит, который я впоследствии выплатил, и с немалыми процентами, — улыбнулся Катани. — С грабительскими процентами, если откровенно. Но не думайте, что я на него в обиде. Наоборот, я ему очень благодарен. После получения диплома, я открыл свой частный врачебный кабинет, и, некоторое время спустя, у меня появилась собственная клиентура. Постепенно моя жизнь стала налаживаться, я смог позволить себе трехкомнатную квартиру, помогал родителям, брату, а потом и сестре. За сорок лет, если у вас есть голова на плечах, любой обустроится, а у меня, смею думать, голова на плечах есть… В общем, я жил вполне неплохо и даже присматривать себе невесту начал…
— Я так понимаю, там вы тоже не просто врачом были, но и алхимией баловались? — спросил Свиклай.
— Не без этого, — кивнул Катани. — Сказать честно, без особого успеха. Состав, о котором я говорил, я получил уже здесь, в Ицкароне. Нет худа без добра, в своих странствиях я многому научился, и многое узнал. В Винчеции я как раз больше времени отдавал врачебной практике, и, как потом оказалось, лучше бы я следил за своими младшими. За сестрой.
Катани сделал паузу и глубоко вздохнул.
— Ей должно было исполниться семнадцать через полтора месяца, и она работала официанткой в одном из кафе. То есть я так думал, и родители так думали. А на деле она пошла по моим стопам. Утроилась курьером в ту же контору, где в свое время работал я, и занималась тем же. Хозяин за прошедшие годы там
Катани достал из кармана портсигар и, вытащив оттуда сигарету, покрутил ее между пальцев, но прикуривать не стал, а снова спрятал обратно.
— Мне большого труда стоило узнать, что именно произошло с моей сестрой, потому что даже о том, что она погибла, нас никто не уведомил. Просто пропала, мало ли… Но у меня были кое-какие связи, так что я постепенно выяснил, как она умерла. Выяснил я и имя заказчика, того, кто послал мою сестру на смерть. Его звали Джованни ла Витте, он был патриархом Дома Зеленого Камня, а кроме того, занимал должность советника доджа. Цеховой старшина мешал каким-то его делам, и ла Витте решил избавиться, от него, послав ему бомбу. Увы, с первой попытки я смог лишь ранить его и оказался в городской тюрьме, где должен был провести остаток своей жизни.
— Пожизненное заключение за неудачную попытку убийства? — спросила я.
— Ну, это же был патриарх и советник, а кроме того, это только ла Витте мне не удалось убить, а вот того цехового старшину и его телохранителя — очень даже удалось. Дело получилось громким, дошло до доджа. Но, как вы, наверное, уже догадались, из тюрьмы мне удалось бежать. После того, как я провел там два с половиной года. Разумеется, в городе мне нельзя было оставаться, но, перед тем как его покинуть, я еще раз навестил ла Витте, и, на этот раз — гораздо удачнее.
Только что доктор Катани признался, как минимум, в трех убийствах и при этом его голос остался вполне спокойным, а во взгляде совершенно ничего не изменилось. Я сидела достаточно близко от него и могу утверждать, что и сердечный ритм его остался ровным и спокойным. Судя по всему, совесть Катани за эти убийства не терзала.
— Сначала я отправился на юг, в Буратию. Там я планировал затеряться в одном из лесных городов. Я был наивен — Зеленый Камень не собирался прощать убийство своего патриарха. Убийца разыскал меня спустя четыре месяца. Я выжил чудом и, убив его, бежал дальше, в Катай, а оттуда — в Тыпонию. Там к эльфам относятся с подозрением, но, если держаться от просветленных атайцев [118] подальше, то жить можно. Я и прожил полгода в Рогозе, а затем, в одной из горных деревушек. Я знал, что меня снова найдут, и подготовился к этому. Когда убийцы снова пришли за мной, я убил одного из них, а сам «сгорел» в своей хижине на глазах у второго. Пришлось почти месяц просидеть в погребе, который я заранее выкопал, а затем покинуть Тыпонию и отправиться в Жарандию. Оттуда я решил перебраться в Суран, но не доплыл. Попал в плен к Островному братству. Выкупился, год жил на Конфетуге [119] , два года — на Янтарных островах, потом еще два года — опять в Рогозе. Вторая попытка переезда в Суран вышла удачнее первой, но прожил я там года полтора, не более. Доктор Гаравод, с которым я познакомился в Суране, уговорил меня переехать сюда. Ах, как его жаль! Какой был замечательный специалист, да и человек… он знал мою историю, не всю, конечно. Предвидеть бы, что мое повторное знакомство с ла Локо приведет к его смерти, клянусь вам, я бы собственными руками удавил этого розовошерстого гада!
118
Последователи культа бога Атая. Считают все расы, кроме человеческой, неполноценными. Тыпонские атайцы более терпимы к представителям других рас, во всяком случае, они не считают, что эльфы, гномы, зверолюды, бураты и оборотни подлежат немедленному уничтожению, если, конечно, они не маги.
119
Конфетуга является самым крупным островом Пиратского архипелага и столицей Островного братства.