История свидетеля. Книга 1. Бог не желает

Эриксон Стивен

„Но как же дети? – спросишь ты. – Разве они не опровергают только что сказанное?“

И да и нет. Воображение – самая сильная черта детишек, и потому их мир столь чудесен, пока не погибнет, словно бы раздавленный сапогом. Рано или поздно ребенок учится оставлять воображаемый мир позади, переставая подпитывать его фантазиями. И тогда мир этот увядает».

Рэнт тогда согласно кивнул.

«Да, – подумал он, – так оно и есть: я чувствую, что и впрямь увял внутри».

Слишком много камней осыпали его тело, слишком многие посылали ему вслед проклятия из-за того, кем он был. Ребенок

наполовину слеп к происходящему вокруг, но, вырастая, наконец-то начинает видеть все по-настоящему.

«Твой отец – Карса Орлонг, воин-теблор. Возможно, теперь он бог. Именно здесь начинается история твоей жизни, Рэнт. Настоящая история. Это чудо, что тебя не убили еще давным-давно. Но почему так произошло? Ты никогда не задумывался?»

Нет, Рэнт об этом не задумывался. На самом деле он даже не знал, что его хотели лишить жизни, вплоть до самого последнего времени. Все-таки неприязнь – отнюдь не то же самое, что желание убить, правда же?

«Причиной тому страх, – сказал тогда Дамиск, – ты же отродье бога. Что, если Карса Орлонг вдруг узнает о судьбе своего сына? Что, если Карса Орлонг вернется в Серебряное Озеро? Разумно ли гневить бога?»

Да уж, разумным это точно не выглядело.

«Но твоя мать знала, что этому верить нельзя. Она понимала, что тебе грозит опасность. Знала, как ненависть порой заставляет терять разум и совершать немыслимое. Еще одна причина, чтобы отправить тебя из поселка прочь. Твоя мама сделала все, чтобы ты остался жив, и если это не проявление любви – то что тогда такое любовь?»

Но теперь Рэнту хотелось умереть. Уйти в историю, чтобы все о нем забыли. Примерно так бог одним мановением руки стирает совершенные им когда-то дурные поступки. Вроде зачатия Рэнта…

Внезапно услышав какой-то звук, он открыл глаза.

Перед ним в призрачном свете луны стояли трое – две женщины и мужчина. На их руках и ногах виднелись татуировки в виде спиралей, в которых, казалось, отражалось серебристое лунное сияние. Шею незнакомцев украшали ожерелья из зубов, в их желтых волосах, длинных и спутанных, торчали птичьи кости, а с пояса свисали скальпы.

Мужчина держал сделанный из рога лук, отполированный до такой степени, что поверхность его походила на янтарь. Он был широкоплеч и кривоног, а лицо его скрывала маска из кусочков костей. Женщина слева держала в правой руке копье, положив древко на плечо, – молодая, слегка полноватая, с круглым, испещренным черными оспинами лицом. Другая женщина, старуха, была без оружия. Ну до того худющая – кожа и кости, – что казалось, будто она вот-вот умрет. Под бледными, почти бесцветными волосами виднелся массивный лоб; глубоко посаженные глаза блестели холодно, будто далекие звезды.

Рэнт медленно сел.

– Семдхи, – проговорил он.

Старуха нахмурилась:

– Сэ имас хеди.

Он непонимающе уставился на нее.

Молодая женщина произнесла на чужеземном языке несколько слов, в которых Рэнт почувствовал презрение. И все же он настолько восхитился их мелодичной красотой, что улыбнулся в ответ.

Мужчина издал нечто похожее на смешок и добавил еще несколько столь же мелодичных слов.

Круглолицая женщина надула щеки, но промолчала.

– Сэ имас хеди, –

повторила старуха, на этот раз медленнее. – Народ холодных морей, дитя тоблакаев.

Вспомнив слова Дамиска, он ответил:

– Я Рэнт, сын Карсы Орлонга, и я приветствую вас.

Все трое замолчали, будто оценивая его заявление. Затем снова заговорила старуха:

– Только я одна понимаю натианский язык. Но имя твоего отца известно всем нам. Мы слышали о тебе, порожденном богом ребенке из Серебряного Озера. Мы не думали, что тебя оставят в живых.

– Я сбежал, – объяснил он, пожав плечами.

– Ты слаб.

Рэнт кивнул:

– Я не ощущаю себя сыном бога.

Молодая женщина снова заговорила, резко и пренебрежительно. Мужчина в маске шагнул в сторону и начал ходить кругами, доставая из колчана длинную стрелу с зазубренным наконечником. Закончив говорить, девушка опустила копье и сняла с пояса пращу.

– Меня хотят убить? – спросил Рэнт.

– Нет, – ответила старуха. – Но есть опасность. – Подойдя ближе, она села напротив него и начала доставать из кожаного мешка сушеное мясо и обугленные полосы чего-то похожего на жир, а затем протянула ему мех с водой. – В те времена, когда мир еще не рухнул, здесь был остров во льдах. Не пей слишком много, иначе желудок взбунтуется. Теперь поешь, жуй не спеша… да, вот так. Остров. Порожденный богом, созданный из собственной шкуры мира, как убежище – или тюрьма. Иногда приют становится самой прочной из клеток для тех, у кого нет особого интереса испытать крепость ее прутьев… – Старуха помедлила. – Здесь обитали джеки, которые считали, что тут крушение мира им не грозит.

– Не знаю, кто такие джеки, – сказал Рэнт, – но я здесь вообще никого не видел.

– После крушения мира лед умирал и возрождался много раз. В те времена, когда не было льда, мы наткнулись на них, поняли, что это джеки, и стали на них охотиться.

– Они вроде стадных животных?

Старуха улыбнулась, показав большие квадратные зубы, потемневшие и стертые.

– Нет, отпрыск бога, они охотники, как и мы, пожиратели мяса. Наши воины должны испытать себя в схватке с джеками.

– Зачем?

Вопрос, похоже, привел ее в замешательство.

– Джеки – враги.

– Но почему?

– Так было всегда, – с явным раздражением бросила она.

– И вы их всех перебили? – спросил Рэнт.

Старуха сжала морщинистые губы, глаза ее холодно блеснули.

Вернулся мужчина в маске. Он присел на корточки, положив лук на колени так, что стрела как бы случайно оказалась нацелена на Рэнта.

– Т’эт син верал. Наллит.

Теперь Рэнт заметил, что маска сделана не из кости, а из кусочков черепашьего панциря.

– Ихм фал э’рат, – ответила старуха, кивнув в сторону Рэнта. – Сэ г’нат тоблакай.

Лицо в маске на мгновение уставилось на него, и Рэнт увидел в ее прорезях бледные немигающие глаза. Затем воин поднялся, повернувшись к молодой женщине, которая сидела на валуне неподалеку, прислонив к камню копье. Он что-то сказал, но, не услышав ответа, пожал плечами и снова ушел.

Старуха издала кудахчущий смешок, показавшийся Рэнту не слишком дружелюбным.

– Ты ищешь сородичей, отпрыск бога.