История свидетеля. Книга 1. Бог не желает
Шрифт:
Что ж, это временные трудности. Заводь быстро огляделась. Штырь и Омс стояли к ней спиной, ведьма внезапно исчезла – и скатертью дорога. Отлично. Заводь покинула магический Путь, сделала два быстрых шага вперед, а затем, совершив торопливый жест, прыгнула обратно в Тень.
И оказалась в темноте. Ее окружал заплесневелый запах смерти, но не настолько древний, каким он казался бы, если бы гробница не была новой.
«Я внутри!»
– Привет, господин мертвец, – пробормотала Заводь. – Я пришла за товаром.
Вперед уходил низкий проход, вынудивший ее пригнуться. Сухой земляной
Заводь остановилась. Присев, она прошептала несколько слов и подождала, пока изогнутые стены гробницы окрасятся слабым сиянием.
В центре стояли погребальные носилки на четырех ножках, грубо отесанные и скрепленные кожаными ремнями вместо железных гвоздей. С их боков свисали амулеты из перьев и крысиных хвостов. На носилках ногами к входу в туннель лежал рослый худощавый мертвец, завернутый в мешок из оленьей шкуры. Лицо покойного закрывала лакированная деревянная маска с вырезанными на ней чертами, которые были искажены гримасой; по бокам от нее свисали длинные седые волосы. В маске отсутствовали отверстия для глаз – широко раскрытые глаза были нарисованы прямо на ней.
– Смотри-ка, – прошептала Заводь. – Свинцовая краска.
Сбоку от головы на трехногой подставке покоилась маленькая, окованная железом шкатулка. Крышка ее была запечатана лентой из воска, к которой прилипли мотыльки и прочие мертвые насекомые. По другую сторону лежал шлем с посеребренными щечными пластинами, наполовину смятый.
– Эх, приятель, надо было вовремя пригнуться, – пробормотала Заводь.
Под носилками оставалось пространство высотой с табурет. Опустившись на колени, Заводь наклонилась и заглянула в темноту.
Вдоль носилок лежал меч в ножнах – полуторный, с гардой из гнутого железа и рукояткой из чего-то похожего на янтарь.
Заводь подтащила меч ближе, чтобы рассмотреть получше. Немного поработав ножом, она отковырнула камень от рукоятки и быстро спрятала его в мешочек на поясе. Из любопытства на треть извлекла меч из ножен, восхищаясь узором на клинке. Но от такого оружия ей самой не было никакой пользы, да к тому же меч выглядел чересчур большим, чтобы заинтересовать кого-нибудь из сослуживцев, а потому Заводь затолкала его обратно под носилки. Вряд ли меч был особо ценным, хотя, имейся у нее такая возможность, она забрала бы оружие с собой, чтобы потом продать – может, в Серебряном Озере.
Стоя на коленях, Заводь снова пригляделась к завернутому трупу, затем разрезала шкуру вдоль и развернула ее. В складках окутывавшего тело шерстяного плаща блеснуло золото. Брошь. Срезав украшение с ткани, Заводь добавила его к янтарной рукоятке. Нашлось и ожерелье, сделанное из сотен крошечных клыков. Крысиных? Точно она определить не могла, не в силах припомнить, когда в последний раз разглядывала зубы крысы. Вот Плед мог бы сказать наверняка – он знал все на свете. Покрутив ожерелье, женщина отыскала застежку и добавила его к своей добыче.
После чего подняла ближайшую к ней руку трупа. Раздался треск.
– Ого, неплохой наплечник, – пробормотала
Обычная история – люди умирали, поскольку никогда не слушали ничьих советов. Будь Заводь рядом с этим бедолагой, он, вероятно, остался бы жив. Тупо таращился в стену и пускал слюни из-за краски, но был бы жив.
Ладно. Браслетов нет – весьма жаль. Перстней тоже, но, поскольку покойник был воином, вряд ли стоило этому удивляться. Всем известно, как это больно, когда в разгар поединка на ножах вдруг защемит кольцо.
Заводь еще раз взглянула на маску. Довольно-таки интересная – неплохо раскрашенная, но без инкрустации. Какой-нибудь богач мог бы купить ее, даже не задумываясь о том, какие мерзкие духи таятся внутри. Повесить на стену и забыть, пока весь его род не придет в упадок и не вымрет. Скорее всего, покупатель немало бы заплатил за эту маску. Идиотов полно.
Заводь сняла маску с трупа. Иссохшее лицо под ней не принадлежало представителю человеческой расы.
«Тисте. Следовало догадаться». Заводь нахмурилась.
Обтягивавшая острые скулы кожа была серой – неудивительно, учитывая, что воин был мертв. И действительно, правый висок его был проломлен, а разорванная кожа покрыта черными пятнами застарелой крови.
«Вот видишь, приятель? Нужно было вовремя пригнуться, увернуться, отскочить. Да я могла бы целое состояние заработать на подобных советах».
Она сунула маску под рубаху, ощутив холодное прикосновение к левой груди.
Наконец-то пришло время для той симпатичной шкатулки.
Острие ножа с легкостью рассекло воск. Слегка скрипнув, откинулась крышка.
Золотые монеты. Лежат столбиками, каждая приклеена к соседним все тем же воском. Заводь насчитала двенадцать столбиков, по двенадцать монет в каждом. Получалось… немало.
– Вот что я скажу тебе напоследок, приятель, – обратилась она к трупу. – Поскольку ты мертв, эти монеты все равно тебе не нужны. А вот я жива, так что мне они вполне могут пригодиться. В мир мертвых тебе их все равно с собой не забрать. Зато я могу забрать их куда захочу. А ты просто сидел на них, словно курица на яйцах, и все без толку, потому что теперь ты покойник.
Заводь достала мешочек побольше, из мягкой кожи. В лучшие времена в нем хранились сладости, какие ей удавалось найти на ближайшем рынке. Но после Кульвернской переправы мешочек был пуст. А вот теперь снова пригодился.
Столбики монет, для извлечения которых пришлось приложить определенные усилия, быстро заполнили дно мешочка. Завязав тесемки, Заводь взвесила его в руке. Он оказался чертовски тяжелым. Монеты были большие, больше, чем даруджийские «советы» или старые унтанские соверены. И толстые. Судя по весу, каждая из чистого золота.