История Сарры, жены Авраама
Шрифт:
— Тебе не нужно тратить столько слов, чтобы забраться в мою постель, Авраам. Но бойся разочарований. Ты не знаешь ту, которую ты найдешь. Она не выдержит сравнения с Агарью.
Он нашел мои губы и проворчал:
— Ты Сарра, я Авраам. Больше ничего не имеет значения, и я докажу это тебе с помощью Всевышнего.
Что он и сделал.
Он наполнил меня наслаждением, которого я не знала, спокойным и нежным. Я вспомнила слова моей дорогой Силили: «Я еще не видела мужчину, которому бы это наскучило. Даже уже шатаясь и заикаясь, они считают себя
Потом мы заснули глубоким сном. Особенно я, потому что я не слышала, как Авраам встал, хотя уже был день. Меня разбудил его голос:
— Учитель! Учитель! Не проходите мимо своего слуги. Вот вода, чтобы обмыть ноги. Садитесь в тень теребинтового дерева, под его раскидистую крону. Я принесу хлеба, лепешек, пока вы отдыхаете.
Я услышала, как незнакомые странники благодарили его:
— Делай, как тебе удобно.
Авраам усадил их под теребинтом и вошел в шатер:
— Быстрей! Приготовь кислого молока и фрукты.
— Кто эти странники, Авраам?
Он посмотрел на меня, словно не понимая моего вопроса.
— Почему такая поспешность? — снова спросила я.
— Это Он их прислал. Это ангелы Яхве.
Он так же поспешно вышел из шатра. Я услышала голос одного из странников:
— Где Сарра, твоя жена?
Я не двигалась от волнения. Так они знали мое новое имя, хотя Авраам сказал мне его только накануне вечером.
— Она в шатре, — ответил Авраам.
— В будущем году в это время у твоей жены Сарры родится сын.
Это было сильнее меня. Я подумала о ночи, которую я провела в объятиях Авраама, и рассмеялась. Это был тихий веселый смех, каким я не смеялась никогда в жизни. Я смеялась, веря и не веря словам Яхве. Смех сотрясал меня с головы до ног, растекся по моей крови, проник в мое сердце, затопил мою грудь и свернулся в моем чреве, словно вздрогнувшая жизнь.
Этот смех опечалил Яхве, потому что странники спросили сухо:
— Почему ты смеешься?
И я, стоя за занавесом, попробовала солгать:
— Я не смеюсь.
— Ты смеешься.
От Бога невозможно скрыть свой смех, ему невозможно солгать.
Но сегодня я знаю, что Яхве уступил мне этот смех, я заслужила его. После стольких лет, когда я была только Сарой с пустым чревом, женой Аврама, я стала Саррой, дающей жизнь! Сарра родит потомство Аврама, Исаака, своего сына! Как же мне было не смеяться?
Нет, я не смеялась над Яхве. Кто посмел бы смеяться над Ним? Я смеялась над собой, над странностью своей жизни. Над своими страхами, над своим утешением и над своим упоением.
Потому что все приходит и проходит.
Пришел мой черед ходить с округлившимся животом и отяжелевшими бедрами. Я наконец увидела, как Авраам встал на колени и прижался ухом к моему животу, и, дрожа, восклицал:
— Он двигается, он двигается!
Настал мой черед бояться, лежать ночью с открытыми глазами и страшными мыслями. Я вспомнила
Пришел мой черед испытать безграничную гордость, показывая свой большой живот всей долине Хеврона, и говорить:
— Кто бы мог подумать? Сарра и Авраам ждут сына, который родится из их собственной плоти. Они оба состарились, но такова воля Яхве.
И все смеялись.
Как и предсказали странники, настал мой черед лечь на родильные кирпичи. Лицо мое покрылось потом, бедра разрывала боль и из моего рта несся крик. Но ум мой был ясен, и я предупредила повитух, чтобы они, не колеблясь, вскрыли мой живот и спасли ребенка, если дела пойдут плохо. Я свою жизнь прожила.
Но Яхве не покинул моего тела. К удивлению повитух, боли оказались короткими и не сильнее, чем у матери двенадцати детей. Исаак родился красивым и круглым, мягким, как медовый хлебец. Мой Исаак, самый дивный ребенок из всех, пришедших в этот мир!
С самого рождения у него были губы Авраама, его глаза проникали вам в самое сердце. В нем чувствовалось, каким он вырастет сильным и прозорливым, грациозным и красивым, как его мать Сарра.
Со всех концов долины люди приходили посмотреть на нас и громко удивлялись:
— Кто мог подумать? Сарра кормит сына на старость Аврааму.
И они уходили, удивляясь величию Яхве, преклоняясь перед Его могуществом и верностью Своим обещаниям.
Даже Элиезер из Дамаска бродил вокруг моего шатра. Он не изменился. У него были такие же слишком тяжелые веки, падавшие на глаза. Увидев его, я подумала о красивых, покрытых серой цветах, растущих на берегах Соленого моря. Ты хочешь их собрать, и разбиваешь себе ноги об острые углы расселин, которые они скрывают.
Убедившись в том, что Исаак такой красивый и такой сильный, как ему говорили, он сказал мне разочарованно:
— Твой племянник Лот плохо ведет себя в Содоме. Он не почитает Яхве. Он напивается, спит с кем попало, с молодыми, старыми, с женщинами и с мальчиками. Люди говорят, что он даже спит со своими дочерьми.
— «Говорят…», — сказала я. — Ты сам это видел? Ты держал свечу в его шатре?
Он желчно засмеялся:
— Люди говорят, и я верю им. Видел ли я сам? Это не имеет значения. Всевышний Бог, Он видит все, что делает Лот. И Он разгневается, можешь не сомневаться.
— Авраам любит Лота, даже если это тебе не нравится, Элиезер. Он не оставит его. Если придется, он отстоит жизнь Лота у Яхве.
Так и случилось. Яхве разрушил Содом, но Авраам умолил его сохранить жизнь Лота. Он сказал Яхве: «Не убивай праведника вместе с грешником!» И Всевышний услышал его. Элиезер был недоволен. И я больше никогда не видела его. Небольшая потеря. О нем можно забыть навсегда.
После того как Авраам еще раз отстоял его жизнь благодаря справедливости Яхве, Лот прислал мне теленка и благовония и велел передать через своего слугу, что он счастлив моему счастью и, что он ушел в пустыню Негев, чтобы жить со своей семьей.