История свидетеля. Книга 1. Бог не желает

Эриксон Стивен

– Омс? – вопросительно проговорил Штырь, убирая меч в ножны.

– Не знаю точно, сержант. Где-то рядом. – Омс повернулся в сторону поляны и повысил голос. – Эй, Бенгер! Колдун мертв, можешь выходить!

На вершине близлежащего дерева затрещали ветки, а затем с нее проворно спустился Бенгер.

Заводь взглянула туда, где до этого в большой луже крови лежал другой Бенгер, и увидела, как тот бледнеет и исчезает.

– Так я и знала, – объявила она. – Утыканный стрелами, оскальпированный, выпотрошенный, с перерезанным горлом и вырванными глазами. Ты кем себя возомнил, тисте, что ли? – Она махнула

Бенгеру рукой. – Эй, целитель! Быстрей сюда, я умираю!

Балк и ехавшая рядом с ним лейтенант Ара молча смотрели, как из-за деревьев появляется небольшая группа малазанцев – четверо верхом и один пешком. Женщина, ехавшая на последней лошади, похоже, была вся в крови.

– Торговля тут ни при чем, вовсе не это заставило меня передумать, – вдруг сказал Балк. – Любое племя с радостью отдаст связку шкур или что-то вроде того за железный котелок, нож или топорик. Полезные вещи. Намного прочнее и действеннее того, что было у дикарей раньше. Вполне разумно, но входит в привычку, а вместе с ней появляются и вещи куда менее приятные.

Ара промолчала. Судя по тому, что Балк ощущал потребность оправдывать свои решения, у него до сих пор еще оставались определенные сомнения. Малазанцы явно враждовали с ганрелами – естественно, без всякой к тому нужды, хотя, учитывая все обстоятельства, удивляться вряд ли стоило. Никто из них не пришел сюда, чтобы торговать, и здесь были имперские земли. В отношении непокоренного лесного народа имелись свои правила. К тому же маги из числа морпехов наверняка пронюхали, что происходит нечто необычное.

– Но именно в селениях, что располагались глубже в Диких землях, – помедлив, продолжил Балк, – я обнаружил первого натианского беженца, низкорожденного крестьянина, жившего в тяготах и нищете, пленника системы, державшей его под гнетом, который затем неизбежно унаследовали бы его дети. Он сбежал от всего этого. Беднягу повергла в ужас мысль, что я пришел, дабы вернуть его назад в цивилизацию. Но я не собирался этого делать. Мне было просто любопытно, и я выслушал его историю. А когда он рассказал мне, что в глубине Диких земель есть и другие такие же деревни, где люди живут без денег и деления на сословия, без необходимости тяжко трудиться и страдать от убогого быта, – что ж, признаться, это меня не просто удивило.

Ехавший вдали Штырь развернул лошадь и легким галопом направился к ним.

– Для меня это стало откровением, – заключил Балк.

Ара, прищурившись, взглянула на Штыря. Она по-прежнему желала смерти этому человеку, ибо все так же ненавидела его за то, к чему сержант ее вынудил.

– Он наверняка хочет знать, что за хрень тут творится, капитан.

– Ничего особенного здесь не творится.

– Это пока.

Они молча смотрели, как Штырь натягивает поводья, поравнявшись с Балком.

– Лейтенант Балк!

– Да, сержант?

– Некий колдун пробуждал духов этих земель.

Балк пожал плечами:

– Порой местные этим занимаются. Так проще выслеживать дичь.

– Если бы они преследовали дичь, лейтенант, им не потребовалась бы никакая магия. В этих лесах и двадцати шагов не пройти, не наткнувшись на карибу. Ганрелы забрались далеко вглубь нашей территории, но, как я понимаю, вы не раз имели с ними дело в Дурневом лесу.

– В торговый

сезон – конечно.

Штырь коротко кивнул, похоже прекрасно чувствуя себя в седле. И сказал:

– Получено множество донесений со всего северного пограничья. Дикари пришли в движение. Собирают силы. Местами происходят стычки. И торговля тут совершенно ни при чем.

– Значит, в этом и состоит наша задача в Серебряном Озере, сержант? Изгнать дикарей с имперских земель? – В голосе Балка прозвучали негодующе-презрительные нотки. – Будем насаживать их головы на колья? Или просто снимать скальпы?

– Это не в обычае малазанцев, лейтенант, – спокойно ответил Штырь. Щурясь в лучах наконец проглянувшего сквозь тонкие облака послеполуденного солнца, он пристально смотрел на что-то впереди. – Мы здесь для того, чтобы защищать поселенцев, поддерживать в порядке имперские дороги и патрулировать границы.

– Когда вы въезжали в тот лес, сержант, вас было трое конных, а четвертую лошадь вели в поводу. Потом из леса появились один пеший и четверо всадников. В том числе раненая женщина.

– Колдун, общающийся с духами земли, может с их помощью отслеживать передвижения вражеских войск.

– Разве мы сейчас с кем-то воюем, сержант?

– Думаю, кое-кто воюет, – парировал Штырь и, пожав плечами, взял поводья. – Не важно. Тот колдун мертв. Не совсем то, чего бы нам хотелось, но он оказался не склонен к разговорам.

И, пришпорив лошадь, сержант ускакал.

– Нистилаш мертв? – после долгой паузы прошептала Ара. – Не верю.

Балк смотрел на идущих по дороге морпехов, к которым присоединились всадники.

– Их меньше двадцати, – пробормотал он, – и все же среди них есть некто крайне опасный.

– Но как же Нистилаш, капитан? Ганрелы после такого никогда уже не оправятся. – Она показала на малазанцев. – Проклятье, эти сволочи только что вырвали их сердце.

– Да, его смерть ослабила ганрелов, – кивнул Балк, – но и разозлила их не меньше.

– Штырь тебе не доверяет, капитан.

Балк сплюнул в сторону.

– Взаимно.

– Сугал, Палка и Ревун вполне могут устроить Штырю ночь ножей, – подумав, сказала Ара. – С моего благословения.

Глава 6

Нынешняя эпоха уникальна лишь потому, что ты в ней живешь. Когда ты умрешь, эта эпоха перестанет тебя волновать. И ты сам это прекрасно знаешь. Именно потому тебя не интересует то, что будет после твоей смерти. Да и с чего бы вдруг беспокоиться?

Из этого вполне разумно следует, что каждое поколение по праву проклинает то, которое ему предшествовало, а именно – твое. И яростное отступление с боем, которое ты именуешь консерватизмом, – жестокая, преисполненная ненависти война против перемен – обречено на поражение, поскольку никакая эпоха не длится вечно. Одна сменяет другую, и сие неопровержимый факт.

Так что – просто шагни в сторону. Твои дни сочтены. Не опускайся до детских капризов, ибо это лишь насмешка над мудростью. Эпоха, как и положено, умрет вместе с тобой, и ты лишь обнажаешь ее лицо – лицо хнычущего ребенка, не способного удержать то, что перестало существовать.

Синтреас. Когда закончился мятеж. Великая библиотека Нового Морна