История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Нельзя утверждать, что ханафитский толк ислама обеспечивал больший расцвет исламской цивилизации, чем, скажем, маликитский или тот же шафиитский, отвергнутый волжскими булгарами еще в приезд ибн Фадлана. Пример мусульманской Испании, где повсеместно применялся именно маликитский толк, показывает, что при всем невероятном расцвете экономики, искусства, науки и культуры в Андалусии и при всей тяге коренного испанского населения к арабской цивилизации, ислам не нашел себе большого количества приверженцев среди неарабских жителей Испании. Он исторически ограничивался дворцовыми кругами арабских халифов, эмиров, а также сословиями купцов, ученых, ремесленников и крестьян.
Христиане Испании, перенимая внешние арабско-мусульманские обычаи и арабский язык, оставались при этом христианами, еще и потому, что не чувствовали
Думается, что полное исчезновение ислама из пределов Испании к XVII веку объясняется не только жестокостями «реконкисты» и католической инквизиции, но и тем, что узкое поле маликитского правоведения не позволило исламу даже за восемь веков укрепиться среди коренного неарабского населения в качестве собственного, «кровного и родного» права. С учением Абу Ханифы этого не произошло, и благодаря его мировоззренческой широте и признанию целого ряда местных законов «двунадесять языков» Ирана и Средней Азии приняли это учение как «свое, родное». Многочисленные правоведы ханафитского толка вышли именно из Средней Азии и Хорасана. Одним из ярких применений ханафитской юридической гибкости стали, например, ирригационные законы, разработанные в Хорасане по отношению к сети каналов, существовавших там с древнейших времен. В Бухаре, с которой экономика и культура Волжской Булгарии были неразрывно связаны с доисламских времен, с начала XI века вплоть до монгольского нашествия XIII века знатоки ханафитского богословия, которые вели свое происхождение от рода Бану Миза и носили наследственный титул садров (ученых) удерживали за собой и политическую власть. В описываемое нами время ханафитское право еще продолжало разрабатываться согласно требованиям реальной жизни и реальной экономики: своды законов и фетв, подобные своду Бурханаддина ибн Миза (ум. 1174), возникали, таким образом, и в XII веке.
В области религиозного знания Бухара соперничала с Багдадом еще и потому, что с этим городом связана жизнь знаменитого собирателя хадисов Мухаммада бин Исмаила Абу Абдаллаха ал-Джу’фи ал-Бухари (810–870). Великий ученый, свод хадисов которого стал главным классическим трудом, из которого черпали и черпают знания и вдохновение целые поколения исламских ученых и простых мусульман, начал собирать предания о Пророке с десятилетнего возраста, уже тогда обладая удивительной памятью и замечательными способностями.
Ал-Бухари в своем стремлении собрать самые достоверные хадисы о жизни и деятельности Пророка объехал весь Халифат, побывав не только в соседнем Хорасане и Ираке, но также в Хиджазе и Египте. Он сам говорил, что в процессе сбора хадисов встречался с более чем тысячей шейхов. Рассказывают также, что ал-Бухари никогда не записывал в свое собрание новый хадис без того, чтобы вначале не совершить омовение и намаз в два раката. Его отношение к сбору материала было отмечено как скрупулезной точностью в передаче узнанного и услышанного, так и критическим анализом в отношении содержания преданий, человеческой надежности и религизной праведности передатчиков и соответствия хадисов кораническому учению. Ал-Бухари еще в молодости составил биографический сборник о людях, чьи имена появлялись в цепи передатчиков хадисов, утверждая, что написал он эту книгу при лунном свете у гробницы Пророка в Медине.
Жизнь его, как и жизнь всякого выдающегося человека, не была безмятежной: в Иране он был обвинен в ереси в связи со спорами о сотворенности Корана, а возвратясь в Бухару, имел неприятности с власть имущими и оказался в ссылке в небольшой деревушке Хартанка вблизи Самарканда, где потом жил со своими родственниками. Там он и умер в 870 году, через месяц после того, как взмолился Богу с просьбой забрать его из мира, где он испытал столько горя и человеческой враждебности.
Главный труд своей жизни, собрание хадисов «Сахих Бухари», этот великий мусульманский ученый составлял в течение шестнадцати лет. Его собрание представляет собой 97 томов с 3450 главами.
Без тематических повторов это число сокращается до 2762 хадисов, которые были рассортированы по тематике, покрывающей отдельные аспекты мусульманского права, а также принципиальные религиозные вопросы о сотворении мира, различных пророках и комментариях к Корану. Ал-Бухари при этом не принадлежал всецело какой-либо из четырех школ мусульманского права, и хотя уже при жизни он считался выдающимся знатоком хадисов, лишь с X века его собрание стало признаваться поистине выдающимся. С течением лет мусульмане-сунниты стали считать «Сахих Бухари» книгой, уступающей по важности лишь самому Корану.
Неудивительно, таким образом, что религиозное знание в течение многих веков после принятия волжскими булгарами ислама стало поступать в северные пределы именно из Бухары и других центров учености Средней Азии. Это обеспечивалось не только географической близостью и торговыми связями городов Великого Шелкового Пути с новыми городами Великого Пушного Пути. Оно объяснилось и тем немаловажным фактором, что города Средней Азии уже в X веке были светочами мусульманской учености. С распадом Халифата и все большим нарастанием политической нестабильности в Багдаде Средняя Азия и Северный Иран становились настоящими бастионами исламской цивилизации, как в экономическом, так и в научно-богословском смысле. Не случайно, что в эпоху первоначального расцвета Северного ислама именно в Средней Азии и Иране жили и творили такие великие деятели мусульманской культуры как Бируни, Авиценна, Фирдоуси и Омар Хайям.
Мы уже не говорим о том, что ранее упомянутые в нашей книге классики мусульманской науки математик Муса ал-Хорезми, астроном Мухаммад ал-Фергани и, наконец, ал-Фараби были выходцами именно из Средней Азии.
Сказанное, конечно же, не означает, что поток практических богословских и научных знаний шел в Волжскую Булгарию только из Средней Азии. Как мы увидим, в XI–XII веках знание проникало на берега Волги и Камы даже из таких дальних центров исламской цивилизации, как Египет и Испания. Однако было бы естественно предположить, что государственный импульс приобретения систематических знаний связывал Волжскую Булгарию с Бухарой уже в самые ранние времена Северного ислама. Они были связаны взаимными узами настолько, что по возвращении из своего первого паломничества наследник булгарского престола вполне мог заручиться присылкой в Волжскую Булгарию вероучителей уже не из Багдада, но именно из Бухары. Мы помним, что на пути в Волжскую Булгарию посольство халифа ал-Муктадира заехало в Бухару, где отрекомендовало себя при дворе эмира Хорасана Насра ибн Ахмеда (913–942). Министром этого юного монарха был выдающийся мусульманский ученый, географ и историк Абу Абдаллах ал-Джейхани, о котором уже шла речь в наших беседах. Однако именем ал-Джейхани круг выдающихся представителей исламской цивилизации и учености в Бухаре не исчерпывался. В то же время, когда булгарский царевич, как мы предполагаем, возвращался из хаджа домой, покровительством эмира Хорасана пользовался также великий поэт Рудаки (ум. 940 или 950), который, по сообщениям современников, создал собрание в 100 000 стихотворных строк, лишь немногие из которых дошли до наших дней. Но этих строк и отдельных стихотворений оказалось достаточно, чтобы поставить Рудаки в ряд с самыми выдающимися поэтами человечества.
Непосредственным покровителем Рудаки и других мусульманских ученых историки называют другого незаурядного человека, везиря саманидского эмира Хорасана с 922 года по 938 год Абу-ль Фадла ал-Баллами, сын которого, Абу Али Мухаммад, также был везирем, но прославился главным образом переводом монументального исторического труда ат-Табари.
Для булгарского царевича была не только естественно, но и необходимо посетить Бухару на пути домой из своего паломничества, и более чем возможно, что ему, как и ибн Фадлану, довелось беседовать с ал-Джейхани, ал-Баллами и другими историческими личностями, которые являлись славой Бухары в десятом столетии. Таким образом, главные тенета ислама, первоначала веры и основные положения Шариата ханафитского толка были почерпнуты северными мусульманами из Средней Азии, и эта традиция продолжалась вплоть до XIX века.