История Оливера
Шрифт:
«Дом»… Для меня это по-прежнему место, где жили мы с Дженни.
Говорят, что нет такого мужа, который не мечтал бы хоть на секунду побыть холостяком. Тогда получается, я извращенец: я невозможно скучаю по тому времени, когда был женат.
И мне помогает наличие священного места. C постелью, куда не залезет никто посторонний. Чтобы поддерживать иллюзию, что рядом со мной все еще кто-то есть.
Даже сейчас продолжают приходить письма, предназначенные для нас обоих. Рэдклифф [34] регулярно присылает ей просьбы о пожертвованиях. Конечно –
34
Рэдклифф (англ. Radcliffe College) – гуманитарный колледж в Кэмбридже, штат Массачусетс, входящий в комплекс учреждений при Гарвардском институте. Этот колледж в первой части книги («История любви») окончила Дженнифер Кавильери.
Единственная чужая вещь в квартире – зубная щетка Филлиппа Кавильери.
Вот видите, все это выглядит либо не очень честно по отношению к одной девушке…
Либо уж совсем как осквернение памяти другой.
Доктор Лондон заговорил.
– Тогда выходит, что, как ни крути, вы не правы.
Мне было ясно, что он понимает, но легче от этого, увы, не стало.
– Неужели непременно должно быть или то, или другое? – спросил он с аллюзией, которая пришлась бы по вкусу самому Кьеркегору [35] . – Разве у вашей проблемы нет иного объяснения?
35
Серен Обю Кьеркегор (дат. Soren Aabye Kierkegaard 1813–1855) – датский философ, протестантский теолог и писатель. Критиковал выхолащивание христианской жизни, стремление жить благополучно и удобно и при этом считать себя христианином.
– Какого? – Я на самом деле не знал.
Последовала пауза.
– Она вам определенно нравится, – намекнул доктор Лондон.
Я обдумал его слова. А потом уточнил:
– Которая из них?
23
Наше рандеву с Марси пришлось отложить.
Совершенно забыв о сеансе у психиатра в пять часов вечера, я назначил на это время свидание с ней. Пришлось позвонить и все отменить.
– Что, струсили, друг мой? – на сей раз она была в своем кабинете одна и могла подразнить меня вволю.
– Слушай, я задержусь всего на час. Шестьдесят минут.
– А тебе можно доверять? – спросила Марси.
– А разве решение не за тобой?
В любом случае, на пробежку мы отправились, когда уже наступили сумерки. Которые были как никогда красивы, отраженные, вместе с огнями Нью-Йорка, в воде озера.
Сейчас, когда я снова смотрел на Марси, я чувствовал, как вчерашние сомнения отступают. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько она могла быть красивой. Я поцеловал ее. Затем мы приступили к пробежке.
– Как прошел день? – спросил я.
– А, обычные катастрофы, переизбыток продукции, недостаток продукции, транспортные накладки и паника в коридорах. Но больше всего мои мысли занимал ты.
Хотя у меня в запасе была пара тем для беседы, она как-то не клеилась. Я снова и снова возвращался к тому же: Марси пришла
– Тебе не интересно, куда мы направляемся? – спросил я, совсем отчаявшись.
– Компас ведь вроде у тебя, друг, – ответила Марси.
– Ты взяла с собой одежду?
– Ну не в спортивной форме я буду с тобой ужинать!
Мне стало любопытно, что она с собой прихватила.
– Где твои вещи? – поинтересовался я.
– В машине. – Она показала куда-то в сторону 5-й. – Обычный саквояж. Такие бизнес-туристы берут в самолет. Очень удобно.
– Для коротких поездок, – подытожил я.
– Ну, да, – сказала она, притворившись, что не поняла. Мы начали следующий круг.
– Я подумал – почему бы нам не заглянуть ко мне, – заметил я.
– О’кей, – сказала Марси.
– Там не очень просторно…
– Отлично.
– … И мы приготовим ужин. Своими силами. Я добуду все эти гребаные продукты…
– Прекрасно, – ответила Марси. Еще через сто ярдов она остановилась и почти жалобно произнесла: – Погоди, Оливер, а кто будет готовить сам ужин?
Я уставился на нее:
– Что-то мне подсказывает, что ты не в восторге от моего предложения.
И правда. На последнем круге она рассказала мне о своем кулинарном опыте, который стремился к нулю. Когда-то она собиралась даже пойти на курсы Кордон Бле, но Майк не позволил. Ничего, учиться готовить никогда не поздно. Мне даже понравилась эта мысль: сам-то я умел готовить макароны, яичницу и еще с полдюжины блюд. А потому в одночасье стал экспертом, способным ввести ее в мир кухни.
По дороге – кстати, пешком добираться до моего жилища гораздо быстрее, чем на машине, – мы заглянули в один из ресторанчиков, где продавали китайскую еду на вынос. Выбор дался мне с огромным трудом.
– Проблемы? – поинтересовалась Марси, наблюдая, как я мучительно изучаю меню.
– Ага. Не могу сосредоточиться.
– Это всего лишь ужин, – сказала Марси. Для меня осталось загадкой, что она имела в виду.
Я сидел у себя в гостиной, пытался читать воскресный выпуск «Таймс» и сделать вид, что леди у меня в ванной – обычное дело.
– Слушай, – сказала она, – полотенца у тебя не совсем… свежие.
– И правда, – подтвердил я.
– А чистых нет?
– Нет.
Некоторое время она молчала.
– Ладно, ничего со мной не будет, – наконец сказала она, выходя из ванной.
После нее там остался запах женщины. Я собирался сполоснуться по-быстрому (душ работал, прямо скажем, не особо хорошо), но запах ее духов заставил меня задержаться под тонкой струей воды дольше, чем планировалось. Может, я просто боялся покинуть бодрящее тепло душа?
Да, меня переполняли эмоции. Да, я был как никогда уязвимым в тот момент. Странное дело: снаружи меня дожидается женщина, готовая играть по моим правилам, а я никак не могу понять – хорошо это или нет.
Единственное, в чем я мог быть уверен, – что я снова способен чувствовать.
Марси Биннендейл уже хозяйничала на моей крошечной кухне: с видом эксперта пыталась справиться с плитой.
– Чтобы зажечь огонь в конфорках, нужны спички, Марси. – Я закашлялся и быстро открыл окно. – Давай покажу.