История теологии

Хеггланд Бенгт

полностью соответствует стремлению человека, то, на что

направлено его самое глубокое желание, должно быть высшим

благом, абсолютной ценностью, выше которой нет ничего. И более

того: если человек достигает более низкой цели, к которой он

стремился, его беспокойство не заканчивается, ибо он всегда

боится потерять то, что обрел. Ибо благо, которое он обрел,

временно и преходяще. Его может удовлетворить лишь прочное и

неизменное благо. Таким «summum et incommutabile bonum»

является

только Сам Бог. Таким образом, у всех людей есть

естественное стремление к Богу как к высшему благу. Оно

выражается даже в совершенно искаженной любви. «Deus, quern

amat omne quod potest amare, sive sciens, sive nesciens» (Soliloquia I,

с. 1,2).49

Эвдемонизм, представленный у Августина, это не философский

эвдемонизм, согласно которому высшая цель состоит в удов-

летворении желаний или в достижении собственного счастья. Для

Августина высшее — это соединение с высшим благом, с чем-то

трансцендентным, находящимся вне мира человека. «Mihi adhaere-

re Deo bonum est» (Sermo 156, c.7).50 Созерцание Бога есть высшая

цель. Если все силы души устремлены к Богу и вечности — суще-

ствует правильное расположение духа, душа обретает мир и яс-

ность. Эта любовь есть высшая заповедь, включающая в себя все

остальные. «Dilige, et quod vis, fac» (In epist. Joannis, VII,8).51

Августин проводит различие между любовью к высшему благу,

«caritas», и любовью к миру, то есть желанием, которое ищет

48 «Конечно, мы все желаем жить счастливо». — Прим. перев.

49 «Бог, любимый всем, что способно любить, осознанно или неосознанно». —

Прим. перев.

50 «Для меня благо есть соединение с Богом». — Прим. перев.

51 «Люби и делай то, что хочешь». — Прим. перев.

94

блага в преходящем. Августин называет такую любовь «cupiditas».

Эти два вида любви соотносятся друг с другом как добро и зло.

«Caritas» — это единственная истинная любовь, «cupiditas» — лож-

ная и искаженная. При этом можно сказать, что сама способность

желания в обоих случаях одна и та же. У естественного человека

она направлена на этот мир, на чувственное и преходящее.

Обращение заключается в том, что это стремление изменяется и

направляется к небесному и вечному. Человек преображается

через пробуждение любви к Богу и преодолевает любовь к

этому миру.

Словом «любовь» («amor») Августин обозначает прежде всего

желание, совпадающее с внутренней волей человека. Она может

быть направлено либо вверх, то есть к Богу и вечному («ascendit»),

либо

вниз («descendit»), к тому, что стоит ниже воли, то есть

обращено к творению и к временному. Первая есть «caritas», вто-

рая — «cupiditas». Лишь когда любовь человека полностью на-

правлена к Богу, человек достигает своего предназначения и лишь

тогда он обретает мир («quies»). Августин однажды сравнил лю-

бовь («amor») с водным потоком, который вместо того, чтобы

течь в клоаку, не принося никакой пользы, следует

направить в сад, чтобы орошать его. Он считает, что оба вида

любви («caritas» и «cupiditas») в основе своей имеют одно и то же

стремление. Любовь, которой человек желает вещей этого мира,

следует направить к Богу, высшему и непреходящему благу.

При этом может показаться, будто человек вообще должен по-

рвать отношения с этим миром и стремиться лишь к вечному. Од-

нако Августин имеет в виду не это, хотя он ценит уединенную

жизнь и понимает отношение к Богу как непосредственное общение

души с Богом, созерцание Бога, которое является предвкушением

блаженного созерцания в вечности. Но Августин не презирает

мирскую жизнь саму по себе. Она достойна отвержения, лишь

когда преходящее занимает главное место в сердце человека.

Божие творение хорошо и человек поставлен управлять теми да-

рами, которые дает ему Господь творения. На вопрос о том, как

положение человека в мире соотносится с его общением с Богом,

Августин отвечает, вводя различие между «uti» и «frui», «пользо-

ваться» и «наслаждаться». В некотором смысле сотворенный мир

также должен стать предметом любви, но высшая цель человека

заключается не в этом. Творение должно использоваться лишь как

средство на службе высшей любви. Только Бог должен быть пред-

метом той любви, которая в конечном счете обретет покой в лю-

бимом. Здесь любовь есть постоянное восхождение в Бога, «fruitio

95

Dei». Различие между «frui» и «uti» — это различие между «diligere

propter se»52 и «diligere propter aliud».53

Человеческую жизнь можно сравнить с путешествием паломни-

ка в землю отцов. Цель его устремлений — эта земля, только там

ему уготовано счастье. Но для достижения цели во время путеше-

ствия он пользуется кораблями и повозками. Если же он напротив

будет искать удовольствий в самом странствии; тогда то, что

должно быть лишь средством, превратится в цель. Подобным

образом, христианин должен пользоваться миром, но не