История странной любви

Райт Лариса

Матвей сделал ставку на кадровые агентства. Туда, бывало, обращались большие компании, которым можно было порекомендовать программу Матвея в нагрузку с какими-нибудь менеджерами, продавцами или аналитиками.

Но и здесь его ждала неудача. Западные компании уделяли, и давно, должное внимание культуре тимбилдинга, но они, как правило, выписывали своих бизнес-тренеров из Америки или Англии и не желали иметь дела с никому не известным человеком. А российские, естественно, из кожи вон лезли, чтобы переплюнуть своих иностранных конкурентов, и готовы были платить две цены только

за то, чтобы их осчастливил своим визитом непременно известный иностранный коучер, а не какой-то там без роду-племени Матвей Куницын.

Месяцы неудач привели Матвея к неутешительному выводу: без финансовых вливаний ничего у него не получится.

Комната в коммуналке, папина старая иномарка и участок в шесть соток – не большой капитал, но все лучше, чем ничего. Продав автомобиль и заложив комнату, Матвей получил нужную сумму для аренды на короткий срок приличного офиса, его оформления и размещения хорошей рекламы об открытии семинаров по обучению и стимулированию персонала. Вскоре он набрал первую группу учеников, которая, к сожалению, стала и последней: то ли средств у Матвея не хватило для развития бизнеса, то ли опыта, то ли удачи, а может быть, и всего вместе. Как бы то ни было, буквально через месяц он стал не только безработным, но и бездомным.

Поначалу положение не казалось ему безнадежным. Оставалась дача – хоть какая-то крыша над головой. Но и последнее пристанище Матвея подвело. Какому-то крупному строительному подрядчику приглянулась эта зона для возведения коттеджного поселка элитного уровня. Естественно, моментально подобрались нужные подписи под заключением о том, что дачные участки там выросли незаконно. И, несмотря на то, что люди обивали пороги судов, где трясли документами, полученными на законных основаниях, незатейливые домики бессовестно снесли, не потрудившись возместить хозяевам хоть какой-то ущерб.

Матвей остался на бобах. На последние деньги снял на несколько недель угол в Подмосковье. Работу найти не мог. К тому же куда-то пропала его трудовая книжка, что осложняло и без того непростую задачу. Диплом об окончании курсов психологии мало кто из работодателей мог воспринять всерьез.

Матвей попытался вернуться к прежней деятельности.

– А почему вы ушли с хорошей должности? – спрашивали его в строительных компаниях. При этом ни один из выдаваемых ответов интервьюеров заранее не устраивал.

– Вас заинтересовала другая сфера деятельности? А что, больше не интересует? Интересует? А зачем же вы пришли к нам?

– Решили поискать себя? Не нашли? Как жаль! Но где гарантии, что здесь найдете?

– Семейные проблемы? Вынужденный уход? Понятно, бывает. Мы вам перезвоним.

Как бы не так! Кому нужны сотрудники с семейными проблемами?

– Сокращение штатов? Случается. Но ведь сократили именно вас, а почему?

В конце концов Матвею пришлось обратиться за помощью к бывшей жене. Та с радостью согласилась одолжить ему денег и даже «отдать некоторую часть безвозмездно», но с одним «малюсеньким условием».

– Подпиши отказ от родительских прав, – бросила невинно, как бы между прочим.

– Подписать – что? Ты бредишь? – Матвей не поверил

своим ушам.

– Я прекрасно себя чувствую.

Глаза Татьяны превратились в две злющие щелки, голос зазвенел от негодования и грозил сорваться на визг, что и произошло буквально через секунду – она перешла на крик, выплевывая Матвею в лицо оскорбления:

– И буду чувствовать еще лучше, если у моих детей не будет такого никчемного отца, как ты. Думаешь, это большая честь – носить твою фамилию? Как же! Много ты для них сделал? Может, им есть чем гордиться? Да ты никто, и звать тебя никак! Что ты можешь? Ни кола ни двора. А Роман, между прочим, собирается сделать их своими наследниками и оставить им все состояние!

– И чем я могу ему помешать? Пусть оставляет. Я буду только благодарен за заботу о моих детях.

– О твоих он заботиться не собирается. Он хочет заботиться о своих.

– Да? Ну, тогда это не делает ему чести, и я ему помогать в этом бесславном деле не собираюсь.

– Ни гроша не получишь!

– Таня-Таня… – Матвей лишь укоризненно покачал головой: не было смысла распыляться на споры и поучения. – Когда же ты поймешь, что в жизни есть вещи поважнее денег?

– А я, в отличие от тебя, давно уже поняла, что гораздо важнее денег – только их количество. И опять же, в отличие от тебя, сделаю все для того, чтобы у детей оно было немаленьким.

– Я не дам тебе испортить детей! – Матвей по-прежнему говорил тихо, но жесткий тон подчеркивал его решимость стоять до конца.

– Посмотрим, кто, кому и чего не даст, – угрожающе пообещала Татьяна.

Обещание свое мерзавка сдержала. Уже через два месяца Матвей, который обитал все это время в пустующей квартире бывшего коллеги, во время очередного своего воскресного визита к детям наткнулся на тещу, которая с воинственным, но очень довольным видом объявила ему:

– Ты теперь никто и звать тебя никак. Так что иди отсюда, пока я милицию не вызвала.

Матвей ничего не понял:

– Арина Ивановна, что случилось? Приведите моих детей, я погуляю с ними, как обычно.

– С ними ушли гулять родители, а ты убирайся подобру-поздорову!

И теща торжествующе протянула бывшему зятю бумагу. Предписание суда гласило, что Куницын Матвей Александрович уже три дня не является законным отцом своих детей.

– Да что же это?! – Матвею показалось, что он теряет сознание. – Да как же это?!

Вика во все глаза смотрела на Матвея, у которого покраснели веки, а у переносицы пролегла тяжелая хмурая складка. Она накрыла ладонью его руку и спросила, сочувствуя:

– И как же им удалось?

Она не могла взять в толк, каким образом можно лишить родительских прав по всем статьям положительного человека. Ну, нет у него жилья, и что же? У детей-то крыша над головой есть. Одно дело – ее мамаша, элемент асоциальный и опустившийся. Общение с таким человеком для близнецов окончилось бы плачевно. Иногда Вика позволяла себе слабость и сочувствовала матери, но никогда, ни одной минуты не жалела о том, что забрала детей под свою опеку.

Матвей горько вздохнул и продолжил: