История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Беседа вторая. Первоначала северного ислама
Первое паломничество
Как мы уже знаем, принятие ислама волжскими булгарами не означало мгновенного постижения поразительной глубины и стройности коранических учений, хотя бы потому, что немногие булгары знали арабский язык и умели читать Коран. Этому еще предстояло научиться. Однако усилия ибн Фадлана и других, скорее всего хорезмийских, наставников должны были увенчаться хотя бы тем, что волжские булгары начали понимать основные требования исламской веры. Эти главные требования изложены как в Коране, так и во многих преданиях Святого Пророка, в частности, в нижеследующем, включенном в сборник хадисов «Муслим»:
«Требования веры таковы, что вы должны верить в Аллаха и Его ангелов, и Его Книги, и Его Пророков, и в Судный День, и вы должны верить
Таким образом, главные требования веры определяются так:
Вера в Единого Аллаха;
Вера в ангелов;
Вера в явленные Книги (Священные писания);
Вера в пророков Аллаха;
Вера в Судный День;
Вера в Промысел Аллаха.
Ислам как религиозная практика, основанная на вышеуказанных требованиях, держится на пяти основных столпах веры:
Свидетельствование, что никто и ничто не достойно поклонения, кроме Аллаха, и Мухаммад является Слугой и Посланником Аллаха (Калима);
Соблюдение пятикратной молитвы (Салат);
Уплата религиозного налога (Закаат);
Паломничество к Каабе, Дому Аллаха в Мекке (Хадж);
Пост в месяц Рамадан.
Религиозный налог, Закаат, является своего рода обязательной милостыней в размере двух с половиной процентов годового дохода. Этот налог промыслен как способ распределения благосостояния между разными слоями мусульманского общества; считается, что наживаемое богатство очищается посредством уплаты этого налога в пользу бедных и малоимущих.
Пост в месяц Рамадан, девятый месяц мусульманского лунного календаря, обязателен для всех взрослых мусульман за исключением больных и путешествующих. Этот пост начинается с рассветом и продолжается до захода солнца, после чего разрешено есть и пить, а также кормить неимущих, что считается особенно похвальным актом милосердия. Тот, кто по состоянию здоровья не способен держать пост, может участвовать в нем, кормя одного бедняка за каждый пропущенный день поста. Пост завершается праздником Ид-уль-Фитр – праздником разговения.
Хадж – религиозное паломничество хотя бы один раз в течение жизни – также обязателен для всякого мусульманина, который может позволить себе отправиться в далекое путешествие в Мекку. Время хаджа строго определено – между 7 и 10 днем мусульманского месяца Зульхиджжа. 10 число месяца Зуль-хидджа является важнейшим исламским праздником – Ид-ал-Адха (курбан-байрам), или праздником жертвоприношения.
Мы помним, как ал-Мас’уди в 943 году писал о том, что наследник булгарского царства прибыл в Багдад, где провел некоторое время прежде, чем отправиться в священное паломничество – хадж. Ал-Мас’уди не уточняет, когда именно это было. Однако сама логика установления дипломатических отношений между Волжской Булгарией и Халифатом позволяет нам предположить, что один из сыновей царя Джафара ибн Абдуллаха, скорее всего старший сын, отправился в хадж в том же году, в каком произошло официальное принятие ислама булгарским государством, то есть осенью 922 года. Вполне возможно, что он отправился на юг вместе с пустившимся в обратный путь посольством халифа, чтобы лично и незамедлительно развить отношения между Халифатом и страной северного ислама, засвидетельствовав халифу ал-Муктадиру принятие булгарами веры Пророка.
Как мы знаем, 310 год Хиджры начался 1 мая 922 года. Следовательно, месяц Зуль-хижжа 310 года как двенадцатый месяц лунного мусульманского календаря приходился на апрель 923 года. Чтобы вовремя – еще до зимних холодов – добраться сначала до Багдада, а затем и до Мекки в составе каравана паломников, сыну булгарского царя надо было выехать в путь не позднее конца августа – начала сентября.
Действительно, одна лишь дорога до Хорезма занимала, согласно ибн Фадлану, до семидесяти дней. Путешествие в Мекку также было весьма непростым и длительным предприятием, так что с учетом всех предосторожностей и дорожных проволочек выехать следовало загодя. К тому же царевичу следовало провести достаточное время и в самой столице Халифата прежде, чем отправиться в хадж, которым руководил в тот год, по свидетельству ал-Мас’уди, аббасидский амир Исхак бин ‘Абдаллах бин Малик бин ‘Абдаллах бин ‘Убайдаллах бин ал-‘Аббас бин Мухаммад [203] .
203
Ал-Мас’уди, «Золотые копи и россыпи самоцветов», Наталис, Москва, 2002, с. 588.
Дорога в Мекку, по которой двигался огромный караван паломников, «выходя из Багдада, проходила через Ефрат под Куфой и близ ал-‘Узайба вступала в пустыню», и проблема воды становилась самой серьезной проблемой. Здесь начинались и другие опасности, грозившие паломникам как со стороны бедуинов пустыни, от которых приходилось откупаться, так и со
Мы можем предположить, что багдадское посольство с присоединившимся к нему кортежем булгарского царевича выступило в свой обратный путь из Волжской Булгарии с тем же большим торговым караваном, с каким ибн Фадлан и его спутники прибыли в страну булгар. Вряд ли такое хлопотное и опасное предприятие, как отправка каравана на север, происходило более одного раза в год. Хорезмийским купцам ведь необходимо было не только довезти и распродать свои товары, но и прикупить в Булгарии новые, чтобы завершить предприятие с заветным барышом, а дело это – для расторопных, а не торопливых.
Все вышесказанное – только наше предположение, поскольку рукопись ибн Фадлана попала к нам без ее окончания. Однако, на наш взгляд, такое предположение не лишено логики.
У царя булгар, как пишет татарский историк и археолог Ф. Хузин, было, по крайней мере, два сына. Имя старшего из них осталось неизвестным, но, как полагает Ф. Хузин и другие, именно он совершил хадж еще при жизни халифа ал-Муктадира.
Второму сыну царя в смысле исторической известности повезло больше. Его имя, Микаил ибн Джафар, выбито на первых булгарских монетах вместе с именем ал-Муктадира. Именно ко времени его царствования в Волжской Булгарии относят завершение строительства города Биляра – столицы страны [204] . Микаил бин Джафар царствовал уже после своего старшего, оставшегося безымянным, брата. Однако время обоих царствований приходится, как мы видим, на период между 922–932 годом, поскольку в 932 году ал-Муктадир был убит.
204
Хузин Ф. Там же, с. 97.
Надо думать, что царь Джафар ибн Абдаллах не передал бразды правления старшему сыну тотчас после принятия страной ислама: в 922 году он обладал, как мы знаем, достаточной властью и силой, чтобы повелевать всеми булгарскими племенами. Следовательно, старший сын царя унаследовал престол в лучшем случае через год-два после описываемых ибн Фадланом событий и с того времени не мог уже называться царевичем.
Да и второй сын царя, Микаил ибн Джафар, до получения власти в арабских источниках назывался бы уже братом царя, а не его сыном. Однако в сообщении ал-Мас’уди речь идет именно о сыне булгарского царя, что еще раз указывает на то, что упомянутый ал-Мас’уди первый хадж из Волжской Булгарии имел место сразу после 922 года.
Чем же мог поразить и удивить Багдад булгарского царевича? Во-первых, надо думать, своей архитектурой, главные жемчужины которой были описаны так подробно и многократно, что мы можем воочию представить себе Город Мира десятого века, хотя никаких следов от аббасидского зодчества в современном Багдаде давно не осталось. Как писал о зарождении города историк архитектуры Эрнст Грубе:
«Город, основанный 1 августа 762 года по повелению халифа ал-Мансура при особенно благоприятном сочетании созвездий, был возведен по круговому плану. В четырех узловых пунктах находились четверо ворот, а посередине – широкая круглая площадь. В центре площади стоял дворец халифа, Кубба ал-Хадра, названный так по высокому зеленому куполу, возвышающемуся прямо над его сердцевиной. Этот купол был виден с огромного расстояния и стал символом столицы и самого правления Аббасидской династии.
Фортификационная система города была чрезвычайно затейлива и включала в себя окружавшие город глубокие рвы и пять круговых стен, окружающих центральную площадь. Между третьей и четвертой стеной располагались жилые кварталы, так что дворцая площадь была самой сокровенной частью столицы, отделенной от остального города двумя стенами с широким рвом между ними. Несколько усиленно охраняемых ворот, каждые со сложной системой запоров, защищали крепостные стены…
Город имел, таким образом, зримые признаки укрепленной крепости; и этот внушительный вид был полнейшим разрывом с открытой архитектурой Омеййядского периода, когда даже в «пустынных дворцах» укрепления были полностью декоративными и нефункциональными. Сама идея поместить царский дворец в окружение такого количества хорошо охраняемых и тяжело укрепленных стен могла бы принадлежать восточному деспоту. Действительно, сохранившиеся образцы Аббасидской архитектуры отражают эту новую концепцию сосредоточения власти в просторной и сложной структуре царского дворца [205] ».
205
Ernst J. Grube, The World of Islam, Paul Hamlyn, London, 1967, p. 36.