История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
Шрифт:
своих литературных теорий, частью строил заговоры против большевиков и
воевал на их стороне против белых. В 1921 г. он был самой заметной
литературной фигурой среди петербургского молодого поколения, которое он
учил теории литературы. В 1922 г. он бежал из России и таким образом избежал
суда за свою заговорщическую деятельность. Но после короткого пребывания в
Берлине он вернулся в Россию и помирился с советскими властями. Теоретик
он, несомненно, блестящий,
а сам он поверхностен и совершенно лишен чувства исторической перспективы
и чувства меры. Но идеи, которые он пустил в оборот – здравые идеи,
оказавшиеся очень плодотворными. Как критик он умело применяет свои
любимые теории к любому литературному произведению, старому и новому,
отбрасывая их «идеи» и «философии» и сводя их к чисто формальным
элементам. Любимый его писатель Стерн, и на примере Тристрама Шенди он
продемонстрировал два своих любимых явления: «игру с сюжетом» и
«обнажение приема». Недавно он опубликовал подробный анализ Крошки
Доррит, в котором демонстрирует приемы «романа тайн». Сам он не писал
художественных произведений, но у него есть место не только в теории
литературы, но и в самой литературе, благодаря замечательной книге
воспоминаний, название для которой он, верный себе, взял у своего любимого
Стерна – Сентиментальное путешествие(1923); в ней рассказаны его
185
приключения от Февральской революции до 1921 года. По-видимому, книга
названа так по принципу « lucus а поп lucendo» («роща не светит» – лат. форма,
означает «по противоположности»), ибо всего замечательнее, что
сентиментальность из книги вытравлена без остатка. Самые кошмарные
события, как, например, резня курдов и айсоров в Юрмии, описаны с
нарочитым спокойствием и с изобилием фактических подробностей. Несмотря
на аффектированно-неряшливый и небрежный стиль, книга захватывающе
интересна. В отличие от столь многих нынешних русских книг, она полна ума и
здравого смысла. Притом она очень правдивая и, несмотря на отсутствие
сентиментальности, напряженно эмоциональна. При всех своих недостатках это
самая замечательная книга на подобную тему. После Сентиментального
путешествияШкловский выпустил «роман в письмах» – Zoo(1923). Здесь все
недостатки его предыдущей книги непомерно вырастают, а достоинства не
сохраняются. Она жеманна, неряшлива, визглива и слишком
личной жизнью автора и его друзей. К сожалению, эти черты стиля Шкловского
имели такое же большое влияние, как его теории, и у молодых людей теперь
модно начинать литературное поприще с натянуто-шутливой и претенциозной
«автобиографии»*.
Влияние Шкловского шло в направлении переноса внимания с меньших
узлов на более крупные, со стиля на конструкцию. Сейчас это называют
«западной» тенденцией прозы, в отличие от «восточной» тенденции к
избыточно орнаментальному письму. Но сам Шкловский более заинтересован в
стернианских «играх» с сюжетом, чем в самом сюжете.
Он оказал большое влияние на кое-кого из «Серапионовых братьев» –
литературное братство молодых людей, созданное в 1921 г. и выдвинувшее
нескольких видных писателей. Самые «западные» из «Серапионовых
братьев» – В. Каверин (псевдоним В. Зильбера) и Лев Лунц (1901–1924), чья
ранняя смерть была большой утратой для русской литературы и о ком я еще
буду говорить в главе о драматургии. Каверин в своих рассказах занялся
реализацией идеи Шкловского об «игре с сюжетом», избрав для себя образцом
фантастические конструкции Гофмана.
Бесспорно, русскому читателю надоела орнаментальная проза с ее гипертрофией
стиля и отсутствием повествовательного элемента; она жаждет, больше чем когда либо,
настоящего «западного» сюжетного повествования. Многие писатели пытаются создать
роман чистого действия, но пока это никому не удалось, и в
– --------------------
*Пик этой моды был в 1922 году, а сейчас, повидимо-му, мода проходит.
литературе по-прежнему царят орнаменталисты и бессюжетные реалисты.
Не слишком привередливые и искушенные вновь накинулись на импортное
чтиво; с тех пор, как в 1922 г. была возрождена книжная торговля, Тарзан
промчался по России, как лесной пожар, и сегодня там так же популярен, как в
1908 г. был Нат Пинкертон.
Литературный роман «западного» типа в России еще предстоит создать.
Ближе всех к этому подошел Эренбург.
Илья Григорьевич Эренбург (род. 1891 г.) – еврейского происхождения,
родился в Москве. Начал он со стихов, в которых проявил удивительное умение
приспосабливаться к вкусам времени; его стихи с 1911 до 1922 гг. могли бы
служить учебником по смене литературных школ. Предвоенные годы он провел
в Париже и как никто из русских писателей проникся духом Монпарнаса и
«Ротонды». Во время войны был корреспондентом на Французском и