История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
«– До чего ж неистребим ты, Александр! Я бы так не мог…
– Порода такая и натура русская. Притом – старый солдат. Кровь из носа, а смейся!..»
В своём монологе Александр Стрельцов поднимает много больных вопросов, острых проблем. Хочется подчеркнуть, что после знакомства с этими главами бледнеют некоторые скороспелые произведения, авторы которых с поразительной односторонностью трактовали серьёзные проблемы нашего исторического прошлого: подлинная, объективная правда истории, всесторонняя оценка деятельности Сталина, где есть не только признание его заслуг, но и осуждение его ошибок («Он, безусловно, крупнейшая после Ленина личность в нашей партии, и он же нанёс этой партии такой тяжкий урон»), глубокий анализ морально-политического настроя советского народа накануне
Генерал Стрельцов с восхищением говорит о людях, с которыми ему приходилось встречаться: «И какой же народище мы вырастили за двадцать лет! Сгусток человеческой красоты! Сами росли и младших растили. Преданные партии до последнего дыхания, образованные, умелые командиры, готовые, по первому зову, на защиту от любого врага, в быту скромные, простые ребята, не сребролюбцы, не стяжатели, не карьеристы… Да разве только в армии вырос такой народище? А гражданские коммунисты, а комсомольцы? Такой непробиваемый стальной щит Родины выковали, что подумаешь, бывало, – и никакой чёрт тебе не страшен. Любому врагу рога свернём и хребет сломаем!»
Генерал Стрельцов участвовал в Первой мировой войне, командовал полком Красной армии в Гражданскую, воевал в Испании, много повидал на своём веку и научился разбираться в людях. А вот Сталин остаётся для него загадкой: война с фашистами на носу, а он санкционировал арест многих армейских работников. «Да что же с ним произошло? Для меня совершенно ясно одно: его дезинформировали, его страшнейшим образом вводили в заблуждение, попросту мистифицировали те, кому была доверена госбезопасность страны, начиная с Ежова. Если это может в какой-то мере служить ему оправданием». Но и после тяжких испытаний Александр Стрельцов не потерял веру в свою партию, по-прежнему готов верой и правдой служить своему отечеству. Вот почему так понятна его радость, его нескрываемое волнение, прорвавшееся в скупых солдатских слезах после прочтения им приказа Г.К. Жукова о его возвращении в армию.
Пока мы ничего не знаем об Александре Стрельцове как воинском начальнике, но сколько в нем простого человеческого обаяния, задушевности, теплоты, веры в торжество правды и справедливости! Стоит посмотреть на его заблестевшие от восхищения глаза при виде мирной картины природы; стоит вспомнить, с какой откровенностью и чистотой начинает он разговор с незнакомым ему пастухом; стоит вспомнить все эти эпизоды, чтобы понять творческий замысел художника: в образе Александра Стрельцова Шолохов показывает «сгусток человеческой красоты», человека умного, смелого, мужественного, несгибаемого, настоящего патриота, беззаветно преданного России. Новые шолоховские главы построены так, что на какие-то мгновения в сюжетном развитии на передний план выдвигается то Иван Степанович, то Александр Стрельцов, то дедушка Сидор – старик овчар, и каждый в меру своих нравственных сил строго, мудро судит о самом главном, основном, решающем в жизни. Три человека – три взгляда на жизнь, и многое после этого становится яснее в отшумевших, но неотболевших сложностях. Не поблекла и палитра художника. По-прежнему она богата своей многокрасочностью. Стоит только посмотреть, с какой детской непосредственностью и самозабвением отдаётся генерал Стрельцов рыбалке, чтобы убедиться в этом:
«Жара не спадала. Из-под полей старенькой соломенной шляпы по лбу, шее Александра Михайловича беспрерывно катился пот. Капельки его щекотали раковины ушей, холодили под рубашкой спину, но упрямый рыбак только головой встряхивал, а правой руки с комля удилища не снимал.
Не было ни малейшего дуновения ветерка. Редкие тучи еле двигались в накалённой бледной синеве небес. Зеленоватая вода казалась густой, как подсолнечное масло, лишь медленно проплывавшие соринки указывали на слабенькое течение. Пряно пахло нагретыми водорослями, тиной, прибрежной сыростью…
Леска на правой удочке выпрямилась, чуть-чуть зашевелилась, пошла книзу, и следом медленно, страшно медленно стал клониться к воде кончик удилища. Собрав всю волю, Александр Михайлович дождался, когда кончик удилища уткнулся в воду, и только тогда
Николай бежал к лодке, преодолевая свалившиеся с обрыва груды земли саженными прыжками. В левой руке его развевался поднятый над головой подсак.
– Удилище! Удилище отводи назад! Не давай ему вытянуть лесу напрямую! – кричал он.
Но Александр Михайлович не слышал его. Он упёрся левой ногой в сиденье на корме, откинулся назад, противоборствуя дикой силе, вырывавшей из его рук удилище, и слышал только один пугающий звук: по удилищу, от середины до самой Чакановки, шёл сухой треск, будто сквозь дерево пропускали электрический ток. Этот треск он не только слышал, но и ощущал побелевшими от напряжения стиснутыми пальцами, мускулами рук и предплечья».
Как живые встают герои Шолохова перед нами: столько в них непосредственности, горячности, азарта, свежести чувств. В такие мгновения всё забывается и отходит в неоглядные глубины человеческого существа, и человек живёт только непосредственным, сиюминутным. Шолохов умеет передавать такие мгновения, когда человек, остро переживающий какое-то увлечение, раскрывается целиком, полностью.
Казалось бы, почему не напечатать роман М. Шолохова так, как он задумал. Но вмешались политические наставления Хрущёва и Брежнева, и роман погубили.
Тема родины – центральная в повести Виктора Курочкина «Двенадцать подвигов солдата» (журнал «Молодая гвардия»). Виктор Курочкин пишет в шолоховской традиции: человек на войне остаётся таким же человеком – он испытывает столь же глубокие чувства, что и в мирной жизни, волнуется, страдает, радуется, но главное – подвиги солдата не одноминутный порыв, а труд, будничный и каждодневный.
Рассказы Богдана Сократилина относятся к той поре войны, когда наши войска отступали на всех фронтах. Некоторые литераторы, описывая этот период, словно бы испытывают злорадство от наших неудач, только на них и сосредоточивают своё «художническое» внимание. Курочкин относится к тем художникам, которые пытаются представить реальную действительность в разных её гранях… Факты не стоит обходить. С первых дней войны немцы встретили упорное сопротивление наших войск. Да, была распылённость в действиях, разобщённость, но много было и «брестских крепостей», павших только после того, как немцам был нанесён большой урон.
Сюжет повести Курочкина прост. В заштатный городишко приезжает начинающий журналист и будущий писатель, снимает комнату, а через некоторое время узнаёт, что рядом с ним, в той же квартире, живёт самый настоящий герой Великой Отечественной войны – Богдан Сократилин, который за годы своей солдатской жизни удостоен двенадцати боевых наград, из них восемь медалей «За отвагу».
Начало повести настораживает, но потом интерес начинает возрастать, привычная форма помогает следить за развитием событий и развёртыванием характера героя. Как раз событийная сторона повести малооригинальна: бегство из плена, выход из окружения на захваченном у немцев танке и связанные с этим драматические эпизоды и переживания уже не раз были предметом изображения. Весь интерес повести – в личности Богдана Сократилина. В. Курочкину удалось создать образ человека запоминающегося. И грубость, и нежность, стыдливость и храбрость, мужество и отвратительное чувство безысходного страха – всё это и многое другое, переплетаясь, создаёт многогранный мир простого русского солдата Богдана Сократилина. И очень своевременны, думается, слова Богдана Сократилина: «Есть люди, которые всячески поносят армейскую службу за то, что она якобы тяжёлая, грубая, оскорбляющая человеческое достоинство. Должен вам заметить, что это бред сивой кобылы, жалкие слова маменькиных сынков, разгильдяев. Воинская служба – дело лёгкое и даже приятное. Надо только выполнять устав и беспрекословно слушаться командиров. Тогда всё пойдёт как по маслу».