История русских обителей Афона в XIX–XX веках
Шрифт:
Основатели Братства русских келлий
Архитектурный террор доходил до того, что приходилось прибегать к хитростям: при строительстве русской келльи Сщмч. Игнатия Богоносца в Карее вначале были воздвигнуты фальшивые стены, и, когда купол был готов и крест водружен, стены разрушили, и келлья предстала в своем истинном виде.
Настоятелю келльи Св. Троицы на земле сербского монастыря Хиландарь иеромонаху Нифонту также приходилось пускаться на хитрости. Греки всячески препятствовали украшению святой обители. Многое нужно было делать тайно. Например, при ремонте храма Святой Троицы настоятель хотел устроить купол, как у всех русских церквей. Страха ради вся братия и мастера в одну ночь сумели собрать купол, установить его и водрузить крест.
К сожалению, не всегда эта война ограничивалась «холодным» течением, иногда наблюдались весьма «горячие» проявления. Так, в журнале «Сообщения Императорского Православного Палестинского общества» за 1906 г. можно прочитать о побоище, учиненном монахами Каракальского монастыря в русской Крестовоздвиженской келлье в 1905 г. под праздник Святой Троицы. Во время отсутствия настоятеля келльи иеромонаха Пантелеймона, который был в отъезде в Константинополе, и
127
В момент этого нападения в келлье проживало около 50 человек.
128
С Афона. Корреспонденция // Сообщения Православного Палестинского общества. 1906. 17. В. 2. С. 288–292.
Мы уже знаем о двух причинах национальной розни, посеянной греками: опасение «панславянизма» и корыстолюбие греков. Здесь же мы можем прочитать и о том, до каких невероятных размеров дошла русофобия на Афоне. «В заключение нужно сказать, что в минувшую тяжелую пору несчастной Русско-Японской войны русским инокам Святой Афонской Горы пришлось чувствовать себя особенно безотрадно и грустно. Греки немало „залили им за спину жира”, как выражаются здесь, пользуясь почти каждой нашей военной неудачей на суше и на море для обидных насмешек, злобных выходок и открытого поругания. Братья по вере и жизни! Вы ли это? Что осталось у вас от славных времен византийских, когда монашеский Афон был подлинно Святой Горой? Боже, призри с небесе и… посети виноград сей». Об ужасных проявлениях греческого «патриотизма» в Русско-Японскую войну можно добавить следующее: «Когда здесь было получено печальное известие о трагической кончине Макарова, греческие монахи на каждом шагу кричали: „Да здравствует Япония! Долой Россию!”» [129] .
129
Санкт-Петербургские ведомости. 1904. № 110. С. 2.
Главная причина такого отношения к русским келлиотам – это страх перед сильной тогда Россией. И, конечно, ущемленное национальное чувство. История Греции, можно сказать, и составляет историю античного мира. Древняя история христианства – фактически история Византии. Даже Библия – и та на греческом языке, а тут приходят племена, в относительно недавнем прошлом бывшие варварскими, и заполняют древнюю Афонскую землю. Хотя с первых веков христианства на Афонской земле жили монахи разных национальностей, об этом уже не вспоминалось. Как писал спутник епископа Порфирия (Успенского), тогда еще архимандрита, Благовещенский: «В Руссике один монах сказал: мы прежде были светилами мудрости земной, мы выработали начала науки и искусства: но потом разные варвары разграбили у нас это богатство. Остались у греков только гордость и честолюбие народное, и этого наследия предков не отнимет у нас никто…» [130] . Причиной этому было то, что русские келлиоты пытались найти себе убежище на обширной территории, принадлежавшей Хиландарскому сербскому монастырю.
130
Благовещенский Н. Афон. Путевые впечатления. СПб., 1864.
Конечно, такие настроения были далеко не у всех греков-монахов, но то, что они существовали, подтверждает и позорная распря вокруг Пантелеймонова монастыря. Не все знают, что она и послужила толчком к основанию Ново-Афонской обители на Кавказе: мудрые старцы решили приготовить убежище братии на случай печального исхода. «Первым толчком к строительству новой обители на Кавказе явились печальные события смуты 1874–1875 г. в Пантелеймоновом монастыре… В 1874 г. в разгар печальных событий в монастыре, старцы Иероним и Макарий увидели необходимость теснее связать судьбу афонской обители с родным отечеством, поставить себя под покровительство своего правительства, чтобы впредь не иметь опасений за теплое убежище на случай угрозы выселения с Афона…» [131] . Это было даже закреплено в особом акте, получившем высочайшее утверждение 8 декабря 1879 г., пункт 9 которого гласит: «В случае смертных обстоятельств на Востоке и невозможности дальнейшего пребывания на Афоне, братство Пантелеймонова монастыря получает убежище в новой обители, как отрасли сего монастыря, обязанной своим началом и образованием усердию его братства, и в таком случае настоятель Пантелеймонова монастыря вступает с разрешения Св. Синода в управление этой обителью…» [132] .
131
Иоаким (Сабельников), иеромонах. Великая стража. М., 2001. С. 262.
132
Душеполезный собеседник. 1912 г. № 9. С. 310.
Источниками подобных настроений были, как правило, элладские греки, частично уже развернувшиеся от варварского Востока к просвещенному Западу. Почитание Англии распространялось даже на религиозную сферу, в те годы в Греческой Церкви усилились симпатии к англиканству. Они плохо относились даже к «турецким» грекам, и хорошая иллюстрация тому – неприязнь к великому старцу Хаджи-Георгию [133] .
Яркими примерами враждебных отношений к русским келлиотам были изгнание русского братства во главе с иеросхимонахом Кириллом из келльи Василия Великого, погром в Крестовоздвиженском монастыре и некоторые другие, о чем говорится в описаниях некоторых русских келлий.
133
Хаджи-Георгий, известный старец, прославившийся своим аскетизмом. Один
Но, увы, это было не единственным, хоть и самым главным, препятствием на пути становления русского монашества на Афоне. Было и противодействие со стороны самой же России, вернее, некоторых церковных кругов, выразителем которых явился известный профессор Киевской Духовной академии профессор А. А. Дмитриевский. Он часто совершал паломничества на Святую Гору, останавливался в Пантелеймоновом монастыре, высоко ценил наш монастырь, но не очень хорошо разбирался в афонской монашеской жизни и считал, что келльи существуют только для того, чтобы в них отправлять «с глаз долой» состарившихся, истощенных монахов, неспособных выдержать тяжелые монастырские труды.
«В киновиях жизнь иноческая… требует громадного напряжения сил физических и моральных от вступивших в нее: непрерывные нощеденственные богослужения, тяжелый физический труд в виде послушания, суровая пища и весьма короткий отдых – вот на что себя обрекает вступающий в число братства киновии. Немногие из насельников киновий выносят такой суровый, подчас совершенно непосильный монастырский режим, но и эти сильные духом энтузиасты – иноки, принесшие на Св. Гору, по-видимому, несокрушимое здоровье, к сорока – сорока пяти годам своей жизни от понесенных на пользу обители трудов и от неблагоприятных физических окружающих их причин становятся в конце концов жалкими разбитыми стариками» [134] . Это напоминает больше концентрационный лагерь, чем монастырь, и указывает на превратное понимание монашества, господствовавшее в некоторых кругах русского общества. К сожалению, такое понимание киновии имело тягчайшие последствия для русских монахов.
134
Дмитриевский А. А. Русские келлиоты на Афоне. Сообщения Императорского Православного палестинского Общества. 1908 г. № 1. С. 71.
Иеросхимонах Пантелеймон, настоятель келльи Воздвиженья Креста Господня Каракальского монастыря
В действительности келльи – это более совершенная форма монашеской жизни по сравнению с гигантами киновиями, подобными Свято-Пантелеймонову монастырю. В них больше возможностей для полноценной духовной жизни, так как насельников мало и они находятся под непосредственным контролем старца.
По закону императора Николая Павловича от 1836 г. афонские монахи в России «за таковых не признаются и, следовательно, приезжать и проживать в России под своими монашескими именами не могут» [135] . Естественно, нельзя обвинять императора в гонении на монахов, но вопрос, кто же стоял за этими гонениями на афонских монахов, остается открытым.
135
Монастырь. 1909. № 1.
Хорошо известно: в середине XIX в. русский посланник в Константинополе по указанию правительства просил Патриарха установить ограничения для поступления русских монахов в афонские монастыри и сделать внушение Протату, чтобы не принимали их без строгого исследования и без предоставления необходимых бумаг. Два Константинопольских Патриарха – Анфим и Григорий – делали такое внушение Протату соответственно в 1851 и в 1868 г. [136] . Иначе чем гонением на русское монашество эти действия не назовешь. Несмотря на хорошо известное неприязненное отношение к монашеству в среде русских либералов, такие действия властей остаются непонятными [137] . То ли это был испуг, что русские обучатся здесь «вольной» монашеской жизни и принесут это знание в Россию, то ли боязнь, как бы все монахи не разбежались. Скорее не то и не другое, а просто неприязненное отношение к монашеству, о котором уже говорилось. «Противники афонского монашества указывают на то, что большинство идущих туда спасаться – это тунеядцы, ищущие даровой кусок хлеба, или лица с запятнанным прошлым, которым уже невозможно жить в мире и не остается ничего более как бежать подалее от людских глаз», – пишет Н. Благовещенский, книга об Афоне которого вызвала неоднозначную реакцию. И еще: «Совершенно ненормально на Святой Горе – это отношение русских монастырей к России. Русская высшая духовная власть никакого прямого влияния на русские святогорские монастыри не оказывает; афонский иеромонах не считается таковым в России и прав священства у нас не имеет…»
136
Красковский И. Ф. Игумен русских святогорцев. М., 1998. С. 78.
137
Видимо, правительство боялось, кроме всего прочего, и проникновения каких-то революционных элементов в среду русского афонского монашества. Слухи о прячущихся там революционерах все время распространялись по России. В полицию поступило сообщение, что социалисты (видимо, эсеры) готовят очередной «экс» (то есть экспроприацию на нужды своей партии). И место проведения этого ограбления – Русский Пантелеймонов монастырь на Афоне! По мнению социалистов, этот монастырь должен был заключать несметные богатства. Волнующее сообщение было, конечно, передано обер-прокурору Победоносцеву. «Все усилия партии социалистов направлены теперь к тому, чтобы заручиться средствами, и теперь, наконец, по мнению эмиграции, эти усилия должны увенчаться успехом. Из России в скором времени ожидаются две личности, которые отправляются в Константинополь, а оттуда на Афон, где под видом поступления в монашество водворятся в одном из монастырей и употребят все старания для того, чтобы завладеть громадным, до двух миллиардов (?) достигающим, денежным капиталом, накопившимся с давних лет в монастыре Руссик. В этом монастыре готовится подкоп, начатый несколько лет назад, которым имел намерение воспользоваться в 1884 г. известный анархист Калмыков, набравший шайку в Болгарии и с нею отправившийся для освобождения Македонии с целью затем пробраться на Афон, но так как он убит был в стычке с турецким отрядом, то это намерение не осуществилось. План подкопа, бывший у Калмыкова, доставлен кружку анархистов с сообщением, что в монастыре Руссик уже более года проживает анархист, поляк, по профессии живописец, специально занимающийся иконописанием, который пользуется там большим почетом и доверием и, не навлекая на себя никакого подозрения, работает над подкопом и обладает самыми точными сведениями о хранилище, где помещается сказанный капитал. Ожидается только прибытие двух упомянутых лиц из России для того, чтобы приступить к делу похищения.
Лица эти могут быть снабжены болгарскими паспортами и рекомендацией к пребывающему в Константинополе болгарскому экзарху Иосифу для устранения препятствий к принятию их в один из афонских монастырей. Оба воспитывались в семинарии, принадлежат к духовному званию и хорошо знакомы с церковными обрядами». Для выяснения обстоятельств этого дела на Афон был послан Сергей Васильевич Керский, помощник обер-прокурора К. П. Победоносцева. Разумеется, никаких революционеров он там не обнаружил и денег тоже, так как все средства монастыря хранились в банке. После восстания на броненосце «Потемкине» говорили, что кто-то из мятежников нашел себе пристанище на Афоне. Доказательством этой версии служит небольшая статья, опубликованная 14–15 июля 1913 г. газетой «День» в С.-Петербурге следующего содержания: «… Всех прибывших (в Одессу) монахов 616. Взято было на Афоне 634, но восемь из них, оказавшихся причастными к делу восстания на броненосце «Кн. Потёмкин-Таврический», отправлены непосредственно в Севастополь». «День» – орган демократической печати, выступавший с антицерковных и антимонархических позиций.