История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Переход от языческой, полукочевой и, для ряда племен Волжской Булгарии, кочевой культуры к культуре Шариата ханафитского толка происходил, как мы отметили, постепенно и не носил характера цивилизационной революции. По существу, внедрение Шариата исподволь шло в Волжской Булгарии и до приезда посольство ибн Фадлана, и в сфере новой морали и религиозного знания распространение нравственных правил и законов Шариата шло, скорее всего, путем примера и подражания. Очевидно, что мусульмане, сколько бы их ни было на деле в стране в начале X века, были самой яркой и зажиточной частью булгарского общества. Это ясно уже потому, что ислам, как мы неоднократно говорили, приходил на берега Волги с торговыми караванами из Средней Азии. Люди, связанные с этой прибыльной торговлей, обладали не только большими знаниями, но, скорее всего, и большим материальным достатком по сравнению с соплеменниками-язычниками и сопредельными племенами, занятыми менее прибыльным скотоводством и земледелием, которое и до пришествия ислама имело в волжско-камском регионе тысячелетнюю историю. Археологические находки свидетельствуют, что появление железных серпов для уборки урожая можно отнести к первому тысячелетию до
258
«Историко-археологическое изучение Поволжья», межвузовский сборник, Йошкар-Ола, 1994, с. 26.
В более близкие времена в Волжской Булгарии уже применялись плуги с железными лемехами. Что же касается сельскохозяйственных злаков, то исследователи на основе археологических материалов, выявленных в период с X по XIII век, пишут:
«В зерновых материалах выявлено около 20 видов культурных растений. Среди зерновых преобладают пшеница мягкая, просо, яхмень и полба-двузернянка. В сравнительно небольшом количестве обнаружены пшеница твердая, чечевица, горох, вика посевная. Преобладание посевов пшеницы, ячменя, проса и полбы подтверждается также материалами других памятников… Из технических культур популярностью пользовался лен; конопля встречается значительно реже [259] ».
259
Хузин Ф. «Волжская Булгария в домонгольское время». Там же, с. 73.
Классик татарской археологии Ф. Халиков, рассказывая о структуре экономики Волжской Булгарии, также утверждает, что
«В основе хозяйства домонгольской Булгарии лежало развитое для своего времени земледелие и мясо-молочное скотоводство… В X–XII веках основными орудиями обработки почвы были тяжелый однолемешный сабан (плуг) для поднятия целинных черноземных почв и легкая соха с двумя железными сошниками для более легких почв. Ведущей системой земледелия в этот период еще остается переложная система с освоением целинных земель, но булгарам была известна и паровая система с применением трехполья. Показательно, что, как для центральных, так и окраинных земель, например, для района булгаризированных буртас, становится характерным однотипный набор сельскохозяйственных культур – преобладание в посевах пшеницы, затем проса и ячменя. Эти факты наряду с находками почти по всей территории Волжской Булгарии однотипных земледельческих орудий свидетельствуют об установлении почти по всей стране близкой системы земледельческого производства [260] ».
260
Халиков А. «Татарский народ и его предки». Там же, с. 99.
Как бы то ни было, в начале X века булгарское земледелие еще не играло той основополагающей роли в структуре экономики и налогообложения, которую начало играть в конце того же века. Однако, в целом, экономика Волжской Булгарии в начальные десятилетия пришествия ислама на Волгу уже представляла собой нечто сложившееся, как в смысле своей структуры, так и в смысле определенной системы налогообложения, о которой, впрочем, нам известно достаточно мало.
Ведь когда мы говорим о развитии булгарского государства, мы имеем в виду не только развитие религиозной и традиционной культуры, но и экономическое развитие, которое и в те времена являлось основополагающим. Для экономического же развития государства главной необходимостью является сбор налогов, деньгами и натурой, достаточный для того, чтобы государство не только сводило концы с концами, но росло и укреплялось. Динамика экономического развития Волжской Булгарии, как представляется, получила с принятием ислама новый толчок, однако неверно было бы считать, что к моменту принятия ислама экономика булгар находилась в застое. Об этом свидетельствует уже известный нам разговор ибн Фадлана с царем булгар:
«Однажды я спросил царя: «Государство твое обширно и доход твой большой, так почему же ты просил халифа, чтобы он построил крепости на доставленные от него деньги?
Он же ответил: «Я полагаю, что Исламская держава приносит счастье, так как денежные средства этой державы накапливаются из дозволенных религиозным законом (Шариатом) источников. По этой причине я и обратился с просьбой. Право же, если бы я захотел построить крепость на свое серебро и золото, то для меня не было бы никакой трудности. Но мне важно было получить благословение при помощи денег повелителя правоверных, и я просил его об этом [261] ».
261
«На стыке континентов и цивилизаций». Там же, с. 40.
Наличие в Волжской Булгарии не только натурально-обменного, но, в какой-то степени, и денежного обращения, а значит, и денежных видов налога, свидетельствует о том, что государство уже имело свою систему налогов. Всякое государственное изменение этой системы в пользу повышения или понижения налогов было, конечно же, чрезвычайно важным
«Едят они в основном просо с кониной, но у них много и пшеницы, и ячменя. И каждый сеет там для себя и пользуется своим урожаем сам. У царя отбирать урожай нет никакого права. Царю они платят каждый год по одной собольей шкуре с дома [262] ».
Если учесть, что, по словам ибн Фадлана, «царь булгар платит дань царю хазар: от каждого дома в его стране – шкуру соболя», то получается, что увеличение налоговой базы государства к концу X века совершилось, скорее всего, не за счет новых исламских налогов. Это стало результатом того, что булгары перестали платить дань Хазарии, павшей под натиском Киевской Руси во второй половине X века. Надо думать, однако, что ибн Фадлан чего-то по незнанию не договаривает, так как из его слов выходит, что царь булгар практически не получал никакого дохода в пользу своего государства, а только собирал дань для хазар (по шкуре соболя с дома). Впрочем, можно предположить, что основным доход царя был все же не налог с жителей, а важнейший для Волжской Булгарии налог с международной торговли, и здесь, как ни удивительно, ставки налога вначале полностью совпадали со ставками, предписанными исламом:
262
«На стыке континентов и цивилизаций». Там же, с. 35.
«Если же к булгарам прибудет торговый корабль из страны хазар, то царь выедет верхом, пересчитает находящиеся на корабле товары и возьмет себе десятую часть. А если прибудут к ним русы или какие-нибудь люди из других племен с рабами, то царь выбирает для себя из каждого десятка одного человека [263] ».
Это означает, что царь булгар получал с любого судна, приходившего сверху или снизу по течению Волги и Камы, десятину в виде налога. Происходило ли это потому, что сам царь уже был мусульманином и знал, что ставка исламского торгового налога в среднем равняется 10 %, или потому, что таков был традиционный торговый налог, но факт налицо: международная торговля облагалась в Волжской Булгарии исламской десятиной, которая в Шариатском экономическом праве носит название ‘ушр. Согласно ханафитскому праву, любые предназначенные для торговли товары, стоимость которых превышала 200 дирхемов, облагались, частично или полностью, десятинным налогом, так что с введением Шариата главе булгарского государства не пришлось ничего принципиально менять в устоявшейся системе налогообложения. Другое дело, что с распространением ислама в Поволжье в эту систему вводились необходимые изменения в зависимости от того, с кого взимался указанный налог. Дело в том, что ханафитское право различает три вида налогоплательщиков: мусульман, зиммиев, то есть, иноверцев, состоящих под защитой мусульманских законов, и харбиев, то есть, людей, прибывающих из неисламских стран. Исходя из такого разделения мусульманский купец должен был платить со своих товаров лишь четверть ‘ушра, то есть 2.5 %; зиммий должен был платить половину ‘ушра, то есть, 5 %, и только харбий, то есть, торговый представитель неисламской страны, обязан был платить полную десятину. То, что царь булгар, по наблюдению ибн Фадлана, взимал десятину с каждого корабля, говорит лишь о том, что в ситуации уже известной нам политической напряженности между Волжской Булгарией и Хазарией мусульманские купцы прибывали в страну, как правило, сухопутным, а не речным путем. Таким образом, можно предположить, что с сухопутных мусульманских караванов, прибывавших на Волгу из Хорезма, царь булгар взимал самую льготную ставку налога, которая впоследствии, с падением и распадом Хазарии, стала взиматься и с речных торговых караванов. То, что даже в этих условиях царь обладал достаточными денежными средствами для постройки крепости, говорит лишь о том, насколько активна была международная торговля даже в те нелегкие для булгарского государства времена.
263
«На стыке континентов и цивилизаций». Там же, с. 39.
Мы обрисовали только самые основные контуры понимания законов и положений исламского права ханафитского толка на заре пришествия ислама в Волжскую Булгарию. В дальнейшем мы не будем специально вдаваться в философско-религиозные или многосложные налоговые аспекты исламского законодательства. Главным свидетельством того, как это законодательство заработало на деле, стал расцвет мусульманской государственности Волжской Булгарии и та атмосфера добрососедства, которая установилась в отношениях молодого государства с его соседями.
Эти отношения, между тем, становятся чрезвычайно важными в свете наших бесед, поскольку в конце X и начале XI века на территории нынешней России устанавливались и упрочивались уже не только мусульманские, но и христианские законы и понятия. Как выясняется, это вовсе не послужило причиной межрелигиозной и, как следствие, межгосударственной вражды. Как раз напротив, XI век в отношениях между Волжской Булгарией и Киевской Русью был во многих отношениях «золотым веком», о чем и пойдет речь в нашей следующей беседе.