История свидетеля. Книга 1. Бог не желает
Шрифт:
Охотник повернулся, ища взглядом утопающего, но тщетно – руки больше не мелькали над водой. Положив весла, он осторожно встал, широко расставив ноги, и увидел его. Пловец все еще был там… или нет. Он плавал в воде, но не двигался.
«Вероятно, это всего лишь звериная туша. Все впустую».
И туша эта была слишком далеко, чтобы кто-то мог туда доплыть. Но все же… она казалась достаточно большой, да и цвет у нее…
– Вот ведь дерьмо.
Охотник снова сел, взял весла и продолжил грести.
Зрение у него было уже не столь острым, как когда-то.
Рэнту снилось, будто он стал совсем маленьким. Сперва исчезли ноги, потом руки, а теперь и большая часть тела. Остались только плечи, шея и голова, лежащие на вонючей промокшей шерсти удивительного животного, которое плавало будто свежесрубленное бревно. Но Рэнт чувствовал, как шерсть скользит по щеке, и понимал, что на этом странном островке он пробудет недолго. Скоро исчезнут даже плечи.
Стало ясно, что, если все предыдущие годы он рос, то теперь процесс пошел в обратную сторону, и он все сильнее уменьшался. Будучи столь высоким, Рэнт мог видеть слишком многое в этом мире, пугавшем его и сбивавшем с толку, полном причинявших жестокую боль слов и камней. И теперь он снова терял в росте, возвращаясь к прежнему состоянию, а солнце грело ему щеку, и вода, в которой он плыл, уже не была холодной, и ему казалось вполне разумным, что он снова становится маленьким и никто никогда его больше не увидит.
Но потом его что-то толкнуло. Рэнту не хватало сил, чтобы открыть глаза, но он слышал плеск, кряхтение, скрип дерева. На щеку шлепнулся моток веревки, а затем ему плавным движением повернули голову. Что-то вроде узла коснулось плеча, давя все сильнее. Рэнт почувствовал, как его тянут за плечи, под которыми безвольно болтались какие-то длинные придатки. Щека больше не касалась шерсти, и он застонал, оплакивая потерю.
– Все-таки живой, – услышал Рэнт слабый далекий голос. – Боюсь, парень, когда ты начнешь оттаивать, будет больно. Очень больно. Так что извини.
Рэнт снова ощутил движение, длившееся целую вечность, пока его затылок не оцарапало приставшим к древесине песком. В ноздри ему ударил запах рыбьей чешуи, а солнце перескочило на другую сторону неба, высушив щеку, которую до этого грела шерсть, и все вокруг начало ритмично покачиваться в такт чьему-то хриплому ворчанию.
Перестав уменьшаться, Рэнт снова начал расти, чувствуя, как внутри его пылает подобный солнцу огонь.
– Говорят, будто у вас, полукровок, два сердца. Будь ты одним из тех бедолаг, у кого сердце только одно, ты бы так долго не прожил. Полукровки хиреют, будучи всего нескольких лет от роду, когда их тела становятся чересчур велики для одного сердца. И сегодня второе сердце тебе понадобилось, парень. Чтоб мне провалиться, ты переплыл озеро больше чем наполовину. В такое трудно поверить!
Рэнт сосредоточился на голосе – не потому, что понимал, о чем ему говорят, но потому, что это отвлекало от боли, которую причиняло пылавшее
– Пусть солнце поможет тебе оттаять, и тогда станет легче. Можешь разжать левую руку? Зачем тебе это мокрое одеяло? Могу поспорить, сейчас оно похоже на ледяной комок.
Теперь Рэнт чувствовал плескавшуюся вокруг него воду – прохладную, но не ледяную. И ее становилось все больше.
– Боюсь, больше я не могу говорить. Не хватает дыхания. Мы тонем, парень. Нужно добраться до северного берега, или нам конец. Еще один нырок ты не переживешь, да и тут везде сплошная ледяная каша. Вижу целые глыбы льда.
Рэнт поднял одну руку, затем другую. Ему удалось отпустить одеяло, а затем он открыл глаза и сел.
Сидевший на веслах мужчина удивленно взглянул на него:
– Боги милостивые, так быстро оклемался? Да у тебя не два сердца, парень, а наверняка десяток с лишним.
Рэнт узнал одного из охотников, которые обычно выслеживали беглых рабов и сопровождали отряды работорговцев вглубь теблорских земель. Когда-то он был солдатом. Собственно, именно этот человек убил серого медведя, чей череп украшал зал «Трехлапого пса».
– Ты меня выследил, – невнятно проговорил Рэнт, привалившись к корме. – Говорят, ты самый лучший из охотников. Теперь ты доставишь меня назад, и меня убьют.
– Убьют? За что?
– Из-за меня мать перерезала себе горло. Потому что я не смог заплатить ей за работу.
– Тебя вроде бы зовут Рэнт?
Рэнт кивнул.
Охотник навалился на весла, но лодка почти не двигалась с места. Вода уже заполнила ее до половины, захлестывая деревянную банку.
– Похоже, до берега нам не добраться.
Рэнт показал на весла:
– Дай мне.
– Тебе? Зачем?
– Чтобы я не думал о разном.
– О чем разном?
– Об огне. О матери.
Поколебавшись, охотник отпустил весла и, перебравшись на нос, где к медной петле в планшире был привязан деревянный черпак, начал вычерпывать воду.
Забравшись на банку, Рэнт развернулся кругом, взял весла, опустил их в воду и навалился что было сил.
Лодка устремилась вперед. Охотник, ругаясь, упал на колени в ледяную воду, но тут же продолжил черпать, а когда Рэнт снова взмахнул веслами, на него словно бы снизошло вдохновение, и он начал вычерпывать воду без остановки.
Как ни странно, гребля облегчила боль в теле Рэнта. Дыхание его стало глубже, и сейчас огнем пылали лишь погруженные в воду босые ноги. А охотник, похоже, тем временем успешно состязался с течью, выходя победителем.
Только теперь Рэнт заметил опоясывавшую его ребра веревку, ощутив прикосновение двух узлов к лопаткам и большое бронзовое кольцо на груди. Рабские путы. Он уже видел их раньше.
– Эти веревки… – начал он.
– Я всегда держу при себе веревки, – пояснил охотник. – Медные кольца, кожаные ремни. И огниво, которое нам понадобится, когда мы высадимся на северном берегу. И еще у меня есть мясо, хотя теперь оно слегка просолилось от той соли, что накопилась в лодке у Капора.